Ни на что не променять...

Марина, нагруженная двумя сумками, вышла из лифта и перевела дух. Так, на несколько дней продуктами закупилась... Отлично. А если молоко понадобится или там хлеб - так это всегда можно в соседнем с домом магазинчике купить, и нечего пока что на оптовку ездить... Она отперла дверь и замерла на пороге, услышав доносящийся из квартиры весёлый голос:
-Ну, и вот я снова с вами...
Марина гневно нахмурила тонкие брови: "Приехал, гад!"
Гад, обладатель приятного негромкого голоса, тем временем продолжал:
-А где ваша очаровательная дочь?
"С мамой разговаривает", - догадалась Марина и громко ответила:
-Здесь.
-Мариша, - раздался из кухни голос матери, - погляди, кто приехал! Володя!
"Наивная, - мысленно укорила Марина мать. - Володя этот сейчас уедет, я гарантирую..."
Она не торопясь сняла куртку, переобулась в шлёпанцы и, подхватив сумки, пошла на кухню. Там её взору предстала почти идиллическая картина: мама, Разумовский и Соня пили чай. Вернее, Соня по причине малолетства чай не употребляла и потому просто сидела на коленях у Владимира, тараща глаза. Мать Марины, Анна Игоревна, с умилением взирала на обоих. "Эх, - подумала Марина, - папаша с дочуркой. Хорошо, никто этого не знает..."
Она и сама не понимала порой, отчего не скажет хотя бы маме, что Владимир - отец Соньки. Самому Разумовскому Марина не говорила из гордости и обиды. Для чего была гордость и на что - обида, неизвестно...
Теперь она вошла в кухню, грохнула сумки под ноги Владимиру и решительно отобрала дочь. Унесла Соньку в комнату, приказав "немедленно спать" и вернулась в кухню.
-Привет, - улыбнулся Владимир. Мать разбирала сумки.
-До свидания, - буркнула Марина. - Снова на пять минуток заскочил? Ну и отличненько. Жаль, что тебе уже пора, однако... - она театрально пожала плечами.
Разумовский серьёзно покачал головой:
-А мне не пора. И вообще, я планировал задержаться на пару дней.
-Мариша, - вступила Анна Игоревна, - ты же знаешь, квартиры у Володи нет, а снимать на два дня... Зачем, если он может у нас остановиться?
-На коврике у двери, - безапелляционно заявила Марина.
-На диване в гостиной, - перебил Разумовский. Он никогда не терпел возражений с её стороны. "Хм, - уязвлённо решила Марина, - с начальством ты не так беседуешь небось!"
-Знаете, что, Владимир Андреевич! - вскинулась Марина, скрестив руки на груди. - Нечего было отцову квартиру продавать! Жили бы там...
-Марин, да на фига мне нужны те хоромы-то?! Я ж два раза в месяц дома бываю.
-Э, нет. Теперь у тебя дома вообще нет. Так что ты по определению дома бывать не можешь.
-У вас-то дома бываю. - Разумовский улыбнулся Анне Игоревне: - Знаете, тётя Аня, у вас я себя чувствую как дома!
Анна Игоревна погладила его по руке и подлила чаю.
-Надоел, - выдохнула Марина, присаживаясь в углу, подальше от Владимира.
-Мариш, - воскликнула Анна Игоревна, - пересядь, а то семь лет замуж не выйдешь!
-О, - хохотнул Разумовский, - да это ж замечательно! Через семь лет я как раз возжелаю обзавестись семьёй и возьму Маринку замуж… Как вам идея, а?
-Староват будешь, - отрезала Марина. Замечание было не очень-то справедливым: Владимиру было сейчас около тридцати лет.
-Да и ты не сильно молода, - огрызнулся гость. - В общем, я покуда у вас перекантуюсь. Возражения - в жалобную книгу, - фыркнул он.
Марина пожала плечами. Кажется, он постепенно переставал её раздражать. Привыкла, что ли?
А ведь когда-то даже влюблена была... "Хм... Вот и подарочек тех счастливых времён - Сонька, которая спит в комнате..."
