Конец

Закатное солнце. Крыши домов, покрытые первым осенним снегом, окрашенны в красный цвет. Шесть часов вечера. Семнадцатое ноября две тысячи девятого года. На следующий день в шесть ноль пять американские ракеты с ядерными боеголовками достигнут нашей страны и уничтожат её. Наши ракеты достигнут США часом раньше. До конца света оставалась одна ночь – около десяти часов.
Было тихо. Гул машин, вой домов. Городской шум доносился издалека. Но двор был пустой и потому тихий. Я сидел на корточках, прислонившись спиной к зданию бойлерной. Косые лучи били по глазам, и я наслаждался этим. Последний закат перед концом. Солнце медленно опускается за горизонт. На фоне алого диска возвышается высотный кран. Всё вокруг словно заполнено этим алым свечением. Вот солнце уже наполовину скрылось за горизонт. Необыкновенную тишину прорезал скрип – открылась дверь одного из подъездов. Открылась, затем закрылась с глухим ударом. Я, не отрываясь, смотрел на опускающийся диск солнца. Небо медленно темнело, превращаясь из светло-алого в густое тёмно-красное зарево. Я закрыл глаза и свет, пробиваясь сквозь веки, образовывал розоватую пульсацию. Чудесно. Хорошо. Наутро все, наконец, закончится.
Розовое сменилось черным, и я открыл глаза. Друг мой нависал надо мною, закрыв собой солнце. Свет, словно нимб, окружал его. Он протянул мне руку, и я пожал её. Он сел рядом со мной и некоторое время мы молча наблюдали, как солнечный диск медленно уходит за горизонт.
-Хочешь встретить конец вместе со мной?
-Ты сам позвонил мне и попросил выйти.
-Я рад, что ты вышел.
-Часа за два до конца я вернусь домой. Родителям будет спокойней, если я буду с ними.
Я усмехнулся.
-Мне будет спокойней, если я буду один.
-Тебе весело?
-Мне спокойно как никогда. В какой-то мере я даже рад, что всё так получилось.
-Солнце почти село.
-Начинается последняя ночь. Последние десять часов.
-Не страшно?
-Страшновато. Но всё-таки так лучше.
Солнце ушло за горизонт и с неба засветили звёзды. Пожалуй, нам пора было идти. Слишком многое предстояло сделать за эти десять часов.
-В путь,- произнёс я, поднимаясь на ноги.- Пора идти. Солнце уже село.
-Долгая предстоит ночка.

Улицы пусты. Как это ни странно, но в последнюю ночь на улицах не было ни души. В полдень машины бескрайним потоком шли из города. Непонятно почему, но все они стремились уехать подальше отсюда. Может быть, надеялись выжить, цеплялись за соломинку. Надежда, вера, стремление жить сплелись в людях в единый порыв, и они стремились уехать из города. Я не сомневался, что они всё равно умрут, не смотря на надежду, неугасающую в их сердцах.
Но люди слишком разные существа. Многие из них смирились со своей участью и остались в городе. У этих многих были свои мечты в жизни, свои цели, комплексы, качества и недостатки. В общем, у каждого были свои демоны. И конец многим таким демонам дал свободу. Люди сходили с ума. Город сходил с ума. Медленно, но верно двигался к своему концу, и каким будет этот конец, было пока что загадкой.
Мы брели по городу без всякой цели. Под ногами хрустел первый снег. Высоко над нами висел холодный космос. Жизнь жизнью, смерть смертью, любовь любовью: пусть всё идёт своим чередом. Там наверху знают, что предначертано каждому из нас. Каждый из нас был погружён в свои мысли, и каждый был один в этом ночном городе, несмотря на то, что мы брели рядом, два верных друга. Шли к третьему, что бы попрощаться с ним навсегда. Эта ночь была последней точкой пути для каждого в этом городе, и каждый хотел провести её по особенному, сделать всё, что не успел сделать за свою жизнь. Чем дальше мы уходили вглубь города, тем глубже проникал в сердце холод бескрайнего космоса, чудовищного и великого. Что-то менялось внутри нас от часа к часу, от минуты к минуте. Менялось слишком быстро, и это было ужасно.
