Мир и война

Лес поёт песню
Струится ручей
Дрозд
Дрозд
Дрозд
Самолётный след в небе
Дрожит тёплый воздух
В воздухе пыль семена и мошки
На ограде дома кошки выгибают хвосты и трутся спинами
Бабушка наливает половником компот в кружки
Сейчас дети придут и их игрушки



Я ужасно хочу Дашу мысли о ней поглощают меня без остатка, когда я смотрю на её контур мне кажется что это живое воплощение чуда бога. Я с ней даже не разговаривал, но уже поддался её запаху, виду, мне кажется я могу догадаться какой вкус её губ, мне нравится её стиль – способ подхода ко всему, как она отодвигает стул как садится, я думаю что если дотронусь до неё меня пронзит что то вроде электричества, пускай это даже убьёт меня, я всё равно этого хочу больше чего либо.

Дорога разбитая гусеницами на ней можно сломать ноги, на обочине валяется неисправная сожженная техника, трупы животных. Романтика разрушения, буря гормонов. Пространство наполнено огромным железным и бездушным люди в одинаковой форме тоже не похожи на жизнь. Запах смерти это не запах мёртвых тел, это запах животного страха который ощущает каждый когда играет в эту лотерею с жизнью похожий на запах озона после удара молнией, только он проникает в мозг или даже он в мозгу, пронизывающий и ломающий. Сейчас нас приведут куда то где нас больше не станет. Страшно. И страшно от того что это как то бездушно и поставлено на поток, ужасно видеть эту длинную шеренгу людей в которой все уже трупы, они похожи на рабов которых принесут в жертву какому то богу который требует и жрёт человеческие жизни, он их даже не жрёт, а ему просто важен факт что люди убьют других людей, так он живёт и ему нужно больше и больше. Этот бог требует жертв когда пирамида из общественных ценностей….

Солнце море и песок, ослепительная граница неба и воды на краю живой водной глади сверкающей солнечной чешуёй. Солнце безмерно дарит свою энергию морю, но оно не берёт всё оно играет светом на своей поверхности и пропускает в себя его излишек, там свет творит жизнь которую море щедро выбрасывает на берег на белый песок давая пищу береговым обитателям, некоторые обитатели питаются только у берега, но живут и размножаются глубоко в суше.

Организованные колонны проходят вдоль огромной оплавленной воронки, на дне которой клокочет вода и идёт пар, вокруг неё конусом идеально ровная гладь земли покрытая остекленевшим слоем за нею пепел от военной техники, останков людей даже не видно, если не вдаваться в детали этой картины то окружающее может даже показаться забавным наверное с самолёта это похоже на мишень в тире на несколько окружностей вписанных друг в друга, но мозг дорисовывает и воображает каким образом возникла эта правильная фигура и жалеет свидетелей этой адской геометрии. Животный ужас, заставляет часто дышать так что ноздри раздуваются, сердце бьётся чаще смотришь на свои руки и ноги и не веришь что ты сейчас в этом месте. Каждый идущий в этих колоннах испытывает что то подобное, но все идут потому что идёт тот кто рядом и те остальные, и ты пытаешся себя убедить что то куда скатываются твои мысли это что то чего нет, что это иллюзия.

Верку повели на убой. Она шла по улице через деревню качая боками и подрагивая шкурой сгоняла слепней. Грустные и красивые глаза, действительно красивые ! они похожи на большую каплю воды, очень глубокие, тёмные от глубины и очень грустные, капля грусти, стыдливо прикрытая длинными загнутыми кверху ресницами. Шла она робко и неуверенно переставляя копыта один раз даже оступилась и осела на один бок. Вёл её мужик работающий на бойне, он не гнал её потому что уважал жизнь и смерть, и понимал что и то и другое человеку необходимо для существования, ко всему что делал подходил осознано и по философски любил культуру во всём и думал «дай и мне боже умереть по человечески в своё время».
С годами работы на бойне у него сложилось мнение что животные чувствуют свой близкий конец и сейчас он видит как у Верки дрожат ноги и как она не уверенно ставит копыта, она напоминала ему своей робостью и грустью невесту которая прощается со своим девичеством.