Странным казалось Марине, отчего бравый боец спецназа ГРУ (а именно в этой сфере трудился Разумовский), капитан не догадывался об отцовстве маленькой Сони. Или же догадывался? "Да он же вечно меня подозревает во всех смертных грехах, - подумала Марина, - и что, не сообразил, что... Неужели не сопоставил даты?!" В такое верилось с трудом...
-О чём задумалась? - не очень-то любезно толкнул её Владимир.
-О незваных гостях, - процедила она.
-О! Незваный гость - это да, это ужасно, - засмеялся Разумовский. - Однако я здесь не гость, а скорее - член семьи.
Марине едва не почудился намёк в его словах. "Нет, не может быть..." - она даже головой покачала.
-Что с тобой, Мариш? - встревожилась мать.
-Да так... что-то неважно себя чувствую...
-Заболела? Тошнит? Голова болит? - Анна Игоревна взволнованно моргала.
-На солёненькое не тянет? - ехидно поинтересовался Разумовский.
-Ещё немного, и тебе откажут в доме, - пообещала Марина. - Мам, всё в порядке. Просто устала, с сумками этими таскаться.
-А чего так набила? - посерьёзнев, спросил капитан. - На оптушке была, что ли?
-Ага. Так дешевле. И потом - лучше уж разок закупиться, чем каждый день бегать, - Марина неожиданно разговорилась.
-Ты сейчас работаешь?
-Нет, побираюсь! – буркнула она.
-Ах, как ядовито... Боюсь-боюсь! - Разумовский снова рассмеялся. - Ладно, где работаешь-то? И кем?
Марина надменно глянула на него и сообщила:
-Секретарём в банке...
-С твоим образованием? - поморщился Владимир. - Ты же финансист...
-Куда смогла, туда устроилась, к тому же - примерно... - резко перебила Марина. - А потом, твоя какая забота?
Анна Игоревна тихонько выскользнула из кухни, не желая мешать молодым людям. Первое время после каждой встречи они всегда изводили друг друга придирками и упрёками, но вскоре вновь сходились... пока Разумовский не уезжал на очередное задание. Владимир Анне Игоревне очень нравился, она была не прочь видеть его своим зятем и упорно не принимала Марининой позиции... Отчего дочь постоянно отвергала капитана?
Да, Володя часто бывает в отъездах... Однако не по бабам же гуляет - работает! К тому же - надёжный, заботливый. Да и собой недурён - простое открытое лицо с внимательными, всегда чуть прищуренными серыми глазами, небрежно спадающая на лоб чёлка... И двигается плавно так - будто танцует, но уж это-то явно профессиональное...

-Марин, - протянул примирительно капитан, - чего ты так, а?
-Так? - переспросила Марина. - Да просто меня раздражает, что ты появляешься раз в две или три недели и делаешь вид, что тут живёшь, а отлучался на минутку.
-Ну не могу ж я по-другому, - тихо сказал Разумовский. - Служба...
-Служба? Вот и служи! Живи в казарме... или где там все остальные ночуют?
В кухню заглянула Анна Игоревна:
-Мы с Сонечкой погуляем пойдём, а потом к Клавдии Петровне сходим... А вы посидите, чайку попейте...
Она удалилась, и Марина, сердясь на мать, намерения которой выглядели чересчур подозрительно, раздражённо продолжила:
-Я вообще не понимаю, чего ради ты здесь объявляешься...
-Не чего, а кого, - пробормотал Владимир, пересаживаясь ближе к ней и накрывая Маринину ладонь своей рукой. - Ради тебя...
Марина вздрогнула и помотала головой:
-Нет. Тебе так просто кажется. Каждому нужно место, куда можно возвращаться... и где его ждут... Я для тебя - старая привязанность, поэтому...
-Нет, - уверенно заявил Разумовский. - Никакая не старая... И куда больше, чем привязанность... Понимаешь?
Марина вздохнула. Ей самой порой казалось, что, несмотря на придирки и споры, она не переживёт того дня, когда Разумовский – страшно представить! - не вернётся к ней после очередного задания. Да, он бывает порой колок... Да, у него такая непростая работа... Но он так надёжен, с ним так тепло и хорошо... Марина положила голову ему на плечо:
-Всё это неправильно...
-Почему? - удивлённо прошептал капитан.