Мы завернули во двор и направились к третьему подъезду седьмого дома на коммунистической улице. Здесь жил наш друг. Скрипучая входная дверь, пять лестничных пролётов до третьего этажа и мы на месте. Роман (первый друг) звонит в дверь. Несколько минут ожидания. За окном пошёл снег. Неожиданно. Вдруг. Но вполне символично. Ведь сегодня почти рождество. Только наоборот. Смершество.
Наконец дверь открывается, и мы видим нашего третьего друга (Андрея).
Я не могу удержаться от улыбки: как же радостно встретить своего в этой холодной и неприветливой ночи. Вьюга за окном уже набирает силу, а мы втроём стоим в тёплом подъезде и улыбаемся друг-другу. Андрей пожимает нам руки и предлагает зайти.
-Нет,- говорю я.- Мы не можем к тебе зайти. Если мы зайдём, то боюсь, уже не выйдем. Слишком уж хорошо и тепло в твоём доме и слишком уж сильна буря за окном. Пошли лучше уж ты с нами.
-Ну, уж нет, я с вами не пойду. Никогда не любил холодных улиц и не хочу сдохнуть на них посреди этого чёртового города.
-Но мы всё равно не останемся у тебя.
-Мы пришли попрощаться,- вмешался Роман.- Ведь эта ночь последняя.
У меня закружилась голова. Что-то неправильное и неверное было в этом диалоге. Как будто бы я сплю и вижу удивительный сон. Быть может, и вправду я не заметил, как задремал. Но нет, это было не так. Это была реальность. Просто эта реальность пропущена через линзу грядущего события. Знание о том, что финал близок, изменило человеческое восприятие мира. Меланхолическая грусть захватила сознание многих. Таким было начало.
Но дымка перед глазами рассеялась.
-Если хотите, можете уходить,- несколько грубо произнёс Андрей.- Хоть сейчас.
-Тогда мы пойдём,- произнёс Роман.
Мы пожали руки.
Мы разошлись.
Андрей вернулся домой, мы пошли вниз. Начиналась метель. Роман шёл впереди, я за ним. Ночь. С неба падают крупные хлопья снега. Мы вышли из подъезда. Роман сел на лавку, стоявшую слева от входа, я сел рядом. Предстоял разговор.
Мы посидели минут пять. Молча. Снег покрыл волосы. Я подставлял ладонь и наблюдал, как снежинки медленно опускаются на неё и тают. Он хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. Морозный воздух приятно покалывал кожу на лице. Это бодрило. Учитывая долгую ночь впереди, бодрость была не лишней.
-Что-то ведь не так, да?- спросил я чуть-чуть не уверенно.
-Да,- ответил он.
И мы вновь погрузились в молчание. Словами это не описать,- подумал я.- Потому он и не может объяснить.
Мы сидели в тяжёлом молчании, уставившись глазами в землю, разглядывая снежинки, тающие на ней и превращающиеся в грязь.
"БАХ". Выстрел раздался внезапно, прогремев над правым ухом. Когда я повернул голову направо, то увидел романа Мёртвым. Он покачивался на лавке рядом со мной, а из дырки на его лбу текла кровь. Я повернул голову прямо и увидел Человека в сером плаще. Он стоял в водовороте падающих с неба снежинок и целил пистолет в голову моему другу. Мой друг упал с лавки на спину. Я посмотрел на него и увидел кровь, заляпавшую его одежду и растекавшуюся лужей вокруг его головы. Серый человек спрятал пистолет под плащ и пошёл прочь. Андрей (Уаст) смотрел из окна и в глазах его был не то, что испуг, но скорее недоумение. Жизнь жизнью, смерть смертью. Кто-то доживает свою жизнь, кто-то готовится к концу. А конец близок. Близок, как никогда.
Я последовал за человеком в сером плаще. Снег кружился вокруг. Было грустно... И одиноко... Теперь всегда будет одиноко. До самого конца...

Человек в сером бродил по городу без всякой цели, и я хвостом следовал за ним. Метель усиливалась. Серые тучи наползли на небо, закрыв собой звёзды. Человек в сером мог бы легко убить меня. Но не убивал. Он делал вид, что не замечает меня, и неторопливым шагом бродил по городу, уткнувшись взглядом в землю и углубившись в свои мысли. У человека в сером плаще были свои демоны. Они не имели никакого отношения к моему другу. Ему просто не повезло. Могло не повезти и мне. Но каждому предначертан свой путь. Роман не дожил до конца девяти часов. Смерть застигла его раньше.
