Апатия

1.

Генеральный директор петербургской страховой компании «ПитерСтрах» Максим Пилин сидел на дряхлом деревянном стуле согнувшись, широко раздвинув ноги, уперевшись локтями в колени. Он задумчиво смотрел на рекламный плакат своей фирмы, которую организовал десять лет назад. На плакате стоял его улыбчивый двойник, только намного моложе, в очках той моды и с большой копной волос. Пилин провел рукой по голове, чувствуя остатки редких волос. «Дааа», - вздохнул он и повернулся к окну.
- Максим, - Саша Ушлов, молодой, подающий большие надежды менеджер по связям с общественностью, протянул шефу длинный тонкий листок факса с красными полосками по бокам, - посмотрите. Еще у нас кончилась краска, - добавил парень.
Пилин нехотя взял факс и быстро пробежал глазами по листку сквозь толстые стекла, вчитываясь в главное. Гладкий листок приглашал на очередную конференцию страховщиков, где будут семинары и мастер-классы – скучные мероприятия, не любимые Пилиным.
- Кто хочет в Нижний Новгород? - спросил он, оторвавшись от листка, обведя взглядом маленькую комнатку офиса.
- Я, - тут же, явно ожидавший вопроса, ответил Гриша Ишакевич, стажер компании.
Пилин встал со стула и подошел к Григорию, который лениво набирал на компьютере очередной отчет. До серьезной работы его не допускали, но фирме приходилось мириться с присутствием Ишакевича, потому что за скудную зарплату, которую платил всем алчный Пилин, найти настоящих квалифицированных работников было совершенно не возможно.
«ПитерСтрах» была ведущей компанией на рынке страхования Петербурга. Приносила большой доход, который ежемесячно спускал в казино или пропивал вместе со своим замом, закадычным дружком Антоном Летовым Пилин, не унимавшийся постоянно жаловаться на скудность жизни.
- Григорий, - Пилин подошел к Ишакевичу и взял его за плечи, бегло глянув на экран монитора, где мелькали картинки френд-ленты «Живого Журнала», - ты же еще отчет не дописал.
- Я быстро доделаю, - пискляво сказал Григорий и быстро стал набивать на клавиатуре буквы и цифры. На мониторе то и дело стали появляться красный кривые линии, играющие волнами, указывающие на ошибки в словах.
- Ехать завтра, - Пилин нежно поглаживал широкие плечи Ишакевича, - успеешь?
- Я в поезде доделаю. Ноутбук же есть, - Ишекевич потянулся к шкафчику и вытащил старенький ноутбук, доказывая серьезность своих намерений. Правая часть ноутбука была немного расплавлена, но работал он, как уверял старый грузин, продавший его Григорию, исправно.
- И Даша поможет, - добавил стажер.
- Даша? – удивился Пилин и посмотрел на новенькую секретаршу.
Она сидела, спрятавшись в углу в окружении плакатов фирмы и что-то высматривала на дисплее старенького монитора, уложив свою грудь на стол. Волосы Даша по старой привычке завязала в небрежный пучок на затылке, на губах отчетливо блестели огромные шарики помады, на носу, подражая шефу, покоились очки.
- Даша, - Пилин подошел к девушке. В нем пылала тревога. Ситуация, казалось, выходила из-под контроля. – Вы хотите в Нижний Новгород? Вы знали про это поездку? И давно?
Пилин продолжал сыпать вопросами, вгоняя Дашу в краску. Девушка немного замялась, опустила глаза и пыталась только иногда поглядывать на начальника разразившегося внезапной словесной тирадой. Даша комкала в руках небольшой листик бумаги, - это успокаивало ей нервы и помогало дальше работать в нужном ладе, не срываясь, не брызгая беспричинно слезами.
- Да, Максим Львович, - стала молвить Даша после того, как Пилин сделал недовольное лицо, мысленно наведя на девушку невидимое дуло злости.
У Пилина не заладилось с утра. Сначала мама выгладила не ту рубашку. Он точно помнил, как, будучи пьяным, чуть соображая, он просил черный костюм и белую рубашку, а заботливый родитель всю ночь стирала старенькие черные джинсы и рубашку в тон. Он расхаживал по офису, маялся бездельем, порывался пить и с азартом следил за часами, которые рано или поздно отмерят заветные девятнадцать часов – время, когда можно начать плодотворно «работать». Пилин называл это «работой с документами».
- Я хочу в Нижний Новгород, если вы, Максим, не против, - услужливо продолжала Даша. – Я читала программу и мне казалось, что будет полезным на выходных заняться чем-то нужны, а не лежать всю субботу и воскресенье перед телевизором или сидеть в icq.
Пилин скривил улыбку.
- Ну что, Александр Олегович? Берешь? – Пилин весело крикнул в сторону Ушлова.
- Мне все равно, - просто ответил Ушлов, погрязший в кипе бумаг, беспорядочно разбросанных на огромном столе по центру комнаты.
- Брось ты этот отчет, отдохни, - фривольно сказал Пилин, в думах о выпивке.
- Мне осталось немного. Я скоро закончу.
Ушлов подходил ответственно к работе, тайком презирал своего начальника, который кичился постоянно своим чутьем и умом, от которого после многолетних заигрываний с алкоголем оставались лишь скромные частички памяти.
Людям свойственно помнить о прошлом, красиво рассказывать об этом в настоящем, размышлять, как в будущем будет все также – умно, живо, словом, - все как надо. Жизнь оказывается порой намного жестче.
- Ну, Шурик, как знаешь, - Пилин по инерции попереключал программы телевизора, через минуту не обнаружив для себя ничего интересного, выключил.
- Эх, - вздохнул он, - как же я без вас, без своей опоры.
Пилин отчего-то издал легкий, чуть слышный, смешок и удалился в свой кабинет, который оставил на проветривании.
Через двадцать минут вернулся и врубил «Бригаду».
- Пойду сигарет куплю, - сказал Ушлов, надевая красный свитер.
- И мне купи, - сказал Резник, с открывшим ртом пересматривая сериал, представляя себя в роли Саши Белого. Он вообще любил актера Безрукова.

