сто 40

Когда Паша приехал сюда, главным чувством, сопровождающим его по городу, было удивление – быть может, еще любопытство – наверное, немного радости в придачу, такой, когда хочется сказать: «Ух-ты!», продолжая молча разглядывать небывальщину, которую не видал никогда – слышал о существовании её, но вот так, запросто - встать на эскалатор, на эту черную лестницу, уползающую в землю, словно адский змей, не двигаясь, медленно спуститься на ней с высот – нет, такого с Пашей еще не бывало. А рассматривание людей с высоты тридцать второго этажа – откуда не то что люди, машины кажутся игрушками игрушек; а прогулки по громадному магазину – из конца в конец, из начала к середине – утомились, присели, перекусили - магазин – это такой лес, с грибами да ягодами, с бутылками да консервными банками; а люди, а люди! – как же их много, какие же они непохожие друг на друга, как же они умеют не потеряться в таком разнообразии: «Простите, Вы Катеньку не видали, вот здесь только что гуляла?» - не нашлась Катенька, выросла без родителей, стали звать её вскоре Мауглинькой, а воспитывали её Волчица Ивановна и Удав Крокодилович... - нет, бесспорно, город – это нечто удивительное, эдакий... старик, посматривающий на всё спокойно, прикрывший задумчиво свои метрополитеньи глаза, – что вы бегаете, что вы суетитесь, взгляните лучше на звезды...

Тетя Маша позвонила рано утром – Паша спросонья сначала уронил телефон, после никак не мог совладать с хрипевшим и сипевшим голосом.
- Изверги, изверги! – спокойная обычно тетя Маша готова была прорваться сквозь телефонные заграждения. - Сашку-то, Сашку-то за что?! В больницу надо ехать... Какой еще адрес?! Я и номера-то не знаю... Мне Сашин друг позвонил... Откуда я знаю?! Говорит... Говорит, что в очень тяжелом состоянии, без сознания... Господи, господи! Как же быть-то...
Паша постарался, как мог, успокоить тетю Машу, пообещал ей помочь, чем сможет, сказал, что Сашка – парень крепкий, попросил не волноваться, повесил трубку и понял - он совершенно не знает, что дальше делать – встал, походил по комнате, снял телефонную трубку, подержал в руке, бросил. Отчего-то вспомнился случай с чуть было не утонувшим дядей Святославом – прибежали девчонки – Нина и Тина, близняшки, стали плакать, шептать – дядя Света, мол, перевернулся на реке, утоп... Крику было на деревне, шуму, все бросились к пристани… Паша, испуганный, оцепеневший, бежать никуда не стал, просто сел на траву, закрыл глаза... Представил, как дядя Святослав подплывает к берегу, как спокойно сходит на берег, как с уловом идет в деревню... Так Паше захотелось, чтоб всё так и было, чтоб ничто не приключилось с добрым дядей Святославом, чтоб дочка его Галинка не плакала завтра и послезавтра, чтоб не ходила она с красными кругами вокруг глаз и потемневшим лицом много месяцев...
Когда почти вся деревня возвернулась с реки, Паша не сразу и понял, что говорят ему – глупые девчонки! это Касьян напился пьяный, стал плясать в лодке посередь реки, а лодка возьми, да и перевернись - что пьяному будет, Касьян выбрался как миленький, пляшет до сих пор – Нинка с Тинкой этого не видали уже, невесть откель удумали, что это дядя Света тонуть решил, побежали пужать всех!
Все смеялись над Тиной и Ниной, над Касьяном, громче всех хохотал дядя Святослав, вот только отчего-то дочка его Галинка не улыбалась даже, смотрела на людей испуганно своими раскрасневшимися глазами...
Припомнив всю историю от начала до конца, Паша понял, отчего он вдруг вспомнил её – быть может, мысли его - нелепая выдумка или болезнь какая-нибудь психологическая, но всё равно он ничего больше сделать не мог – ему вновь надо было закрыть глаза, снова представить, что всё хорошо, что Сашка жив-здоров, что едет он домой на рогатом троллейбусе, задремал, прислонился головой к холодному стеклу – ночь в клубе была такой веселой... - надо представить это, надо увидеть всё это, и тогда...
Нервно, с криком, со свистом задребезжавший, почти запрыгавший телефон по-настоящему испугал Пашу, дрожащими руками он поднес трубку к уху.
- Алло...
- Пашенька, миленький, это тетя Маша, всё хорошо, слышишь, всё хорошо! Андрей, однокурсник Сашин, шутить удумал – представляешь? Нанюхался что ль чего? Ни с кем Саша и не дрался... Да вот он, уже рядышком со мной, живой, здоровый, тебе привет передает...
- Спасибо... Ну, и хорошо...
Паша повесил трубку.
Еще не рассвело, когда он вышел на улицу, но всё в городе уже проснулось – пробегало, проезжало, просматривало, пролетало – какие яркие фонари!..
Машина, конечно, тормозила, но, наверное, было скользко, да и темнота еще не ушла... Паша почувствовал, как его кто-то очень сильно бьет в бок, увидел, как кто-то другой бросил на него стену асфальта...

В большом городе, когда властвует около-ночная пора, всё заполонено огнями и светом, всё, даже небо – звезд, сколь ни старайся, не разглядишь... Но Паша, лежа на асфальте, всё же увидел её - единственную звезду, что, поблескивая, чуть повисела на небе - да и скатилась нежданной слезой...