В конце концов, убийца завернул в какую-то пивную, и я последовал за ним. Он взял себе бокал пива и стал медленно попивать его, усевшись за столик. Я сел в двух столах от него. Он пил пиво, а я незаметно (или заметно) за ним наблюдал. Он выпил свой бокал и закурил. Сигаретный дымок кольцами поднимался к потолку. Его взгляд внезапно уставился на меня. Это было похоже на выстрел. Злые нечеловеческие глаза смотрели мне в душу, пробовали её на ощупь, проверяли: кто скрывался за моими глазами - мальчик или мужчина. И что бы он там не увидел, взгляд его просветлел и смягчился. Он не увидел в моих глазах злобы. Он не увидел ненависти, ярости, желания отомстить. Его некрасивое грубое лицо, покрытое щетиной, растянулось в приветливой улыбке. Он ещё раз затянулся, выдохнул клубок дыма и, затушив сигарету, направился ко мне. Пройдя, пошатываясь, сквозь пивную он упал на стул рядом со мной. От него несло выпивкой и табаком, глаза застилал хмельной туман. Его лицо оказалось вплотную к моему лицу, и он нетвёрдым голосом заговорил:
-Послушай, мальчик,- нравоучительно затянул он.- Ты на меня не сердись, что я убил твоего друга. Он бы всё равно умер к утру. С утра мы все погибнем. Смерть твоего друга уже ничего не значит. Ведь так? Ты ведь не сердишься на меня? Ничего ведь не случилось. Я знаю, ты добрый. Ты простишь.
Мне не нравились его слова, но я послушно кивал. В глубине души я знал, что все, что он говорит - полная ерунда. Что он и сам себе не верит. До конца оставалось ещё очень много времени, и многое ещё можно изменить. Но демоны ели наши мозги, и город поспешно сходил с ума. И это проклятие никого не обошло стороной. Даже меня. А серый человек уже продолжал свою хмельную исповедь:
-Мы с тобой теперь должны похоронить твоего друга. Ты меня слышишь? Мы должны вернуться в тот двор, забрать его тело, отнести на кладбище и зарыть его. Мы - не звери. Мы, ведь, цивилизованные люди. А люди хоронят своих умерших.
Я коротко кивнул. В этом он был прав. Мы должны похоронить Романа.
-Тогда пошли,- сказал серый человек и неуверенно поднялся со своего стула. Он помотал головой из стороны в сторону, пытаясь выгнать хмель, надел свой капюшон и пошёл к выходу. Я - за ним.

Снегопад успокоился. Вновь появились звёзды. Мы пришли на старое кладбище, где уже лет двести, как никого не хоронили, в половине восьмого. На окраине кладбища стояла небольшая православная церковь. На лавке рядом со входом дремал, уткнувшись в длинную и густую чёрную бороду, старый проповедник. При нашем приближении, он открыл глаза и внимательно нас осмотрел. Серый человек остановился прямо перед проповедником и принялся его разглядывать. Я стоял чуть позади серого человека.
-Ну, здравствуй,- произнёс мой попутчик наглым голосом, обращаясь к проповеднику. От него несло пивом и табаком. Он чуть пошатывался и язык его заплетался. На его левом плече покоился труп мальчика.
Но в глазах его был не хмельной туман. Страшный, дьявольский огонь горел в его глазах. Он был напряжён в тот момент. Страшное адское тепло исходило от него. Дьявол во плоти пришёл на землю в эти последние часы и предстал сейчас перед старым сонным проповедником.
-Дьявол искушает людей в эту ночь,- запричитал проповедник, вскакивая со скамьи спеша удалиться.- Изыди... Изыди...
А дальше всё произошло очень быстро. Я даже не заметил, как рука этого демона потянулась под полу плаща. Я только ясно услышал, как грянул гром и тут же помчался прочь. Прочь, насколько хватит духу. Нет времени думать, нет времени сомневаться. Зато есть страх. Окрыляющий, заставляющий не оглядываться и не останавливаться ни на секунду страх. Ад сошёл на землю, и всё что мы можем - бежать. Лишь бы дожить до утра, а там уже всё будет не важно. Зачем и почему - не важно. Слушай демона, что ест твои мозги и тогда может быть, только может быть, ты всё поймёшь.