2.

- Туф-чуф-чуф, - шумел поезд. Трое ехали в купе. Четвертый пассажир, усатый старикашка, молча спал, уткнувшись в стенку.
Ишакевич лежал на верхней полке, морщась, глотал водку «Охта» из горла, следил за Ушловым, который читал последний роман Смоляка.
 Даша безмолвствовала.

3.

Первый день конференции оказался нудным, но закончился быстро. Завтра предстоял заключительный мастер-класс страховщика из Австралии, видного эксперта в области теории страхования и грамотного продвижения брендов на рынок.
- Пронырливые организаторы, - сказал Ушлову толстый бородатый мужчина. Он долго молча сидел рядом с Сашей, чиркая слова в блокнот. – Знают, что Стивена Фрона пропустить нельзя, - такая знаменитость!
Мужчина громко вздохнул, продолжая жаловаться:
- Э-эх, придется в баньке только слегка попариться, ну, сами понимаете. Вы, кстати, с нами не хотите?
- В баню? - Ушлов слегка улыбнулся, на кончиках губ нарисовались маленькие полукруги иронии. Саша не был фанатом ни бани, ни Фрона.
- Конечно, - с полным удивлением сказал мужик, - или вы не любитель?
- Не любитель, - ответил Ушлов.
- Ну как хотите, - бородач слегка расстроился, - смотрите, всегда будем радам новым коллегам. Мы с Вадиком из Москвы и Колей из Астрахани постоянно шляемся по этим конференциям ради баньки в хорошей компании, а то никак не выбраться. Сами понимаете: работа. Достала уже. Тьфу! Совсем забыл представиться. Я Сергей Собаков, старший менеджер «Самарской страховой компании».
- Саша Ушлов, «ПитерСтрах».
- Наслышан, - Собаков сделал важное лицо. – Хорошая компания, только давно про вас ничего не слышно.
- Скоро услышите, - обнадежил Ушлов. – В марте запускаем новый проект.
- Мой телефон найдете в справочнике конференции, звоните в любое время.
Собаков деловито пожал Ушлову руку.
- Хорошо, - сказал Ушлов.
- Ну, до встречи, - Собаков смотрел на Ушлова.
- До свидания, - устало попрощался Саша и быстрым шагом направился в свой номер.