-Потому что это повторяется почти каждый раз - ты приезжаешь, говоришь, что жить не можешь без меня... и снова уезжаешь... и не весточки...
-Не имею права извещать!..
-Я знаю... - огорчённо сказала Марина. - Знаю. Но от этого не легче... А если с тобой что-то случится? Ведь мне даже не сообщат!
-Сообщат, - твёрдо заявил Разумовский. - Я уже попросил ребят. Тебя обязательно найдут, если... если вдруг...
-Молчи! - воскликнула она, закрывая его губы поцелуем. Потом отстранилась и зашептала: - Никогда... слышишь - никогда ничего такого не говори! Всё будет хорошо!..
-Ладно, ладно, - капитан улыбнулся, проводя ладонью по её бледной щеке. - Как скажешь. Хорошо - значит хорошо...
-Я ведь не смогу без тебя, - со слезами в голосе пробормотала Марина.
-Тише! Сама же сказала: всё будет хорошо... Ну не плачь, Мариша!..
Теперь уже он сам поцеловал её. Марина немедленно позабыла про слёзы, обвивая его руками...

И было во всём этом что-то грустное, немного безысходное... и в то же время - овеянное надеждами...
Они сидели, обнявшись, на диване в гостиной. Разумовский бережно прижимал к себе Марину, временами посматривая на её хрупкие плечи, тонкую шею, растрёпанные русые волосы и тонкие руки, сжатые его ладонями. Она определённо не права была, когда говорила про старую привязанность. А вот то, что любому солдату нужен дом, куда можно возвращаться - это так... Сам Разумовский, в душе - неисправимый романтик, с тоской вспоминал проданную квартиру, которая принадлежала ещё отцу-профессору. Светлые и пыльные хоромы... А какая там была библиотека! Но из старого дома Владимир забрал лишь свою коллекцию холодного оружия, которая теперь хранилась в кабинете полковника Сагалова, в беспорядке разложенная по коробкам, стоящим в кладовке... Конечно, не о такой судьбе для любимых ножей он мечтал!.. Но куда их деть-то? Не может же капитан весь боекомплект таскать с собой! Вообще-то, считал Разумовский, оружие – практически одушевлённое продолжение и дополнение личности владельца. В таком случае, его, капитана, продолжением, было холодное оружие... А ещё он был отличным стрелком.
Марина и знать не знала, о чём сейчас думает Владимир. Просто сидела, прижавшись к нему, и думала, что ощущение единства и нежности вскоре пройдёт, а потом капитан и вовсе уедет... Потом приедет - снова чужой... Снова будут придирки, уколы, упрёки... Она этого не хотела. И не хотела, чтобы Разумовский вообще уезжал! Но стоит намекнуть об отставке или увольнении в запас - спрыгнет с дивана, натянет любимую клёпаную куртку из чёрной кожи и умчит на своём мотоцикле... И больше никогда не вернётся. В казарме своей будет жить...
А ей этого ох как не хочется! Знал бы кто, как Марина ненавидит казармы, мотоцикл... и мобильный телефон Владимира. Вернее, у него даже не мобильный - спутниковый, чтобы начальство могло достать в любой точке земного шара...
В обед она наговорила много всего, а ещё "гадом" мысленно назвала... Ещё бы - три недели не появлялся, хотя элита спецназа задания выполняет в рекордные сроки... Или они до пункта назначения пешком добирались? Куда, интересно?
Вообще, Владимир никогда ничего о службе не рассказывал, кроме общих сведений: их группа - едва ли не лучшая (Сказано было шёпотом и в темноте - видимо, чтобы шпионы не узнали... Эх, наивные шпионы - думают, что капитан Разумовский ночью в постели любовью занимается - ан нет! На самом деле он служебные секреты выбалтывает!); частенько приходится действовать в горячих точках Чечни и Афганистана (Даже шпионам не догадаться, где и при каких обстоятельствах узнала об этом Марина...); коллекция страстно любимых Владимиром ножей хранится в кладовой командира (За исключением тех, что капитан везде и всегда носит с собой - а это без малого полдюжины!); если перерыв между операциями предстоит короткий, то спецназовцы живут в казармах (А то шпионы этого не знали!)...