Я, наконец, остановился, облокотившись на холодную, серую стенку какого-то здания. Лёгкие не успевали вдыхать воздух, сердце болезненно застонало. Я прислонился к стене и медленно сполз вниз, упав пятой точкой на холодный, покрытый тонким слоем снега асфальт. Вновь начался снегопад. Вновь поднялась метель. Звёзды скрылись за чёрными тучами и больше уже не выглядывали. Их холодная воля не должна быть ведома смертным. Их холодный взгляд способен пройти сквозь чёрные тучи. Я сидел, откинув голову назад, и смотря на фонарь, висящий надо мной, и светящий мне в лицо. Всё уже было решено. От меня ничего не зависело. Я слишком слаб, что бы менять мир. Мой единственный друг мёртв. Я один... Совсем один...
Не знаю, сколько я так просидел, размышляя о своей горькой участи. Может час, может два, может быть намного меньше или больше. Ветер обдувал лицо, и это было приятно. Ветер сушил его от слёз, временами выделявшихся на глазах. Я помню тоску. Я помню скуку. Я помню одиночество и нежелание жить. Только тогда, я осознал, что мой друг мертв, и я остался совсем один. Мысль отправиться домой не приходила мне в голову. Как и мысль отправиться ко второму моему другу. Я знал, что сегодня мне нечего делать в его доме.
Что-то завибрировало у меня в кармане. Я сунул туда руку, нащупал маленький прямоугольник, упрятанный в чехол, и вытащил руку. Телефон. В суматохе я совсем забыл про него. Мой второй друг (его звали Андрей) набрал мой номер, и теперь его имя высветилось на моём дисплее. Я надавил на зелёную трубку и приложил телефон к уху. Голос в трубке звучал бодро:
-Алло, где ты? Я сейчас приду к тебе. Где ты? Где ты?
-Не надо никуда ходить. Город сегодня опасен. Роман мёртв.
-Я знаю. Но мы ведь не должны быть одни сегодня. Одиночество - плохо. Так грустно.
-Всё равно. Сиди дома. Включи музыку повеселей и жди. Может, я ещё зайду к тебе... Может, позвоню... Но ты главное никуда не ходи. Алло. Ты ещё здесь?
Нет ответа. Взгляд на дисплей. Потух. Батарея кончилась. Ну ладно. Главное чтобы он никуда не ходил. На улицах так опасно. Телефон обратно в карман и сидеть дальше. Ждать... Чего-то... Холодно. Спать хочется. Давно я здесь сижу. Как бы не простыть. Хотя, можно и простыть. Глаза слипаются. Ничего, можно их и закрыть, не вахту всё-таки несу. Картинки цветные перед глазами. Сейчас засну и увижу сон.
Вскоре я и вправду задремал. И увидел сон. Странный сон без всякого сюжета. Как будто сидишь в кинотеатре, и вместо кино показывают какие-то странные картинки толи из будущего, то ли из прошлого, а может и из настоящего. Чёрный кадилак, человек с красными дьявольскими глазами, вот крупным планом на экране появились белые пустые зрачки, а ещё были мёртвые тела, как в полицейских архивах. Множество трупов. Сначала Роман. Его испуганное лицо, за секунду до выстрела, а затем, как он лежит мёртвый в луже крови с аккуратной дырочкой на лбу. Потом показали две безымянные могилки. В первой был Роман, а во второй старый проповедник. А затем на экране показался какой-то бар усеянный мёртвыми телами. Затем экран погас, и в зале зажгли свет, и сон стал потихоньку превращаться в реальность. Зал рассеялся, и я оказался на улице, свернувшийся калачиком у серой, холодной стены, обильно посыпанный снегом. Передо мной стоял Хэнк Уильямс. На нём был всё тот же серый плащ, а в руках он сжимал свой проклятый чёрный пистолет, дуло которого смотрело на меня. Я вывалился из сна и провалился в бездну ужаса. Иррациональный, непонятный страх перед этим человеком заставил меня закрыть голову руками и, не меняя своего съёженного положения посильнее прижаться к холодной серой стене. Меня трясло. Но не от холода, а от ледяного ужаса содрогался я в неконтролируемых конвульсиях. Слёзы хлынули из глаза. Какая-то странная обида подкралась к горлу и смешалась с ужасом.