Ишакевич лежал на кровати и смотрел в рябящий экран телевизора.
- Ни черта здесь не ловит, - жаловался стажер. – ****ь, один Первый канал. Заебало.
Ушлов зашел в номер и почувствовал резких запах грязных носков.
- Фу, Гриша, - Ушлов зажмурился и зажал нос пальцами. – Это твои носки?
Саша не сомневался, что причина вони именно Гриша, но бить в лоб не хотелось. Ишакевич имел странную привычку запоминать весь негатив про себя, выдавать его за позитив, но при этом долго таить в подсознании ненависти к обидевшему его. Если бы в номере они были не вдвоем, то Гриша обязательно стал бы гордиться потными носками, возможно, даже снял их и начал размахивать ими, прыгая на кровати.
Ишакевич оторвался от телевизора, посмотрел в сторону Ушлова и со злобой сказал:
- Саша, а что мне делать? У меня других носков нет. Ты как будто не знаешь.
Ушлов быстро вспомнил, как Ишакевич в поезде, наквасившись пива, качаясь, вытребовал у проводника бутылку той злополучной «Охты», истратив все суточные, выделенные Пилиным в качестве премии за год; залпом ее выпил и не в состоянии дойти до туалета, опорожнил свой желудок в собственный рюкзак, который теперь, наспех постиранный, сушился на батарее номера. «****ь, - переживал Гриша всю дорогу до гостиницы. – Теперь всю телефонную книжку придется переписывать».
- Высохнут когда, - Ишакевич взглядом указал на развешанные по спинкам двух стульев носки, - тогда и поменяю.
- Сними их хоть, - Ушлов бледнеем, казалось, что теряет сознание.
- Нет, мне холодно, - скверно проронил Гриша и вернулся к просмотру помех на экране телевизора.
- Ясно, - сказал Ушлов.
Он не хотел спорить с Гришей, потому что это было бесполезно. Тупоголовый недоросль под два метра ростом, никогда не признавал своего поражения, шел до конца, не вникая в смысл, готовый биться часами, чтобы потом осознать произошедшее и тайком всплакнуть в подушку. Но это быстро заканчивалось и возвращалось на круги своя.
Ушлов вынул кошелек из сумки и быстро ретировался без лишних слов.