Знай Владимир о мыслях Марины, он бы сделал некоторые дополнения к её измышлениям и кое-что напомнил - так, про элиту он сказал ночью не потому, что маскировался, а просто именно после "сеанса любви" Марина попросила рассказать о службе. А шёпотом... Ну не вопить же, в самом деле! Насчёт горячих точек... хм, на самом деле неважно, когда и где он это сказал...
Возможно, капитан и преувеличивал секретность всех этих сведений. Однако ГРУ - это вам не шутки шутить. И вообще, меньше знаешь - крепче спишь. А за спокойствие Марины Владимир переживал.
-О чём ты молчишь? - спросила она.
Разумовский задумался, потом осторожно поцеловал Марину в макушку:
-О тебе. Прости, если наговорил глупостей, когда ты пришла...
Она покачала головой:
-Просто я... тебя так давно не было... и вдруг заявился... Я и сама хороша была, Володь... А сколько времени?
-Пять.
-Ну, мама с Сонькой раньше восьми не вынутся, - улыбнулась Марина.
-Хорошая у тебя матушка и, главное, мудрая, - пробормотал капитан, целуя её в шею. - И Сонька - прелесть...
Упоминание Соньки заставило Марину поёжиться. Она моргнула. "Сказать - не сказать? А что, если он... рассердится?.. Обидится?.. Может, лучше в следующий раз?.. - и вновь страшная мысль: - А если его не будет, этого следующего раза?!" По щеке скатилась прозрачная капля, упала на руку Разумовского. Тот быстро повернул Марину к себе лицом и пытливо заглянул в глаза:
-Что? Что такое?!
-Прости!.. - всхлипнула Марина. - Прости...
-Да за что? - встревожился капитан. - Мариша!..
Она плакала, спрятав лицо в ладонях, бессвязно бормоча:
-Ну почему... я должна была... не хотела... злилась... обиды... глупо!.. На самом деле... ты-то должен знать... неужели ты не догадался?! А посмотреть..? В свидетельстве?.. Почему... я не могу... ты не уйдёшь?!
-Пока не узнаю, в чём дело - точно не уйду! - пообещал он, встряхивая Марину за плечи. - Поясни!..
"Словечко-то... со службы..." - мелькнуло в голове у неё. Она не стала отвечать - выскользнула из его рук, метнулась к секретеру с документами и нашла Сонино свидетельство о рождении. Раскрыла, глянула в графу "отец" - "Разумовский Владимир Андреевич" - и протянула корочки капитану, без сил опустившись на пол возле дивана, на котором тот сидел...
Разумовский, хмурясь, прочёл документ и протянул недоумённо:
-Очень мило с твоей стороны записать меня отцом. Но... почему я об этом не знал?
-Ты и есть отец, - прошептала Марина, низко-низко опуская голову. - На самом деле!..
Он молчал. Осмелившись поднять взгляд, она посмотрела ему в лицо...
-Действительно, - натянуто улыбнулся он. - Вот дурень-то! Не посчитал... Н-да...
-Володя, - позвала Марина.
-Извини, - капитан покачал головой и поднялся. - Я... мне нужно подумать... Я так не могу... Извини...
Всё - как она и боялась: вскочил, натянул любимую клёпаную куртку из чёрной кожи и умчался на мотоцикле...

К восьми вернулась Анна Игоревна с Соней. Накормив внучку и уложив её, она удивлённо поинтересовалась у молчащей Марины:
-Что случилось, доченька?! А где Володя?
Марина сглотнула:
-Он... уехал он, мама.
-Вызвали снова? Так это ж не в первый раз, Мариша. Он приедет ещё. Ну, не расстраивайся, моя хорошая!..
-Да нет же, - пробормотала Марина. - Он не поэтому уехал.
-А почему? - удивилась Анна Игоревна, присаживаясь подле дочери. - Вы поссорились?
-Я не знаю... Просто я ему... открыла тайну...
-Тайны тем и хороши, что открывать их не обязательно, - вздохнула мать, и Марина в который раз ей поразилась: столько необременительной мудрости, сочувствия и вместе с тем укора было в одной этой фразе. - Или это и Володи касалось напрямую?
