Тётя Соня

ТЁТЯ СОНЯ

Почему-то вспомнилась тётя Соня. Строго говоря, её имя было Сара Иудовна. Но мы звали её тётя Соня, что она и сама явно предпочитала. Родом она была из Белоруссии.
- Она тебе понравится. Можешь у неё остановиться - сказала мне моя будущая жена, когда я однажды собрался в Москву.

Я остановился у неё. Действительно, тётя Соня мне сразу пришлась по душе. Она казалась старой доброй родственницей, с которой я знался уже много лет. Хоть и встречался я с ней впервые. Мы сидели напротив друг друга за столом, и пили чай. До этого тётя Соня дала мне тарелку щей со свининой, а потом гречневую кашу. Щи были великолепны. А от каши был привкус, как будто до употребления крупа пролежала лет 100 на складе стратегических запасов Министерства Обороны. Большой пряник, который я ей привёз, тётя Соня к чаю не подала. Вместо него были хлебцы, которые, судя по лёгкому душку, лет пять-шесть сохранялись в чулане. Но у меня не было к ней ни малейших претензий. Тётя Соня – пенсионерка с крошечной пенсией. Мой пряник, возможно, будет использован, чтобы попотчевать очередного гостя…

Со стен её квартиры смотрят на меня мои будущие родственники. Вот старая семейная фотография. Молодая и видная женщина с распущенными роскошными волосами – это тётя Соня. Рядом с ней – плотный лысеющий мужчина. Это её муж, т.е. дядя Коля, ответственный работник Министерства Внешней Торговли. Между ними – кучерявый маленький мальчик в матроске. Это их сын Гришенька.

Она ловит мой взгляд.
- Коля так неожиданно умер. А ведь был такой бодрый. Физкультурой занимался. И вдруг – инсульт проклятый…

Тётя Соня всхлипывает.

Она вспоминает свою прежнюю жизнь. Сколько ей лет, сказать трудно. Уверенно можно только констатировать, что ей 80 с хвостом. Но размер «хвоста» определить невозможно, так как в момент получения паспорта, «чтобы быть моложе» тётя Соня скостила себе энное количество лет. А заодно и видоизменила имя-отчество.
Тётя Соня с гордостью рассказывает о внуке Жорике. Он уже большой. Кончает университет, где не без успеха изучает математику. Какой-то там грант выиграл, и готовится уехать в Штаты.

На ночь я устраиваюсь на топчане в зале между двух пузатых шкафов. Один забит книгами. Толстые тома Куприна, Лескова, Чехова, Достоевского. Нижняя полка – сочинения Ленина. Дядя Коля был парторгом в Министерстве. Выходец из провинциального городка дошёл по комсомольской путёвке до чинов высоких. Второй шкаф – иностранные статуэтки, рюмки, тарелки. Сувениры из дальних стран. Я дёргаю шнур на стене и выключаю свет…
Одеяло – жутко колючее. Из какого Бурунди его прихватил дядя Коля?

Утром я просыпаюсь от шороха в соседней комнате. Слышны вздохи и кряхтение. Я заглядываю в комнату тёти Сони. Облачённая в спортивные штаны и майку, она размахивает руками. Завидев меня, она, слегка запыхавшись, говорит:
- Доброе утро! У меня зарядка. Подожди немного. Я сейчас ещё поприседаю и завтрак сделаю…
За завтраком тётя Соня предлагает мне взять с собой котёнка. У неё три кошки.
- Я их люблю, - говорит она с нежностью. – Да и как их не любить? Смотри, какая прелесть эта Клякса. Но опять брюхатая. У меня уже больше никто котят не берёт. Может, ты возьмёшь?
- Что Вы, тётя Соня! У нас дома две собаки. Разорвут мгновенно.
Она жалуется на сына Григория. Звонит ей редко. Приезжает проведать ещё реже, хоть и живёт в той же Москве. Занят, конечно. Она вздыхает.
- Ты-то приезжай почаще, - просит она.
- Приеду, тётя Соня! – обещаю я. – Мы же теперь родня.