В баре все места были заняты.
- Бля, - тихо сказал Саша себе под нос, сообразив, что придется либо уйти, либо присоединиться к Никитиной, которая одиноко сидела за столиком у окна.
Заказал себе кружку «Невского» и направился к Никитиной.
Даша пила кофе из маленькой кружечки с побитыми краями, одновременно перебивая бумаги, который аккуратно были разложены организаторами конференции в папочки разных цветов.
- Саша, - Даша оторвалась от бумаг, и, дрожа, посмотрела на юношу сверкающими глазами, - я думала, ты в номер пошел.
- Следила, - с издевкой спросил Ушлов.
- Нет, - краснее врала Никитина.
Никитина была страстно влюблена в Ушлова. На работе, высмотрев, что обожаемый находится далеко, часами рассказывала клиентам и просто случайно заблудшим в офис «ПитерСтраза» о своем влечении. Некоторые внимательно слушали, давали дельные советы, типа, - признаться, не держать в себе свои чувства, но некий страх, с привкусом порока и девичьей нерешительность, пугающий не только Никитину, продолжал мучить молоденькую секретаршу.
- Как тебе конференция? – Никитина начала разговор, сложила бумажки в стопку и, уткнувшись беспокойными яблоками глаз в лицо Ушлова, жадно дожидалась ответа. Она смотрела в глаза Саши, налитые равнодушием и напыщенностью. Она ждала, когда мокрые от пива губы заговорят, чтобы следить за их движением, глубоко в душе мечтая прикоснуться к ним, на миг почувствовать их вкус, представляя себя в роли красавицы блудницы.
- Так как? – повторила Даша.
Ушлов молчал. Ему совсем не хотелось говорить с Никитиной. Общих тем для разговора у них никогда не было. На работе он ворчливо отвечал на глупые несвоевременные вопросы Даши, стараясь не отрываться от будничных дел. Иногда срывался и кричал на нее, но не пробиваемая Даша на день угомонившись, написав в своем дневнике в интернете очередную плаксивую запись, абстрактно обрисовав ее страсть у Ушлову, с новой дотошностью влюбленной начинала снова, забыв все дрязги и ссоры.
- Ничего, - прорвал девственность молчания Ушлов. – Были интересные лекции.
- Тебе понравился Седова из «Ресо»? - Даша старалась говорить только на деловые темы.
- Седова… - задумался Саша, сделав удивленное лицо, прижав подбородок шее, - Седова…
- Рыжая такая. Не помнишь?
- А! – вспомнил Ушлов, сделав непонятный жест рукой, много говорящий, но одновременно совершенно бессмысленный. – Ты что? Конечно, нет.
Ушлов попытался свести разговор к минимуму. Он довольствовался лишь тишиной, поглощая противное пиво, выкуривая периодически сигарету.
- Можно вопрос? – спросила Даша.
Сашу всегда забавлял этот вопрос Никитиной. Она говорила свое «можно вопрос» чуть ли не по сто раз на дню. Ему однажды хотелось сказать нет, но, прогнозируя, что через секунду последует очередной вопрос почему? он сказал – можно.
- Ты рад, что поехал сюда? – Никитина судорожно схватила пачку сигарет и закурила.
- Я был много раз на подобных конференциях. Всегда узнаешь нечто новое.
- А я рада, - не выдержала Никитина. – Ты не рад?
- Саша, ты не представляешь, как я счастлива, - продолжала Даша, не дождавшись ответа от Ушлова – Я так рада, что поехала с тобой. Это прекрасно.
- Ага, - промычал Ушлов, допивая остатки пива. – Я пойду уже.
- Уже? Устал? - Даше не хотелось остаться одной.
- Да, устал, наверное. Завтра увидимся, - нашелся Саша.
Ушлов поднялся, собирая со стола телефон и пачку с сигаретами, как вдруг услышал.
- Смотри, - резко гаркнула Никитина, - Гриша с кем-то идет.
В темный бар, освященный лишь маленькими бра над столиками и яркими фонариками мигающими у стойки за барменом вошли в обнимку двое мужчин – Ишакевич и Собаков. Собаков успел сбросить серый костюм, напялил на плотное крепкое тело отвратительную желтого цвета рубашку-поло и умерщвленные временем джинсы.
- О, Саша, - закричал Собаков, разгоряченный по всей видимости пивом. Он шел вровень с Гришей, словно девочки-синхронистки. – А я зашел к тебе в номер, думал переубедить тебя сходить попариться, - Сашу слегка напрягла такая забота. - Долго стучал в номер, потом дверь открыла эта дылда. Где ты такое чудо прятал?
Собаков дотянулся до макушки Гриши и взбаламутил волосы стажера.
Присев за стол, Собаков заметил Дашу.
- Здравствуйте, - Сказал самарских страховщик с мутными глазами, - здравствуйте, дама, - Собаков схватил руку Никитиной, потянул к своим губам и смачно поцеловал кисть девушки. – Эти парни ничего про вас не рассказывали. Как вас зовут, прекрасное создание. Лучик солнца в нашем темном царстве страховщиков.
- Даша, - холодно сказала Никитина и выдернула руку из цепких мужских лап.
- Мы собирались уходить, - попробовал спасти себя и Никитину Ушлов.
- Понимаю, - многозначительно сказал Собаков. – Мы с Григорием в сауну. Эх, - он обнял Ишакевича, - попаримся, ****ь, дружище! Дождемся только Вадика и Коляна.
- Увидимся еще, - сказал Ушлов и протянул руку Собакову.
- Конечно, Саша. Обязательно. Я буду настаивать.
Собакова свалили гомерический хохот.
- Ну, пока, - повторил Ушлов и вместе с Дашей вышел из бара.
- Кто это, Саша? – взволновано спросила Никитина.
- Из Самары придурок какой-то.
- Странный он.
- Придурок, я же сказал.
- Так ты куда? – Даша надеялась, что Ушлов побудет с ней еще немного.
- Спасть. Пока, Даша.
Ушлов помахал рукой и ушел в глубь коридора.
Огорченная Даша отправилась к себе.

4.

Ушлов не стал запирать номер, потому что надеялся, что Гриша скоро придет. Рано или поздно Гриша всем надоедал, начиная спорить на темы, в которых ни черта не смыслит, корча из себя видного знатока, обремененного большим жизненным опытом.
Хотел посмотреть телевизор, но рябь резала глаза. Решил лечь спать.
Разделся и, ополоснув себя влагой в душевой, улегся в кровать. Пиво, показалось ему, было смешено с водкой. Так или иначе, Саша быстро заснул.