-Более чем, - решилась Марина. - Сонька - его дочь.
Анна Игоревна растерянно молчала.
-Мама, ну не могла я ему раньше сказать...
-Почему?! - спросила наконец мать. - Он имел право знать!.. Марина, да что же ты наделала! Почему же ты не сказала Володе?
-Да сама не знаю, - Марина готова была снова расплакаться. - Я-то думала, он давно догадался...
-Как здесь можно было догадаться? - всплеснула руками мать. - Ты же родила, когда он по контракту служил, так? Так. Ну, возвращается Володя после года отсутствия... а у тебя - дочурка! Да он настолько шокирован был, что и подумать не мог о своём отцовстве!.. У него первая мысль, я уверена, была - любимая женщина изменила да ещё ребёночка неизвестно от кого прижила... Ты же помнишь, он месяца два не появлялся после этого...
-А появился, потому как жить было негде, - безрадостно хмыкнула Марина. - Ладно, мам. Я всё понимаю... Но делать-то что?
-По-моему, - поднимаясь, сухо сказала Анна Игоревна, - всё, что могла, ты уже сделала. Вернее - не сделала. Не пойму я тебя. И, Мариш, ты напортачила - ты и выплывай. Такой вот мой совет, - и ушла с кухни.
Марина потерянно смотрела в пространство, размышляя, что же делать. В голову ничего не приходило, так что Марина решила пойти проветриться. Глядишь, на свежем воздухе что-нибудь придумает...

Она шла по улице, иногда поднимая глаза на затянутое тучами небо, но чаще - глядя под ноги, на покрытые лёгкой рябью лужи. Марина колебалась: искать Владимира или ждать, пока он сам объявиться? Первое едва ли было выполнимо, а второе... "Что, если он не объявится?" - в панике подумала Марина и вдруг вспомнила: ножи! Неподалёку от её дома располагался антикварный магазин.
Вероятность обнаружить Разумовского именно там была ничтожна мала, однако... "Попытка не пытка!" - подумала Марина и направилась в сторону магазина.

Капитан Разумовский задумчиво вертел в руках индийский ханджар и прикидывал, стоит ли отдавать столько денег за кинжал прошлого века. Безусловно, цену оправдывал и изгиб клинка, и инкрустация рукоятки...
-Двадцатый век не так уж богат на столь изящные вещицы, - говорил старичок-антиквар, - в основном в то время производили эргономичные вещи... А этот ханджар - чисто декоративный...
-Я вижу, - кивнул Владимир и решился: - Нет, простите. Мне нужен, скорее, именно эргономичный.
-Ханджар? Индийский?
-Да.
Антиквар скрылся в смежном помещении, а капитан прошёл к другому стенду и посмотрел через стекло на танто - короткий японский меч - с рукояткой под кость.
Нет, не то... Это оружие не стало бы его, Разумовского, продолжением. Индийские ханджары, а лучше - русские клинки - это ему куда больше импонировало. Хотя танто, безусловно, был весьма красив...
Кто-то тронул Владимира за рукав. Капитан обернулся.
-К сожалению, у нас нет сейчас других ханджаров... - огорчённо заметил антиквар.
-Что ж, - пожал плечами Разумовский. - Простите за беспокойство... Всего доброго!
Он вышел из магазина и остановился перед мотоциклом, раздумывая, куда отправиться. Первый шок от сказанного Мариной прошёл, злости и вовсе не было - осталось какое-то грустное непонимание. "Что ж, у каждого свои мотивы..." В принципе, отец-то из него не очень хороший, наверное. Дома не бывает, работа рисковая… Как такому дочь доверить? Ну да ладно, переживём.
Капитан вспомнил Соню - большие серые глаза, вьющиеся русые волосы... Хорошенькая, очень. Дочь... Его дочь! Вот занятно - осознать себя отцом, ответственным за маленькое существо... Дочь...
-Володя! - услышал он и обернулся. Через дорогу к нему бежала Марина. Торопилась, благо, светился приветственно зелёный сигнал светофора. Разумовский ждал, пока она приблизится. "Вышла на поиски? Ну-ну... Глупая... глупая девчонка... И чего не сказала? А я-то думал, она без меня с кем-то замутила... Пока я по контракту парился... Нет, девчонка - точно! Невозможная..."