В самом деле, теперь, когда я ездил в столицу, я старался останавливаться у тёти Сони, чему она искренне радовалась. Во избежание гречневой каши и хлебцев, я покупал продукты в московском магазине, что тётя Соня тоже приветствовала. Мы с ней пиршествовали. С этой чужой и старой женщиной мне было очень уютно…

Как-то я оказался в Москве совершенно незапланированно. На казённой машине, с казённым шофёром и почти без денег. Куда податься? «Гони к моей тётке!» - сказал я шофёру и указал адрес. Мы были для неё как снег на голову. Но она с радостью нас приняла, накормила (кашей с хлебцами), постелила на полу. Утром я набрался такой наглости, что попросил у неё денег.
- Тётя Соня! Дайте сколько можете. Бензин купить по дороге да шофёра покормить. А то с голода заснёт за рулём. Я как дома окажусь, сразу Вам вышлю.

Тётя Соня ушла к себе в комнату. Вышла с деньгами.
- Вот сто рублей. Хватит?
- Вполне! Премного благодарен! Завтра же верну почтовым переводом.

Летом тётя Соня предпочитала жить на даче. Как работник Внешторга дядя Коля имел шикарную, хоть и пришедшую в запустение, дачу. Соседи по даче – потомки и родственники народных комиссаров таких-то и таких-то дел. Десять минут ходьбы по ельничку – и вот платформа электрички на Москву. А вокруг – места воздушные. Наркомы плохих не выбирали. Жена набивала сумку на колёсиках продуктами (макароны, крупа, тушёнка) и ехала с дочкой (да, к тому времени родилась и выросла дочка) на дачу к тёте Соне. Там три женщины жили в абсолютной гармонии и полном блаженстве целую неделю, а то и две, в зависимости оттого, сколько жене удавалось выкроить с работы.

И так каждое лето. Казалось, так будет всегда...

В один из визитов к тёте Соне я застал у неё Григория. Это был мужчина крепкого сложения и с представительной осанкой. Ответственный работник Министерства Иностранных Дел. Густая шевелюра пепельных волос придавала ему ещё больше респектабельности.

Проходя мимо спальни тёти Сони, я услышал, как Григорий что-то горячо доказывал.
- Мама, это надо сделать. Иначе над нами будет смеяться вся Москва. Ведь это недвижимость! Неужели я не знаю ей цену?
Недвижимость? Да, за тётей Соней числится немалая. Дядя Коля постарался. Большая квартира в «сталинском» доме с высоченными потолками и толстенными стенами. Такой дом ещё египетские пирамиды перестоит. До Кремля – пятнадцать минут езды. Дача подмосковная? Несколько обветшавшая, но расположена в таком месте, которое для себя только Господь да сильные мира сего могли забронировать.
- Гришенька, а может быть, не надо?
- Надо, мама, надо! И не бойся, пожалуйста. Я всё сделаю в лучшем виде.
 
…………..
Вскоре мы узнали, что тётя Соня заболела. Видно, возраст делал своё дело. По нашим расчётам ей было уже девяносто с гаком. Сын всё устроил «в лучшем виде». Поместил мать в дом престарелых и умыл руки. Моя жена туда раз съездила. Сказала, что лучше бы не делала этого.

В доме престарелых тётя Соня пробыла два месяца, после чего благополучно скончалась. Её кремировали. Григорий урну заносить в квартиру не пожелал. Где её могила, мы не знаем, так как с Григорием не поддерживаем отношений.
……………………..

Однажды вечером мы с тётей Соней пили чай. Работал телевизор. Показывали новости культуры. В Россию привезли картины великого художника.
- А, сосед приехал! – сказала тётя Соня, взглянув на экран.
- Какой сосед? – спросил я.
Она мне рассказала. Был у них в Витебске странный сосед – художник, чудак и, конечно, еврей. Как-то раз он усадил её напротив себя и нарисовал портрет. Она себя не узнала – слишком уж цветисто.

Художник-чудак уехал во Францию. Потом в Америку. Потом он умер, и его объявили гением, а картины поместили в самые знаменитые картинные галереи.

Дома у нас только одна фотография тёти Сони. Такая старая, затёртая и к тому же нечёткая, что лицо узнаётся с трудом. Но думаю, что если в Нью-йоркском Музее Современного Искусства мне попадётся портрет тёти Сони, я её узнаю, даже разрисованную всеми цветами радуги.