Даша сидела на стуле и любовалась собой в маленькое зеркальце.
- Красота, - говорила она в пустой комнате номера. – Кра-со-та.
Она подошла к зеркалу, которое весело на внутренней стороне дверцы шкафа и посмотрела на себя. На ней была сильно обтягивающая белая блузка, которая больше походила на бадлон. Черная юбка и черный колготки со штриховатым рисунком.
- Лишнее, - сказала она и медленно начала снимать с себя одежды.
Даша готовилась к самому авантюрному поступку в своей жизни. Он решила, что сегодня и только сегодня Ушлов должен быть ее.
Абсолютно нагая она вошла в номер Ушлова. Сквозь темноту Никитина пробралась к кровати будущего любовника. Саша сопел, до головы накрывшись толстым одеялом. Даша села на край кровати и стала играть с его волосами. Она запускала пальцы в его волосы и перебирала их, чувствуя нарастающее с могучей силой влечение.
Даша поднялась с кровати и стала на колени у головы Ушлова. Немного дрожа, она начала медленно поднимать одеяло, прикрывающие Ушлова. Появились плечо, Даша не выдержала и положила ладонь на него.
- Что тебе нужно? – проснулся недоумевающий Ушлов.
Он включил настольную лампу, стоящую на маленькой тумбочке и сквозь свет увидел Никитину.
- Даша? – очнулся он. Сон бежал из номера.
- Сашечка, - глупо улыбаясь, Никтина поднялась с колен и встала в полный рост, - разве ты меня не хочешь?
Даша ласкала свои груди, наученная короткими роликами porno, скачиваемые Гришей на их общий рабочий компьютер.
- Ты ****улась окончательно? – Ушлов срывался на крик, недоумевая, что делать в такой ситуации, глазами искал скинутые черные штаны.
- Ушлов, - ласково сказала Даша, продолжая гладить себя, не забывая играючи миловать клитор. – Ушлов, Посмотри, - она вытянула руки, - я из-за тебя вены резала.
- Пошла на ***, дура! – крикнул Ушлов и вскочил с кровати.
Не заметив, протянутый провод от лампы, он зацепил его, выдернув из розетки. Комната погрузилась во мрак, только просачивающийся в маленькие трещинки занавесей лунный свет чертил линии сумрака. Ушлов дико взглянул на руки Никитиной. Он сто раз слышал историю, как Даша однажды, переживая безответную любовь Ушлова, резала свои вены, и относился безразлично к поступку секретарши, ничего не испытывая, в дружной компании приятелей постоянно шутил, чересчур иронизируя.
Только сейчас, когда лунные лучи пробрались в темную комнату он заметил необычное свечение маленьких рубцов чуть выше ладоней Даши. Она действительно резала вены, убедился Саша, и с тонкостью ювелира выведенные бритвой линии вместе образовывали его имя.
Шрамы светились.
Мистика.
- Пошла на ***, - надрывался Ушлов, моргая заспанными глазами.
- На ***, на хуй, - в бреду повторяла Даша.
Эрос дурманил Никитиной сознание. Она погрузилась в трансе, убегая от реальность. С пустыми газами и застывшей улбыкой на лице, Никитина бсросилась на Сашу, навалиавясь на него наготой.
- ****ь! – Саша испуганно стояла на месте, стараясь разглядеть в темноте движения Даши, - Что ты делаешь? Отъебись от меня, *****, ****утая!
Даша пдогла к Саше вплотную и попыталась его обнять, прикасаясь губами то к губам, то к носу, то к щекам. Саша