Марина подошла наконец к мотоциклу и закусила губу, не решаясь заговорить с капитаном.
Но что-то давило, призывая немедленно всё объяснить, и она начала:
-Я... понимаешь, я сама не знаю, почему не сказала...
-Охотно верю, - отозвался капитан. - С логикой ты никогда не была дружна.
Однако Марина проглотила эту колкость. Она боялась, что смелость покинет её, и торопливо говорила:
-Ты прости меня... даже если не поймёшь...
-Ты серьёзно думаешь, что можно простить, если от тебя скрывали твоего ребёнка? Вернее, факт отцовства!..
Марина помолчала, потом тихо сказала:
-Я признаю, что поступила... неправильно. Но и ты меня пойми...
-А вот это уж - увольте!.. – он начинал раздражаться.
-У меня не было никакой уверенности в том, что ты однажды снова заглянешь "на огонёк", - так же раздражённо заявила Марина. - Сам знаешь, ты ничего мне не сообщил, когда уехал... Что я должна была думать?
-Однако потом я вернулся... Почему же ты мне не сказала?
-А ты спросил?
-Нелогично, - безжалостно бросил Разумовский. - Я приехал, у моей... ммм... подруги растёт дочурка, а я должен как дурак спрашивать - дескать, чьё дитятко?!
-Ну ладно, - устало согласилась Марина. - Я кругом виновата... Ну прости меня, Володя!..
Она выглядела такой несчастной - в лёгкой куртке, с влажными от дождя волосами и заплаканными глазами, что Владимир, неисправимы романтик, сжалился и покачал головой:
-У меня есть альтернатива?..
И Марина робко улыбнулась, поняла, что прощена, и крепко обняла его.
-Невозможная девчонка, - усмехнулся он.
-Если бы, - пробормотала она. - Пойдём домой, ладно? А то там мама волнуется...

Анна Игоревна встретила Владимира с облегчением на взволнованном лице.
-Володя, - улыбнулась она, - моя дочь порой совершает ошибки. Однако каждый наделён ценным качеством прощения...
-Я понимаю, - ответил капитан. - Качество и в самом деле ценное!..
Совершенно счастливая, Марина слушала их разговор, и думала, что главное - попросить прощения, даже если напортачила...
Уже после ужина, когда все волнения улеглись, а Разумовский на правах отца уложил Софью Владимировну спать, Марина прокралась в гостиную, где устроился капитан, и тихонько спросила от двери:
-Можно?
Этот ритуал повторялся каждый раз, хотя она вполне могла зайти и без вопроса, осознавая, что ожидаема в этой комнате, но в том и была прелесть робкого "Можно?", что в ответ слышалось насмешливое - "А то!"
А потом, войдя в гостиную, Марина на цыпочках проходила к дивану, обнимала Разумовского, целовала его и отдавалась во власть сильных рук, горячих губ и... любви?

И после всего было так чудесно лежать, обнявшись, дышать в унисон, сжав друг другу руки, и думать о будущем, которое неизменно представлялось светлым и счастливым...
И говорить можно о чём угодно, хотя слова-то как раз и не нужны - зачем они, если есть улыбки, взгляды, пожатия рук?
Незачем... Ну и правильно.
Марина вспоминала коллег - собранных, безукоризненных клерков, клиентов - вальяжных, роскошных... Потом - клепаную куртку и мотоцикл Разумовского. И понимала, что ни за что не променяет теперешнее вот счастье на беззаботную жизнь... а ведь не раз ей на работе оказывали нехитрые знаки внимания - как сотрудники, так и вкладчики... Нет, Марина ни разу не ходила в ресторан или в театр, не перезванивала по личному поводу... Никогда. И в будущем не собиралась!.. А для чего? Деньги? Да вроде хватает.. Обустроенная жизнь? Да с предыдущим параметром пересекается... Всё это есть, всего достаточно... А ещё - счастье... Блаженство... И, разумеется, тревоги и волнения - куда без этого, если у Разумовского такая работа? Она ни на кого его не променяет. Ни за что и никогда...