Дверт резко открылась и на пороге показалось лицо Гриши, освещенное светом коридора. Он нащупал рукуой выключатель и включил небольшую люстру над потолком.
- Что тут происходит? - слегка запинаясь в словах спросил Григорий. Он нахмурил лицо и бегло пробежался по компанте. Ощаращенный Ушлов быстро натягивал штаны. На полу ничком лежала голая Даша.
- Что не видишь?! – огрызнулся Ушлов.
- Вижу, - Ишакевич на секунду почувствовал себя глупо и по чуть-чуть стал трезветь.
Ушлов его больше не волновал, он смотрел на лежащую Дашу, пробегая взглядом по ее телесам. Впервые в жизни, наяву, так близко, что можно было подойти дотронуться, взять, оставить себе, он видел женское тело. Его член начал набухать, прорывая ширинку штанов.
- Ты куда? – спросил Гриша, когда Ушлов спешно стал собирать свои вещи в рюкзак.
- На вокзал, - как ни в чем не было ответил Саша.
- А… - Гриша был в щзамешательстве, - что здесь вообще произошло? Это Даша?
- Да, - ответил Ушлов и закурил, - разьирайся сам.
- А ты?
- Отъебисьт, Гриша. Ясно?
- Да, - ропотно подтвердил Гриша.
Ушлов вышел из номера.

Гриша не хотел искать преключений на свою жопу, но терять шанс стать мужчиной он не хотел. У Ишакевича загорелись глаза. Он подошел к Даше и взял ее на руки.
- Тяжелая, ****ь, - сказал он с тудом тащив ее до кровати.
Кинул в отключке Дашу на кровать. Она в полной бессознаке лежала раскинув ноги, немного сжав ноги в коленях.
Гриша снял с себя всю одежду и налег на Дашу сверху. Его член коснулся курчавого лобка Никитиной.
Ишакевич поцеловал Дашу в губы, не отрываясь от плоти, аккуратно спускался дальше вниз, языком накрывая пористую кожу.
«Интересно, она девственница», - думал Гриша, ерзая на Даше, страстно желающий не терять ни минуты времени, проверить свои сомнения.
Он чуть раздвинул ей ноги, и, придерживая теплый член одной рукой, а другой резко ползая по промежности Никитиной, дабы не промахнуться, вошел в лоно секретарши. Ишакевич долбил девушку грубо, без особого энтузиазма резко входил и на несколько мелемтров нелепо вытаскивал свой твердый член, чтобы снова с силой войти, ударившись мошонкой об ягодицы первой любовницы. В голове вертелось банальное «наконец-то».
Прошло три минуты.
Ишакевич кончил, выпустив в нутро Никитиной струю белой густой жидкости.

5.

Даша очнулась. Еле открыла глаза и тут же почувствовала резкую боль между ног.
-А, - крикнула Даша, разлепив тяжелые губы.
Боль была не очень сильной, но была, как любая иная боль, неприятна.
Попыталась вспомнить, что же было ночью. На улице уже во всю светило солнце, за окном Даша видел, как медленно падали крошечные шарики снега.
- Да! - снова крикнула она. – Я сделала это!
Даша, забыв про боль, вскочила с кровати, окуталась в простыню и рысью кинулась к двери.
Коридор был пуст, слышались лишь некие голоса, поднимающихся по лестнице гостей hotel’a. Даша вынырнула из номера и в секунду оказалась у двери своего временного пристанища.
Она зашла в ванную комнату, которая представляла собой душевую кабинку, раковину и пожелтевший унитаз. На ржавой трубе висели белые полотенца. На стеклянной пластине над раковиной были разложены упаковки шампуня и мыла, на края лежала тонкая серебристая бритва.
Сбросив простынку с тела, Даша вступила в кабинку, включила теплую воду и подставила лицо под слабые струйки воды.
- Да, - говорила она сама себе, - я сделала это. Я сделала это, я сделала это. Я-я-аааа!. – судорожно повторяла она, чувствуя новый прилив сил. – Что они теперь скажут? А? Я! Я! Я сделала это. Он теперь мой. Мой Сашечка…

Гриша довольный сидел в баре и ждал начала завтрака. Оставалось шесть минут. Ему страшно хотелось есть, нервозно курил сигарету за сигаретой. Он целый час искал компьютер с доступом в интернет. В голове его вертелся пост про секс.
Он полюбил Дашу и хотел сообщить об этом всему миру.

Саша сидел в зале ожидания нижегородского вокзала. Рядом спал старик, положив голову на большой тюфяк серого цвета. Ушлов пил Coca-Cola Light и отвечал на sms, которые сотнями слал ему загадочный паренек из Петербурга. До поезда оставалось всего шесть часов.

Павел Смоляк

01.2007, Санкт-Петербург