Грянул выстрел. Третий выстрел за эту ночь.
Я сжался ещё сильнее, думая, что я уже умер. Но я всё ещё чувствовал холод, чувствовал, как снег покрывает лицо и волосы. А если чувствовал, значит, был жив. Я боялся взглянуть, что же произошло.

-Поднимайся,- голос грубый, суровый, но совсем не враждебный.- Будешь лежать на холодной земле - обязательно простынешь. Слышишь меня?
Я убрал руки от головы, поднялся на корточки и увидел своего спасителя. Он стоял над телом мёртвого человека в сером плаще, сжимая в опущенной руке чёрный двенадцатизарядный магнум. Его чёрный плащ и длинные смольные волосы развевал ветер. В зубах дымился окурок. Он ногой перевернул тело убитого им Хэнка Уильямса и стал разглядывать его лицо. В глазах Хэнка не было больше ни адского огня, ни хмеля. Они погасли.
-Он убил моего друга,- сказал я.
-Соболезную,- ответил мой спаситель. Он отвёл глаза от убитого, и, протянув мне руку, представился.- Джек Слингер.
-Пётр Воронов,- ответил я, пожимая его руку.
Он рывком помог мне подняться.
-Пошли,- сказал он полувопросительно.
Я кивнул.
Он прошёл к своему чёрному кадилаку, я следовал за ним. Две линии на чёрном полотне времени на мгновение сплелись в одну. Поверьте, для времени это было лишь мгновение. Чёрный кадилак рванул с места. В салоне играл блюз. Вкусный запах табака бил в нос. Снаружи кружились маленькие снежинки. Ветер набирал силу. Метель усиливалась, приближаясь к своему пику.
-Я знал этого человека,- начал Слингер.
-Это был Хэнк Уильямс?
-Точно. Так его и звали. Он работал в милиции. Устроился туда сыщиком, надеясь, что будет рисковать собой, гулять под пулями, ходить по лезвию бритвы. Он хотел быть героем. Да и мало ли нынче таких? ... Странный человек. Очень любил оружие. Его мечтой было - убить человека. Безумие, на мой взгляд. Ну и теперь, когда всё это началось, наверное, он совсем свихнулся.
Снежинки кружились в свете фар, а Джек Слингер продолжал рассказывать о безумном парне, которого только что прикончил. Играл блюз, а на зеркале заднего вида болталось странное украшение - голова, на которой сидел демон и кушал мозги десертной ложечкой. Он пробурил в темечке дырочку и, словно бы причмокивая, ел содержимое черепушки этого бедного человека. Лицо человека было изображено схематично и напоминало об индейских племенах южной Америки. Я припомнил собственные мысли. Демоны пожирают наши мозги. Господи. Это же мои мысли. Этот сувенир изображал содержимое моего разума. Холодок пробежал по спине. Это было похоже на сон. Кошмарный сон. Чёртова ночь поскорей бы она закончилась.
А Джек Слингер продолжал крутить баранку чёрного кадилака. Он уловил мой взгляд и заговорил.
-Я когда-то смотрел фильм, - произнёс он и неожиданно закашлял. Когда откашлялся, выкинул окурок в открытое окно и продолжил.- Не помню, как он назывался, да это и не важно. В общем, это был старый не цветной фильм, про индейцев. И там был один шаман, который любил повторять, что демоны поедают человеческие мозги. Что вот мол, у каждого в голове сидит свой демон и ест его мозги. У кого медленней, у кого быстрей. Но в каждой голове сидит такой маленький демон. Даже в голове человека-Иисуса. Потому, что он всё-таки человек.- Он снова закашлял и кашлял долго, не меньше минуты. - Проклятый кашель. Как бы не подхватить воспаление лёгких... У меня была жена. И дочь. Я был мастер своего дела. Истинный сыщик. Мог распутать любую загадку, докопаться до любой тайны. И во владении оружием мне не было равных. В общем, я был лучшим. Да и сейчас, пожалуй, лучше меня никого нет. Я не работал в полиции. Я не работал на правительство. Я работал на себя. Когда у правительства случалось нечто, с чем они не могли справиться, они обращались ко мне. И вот однажды, они обратились ко мне за помощью. Тогда я жил в Америке. Я не сказал, но до 95-го я жил там, по ту сторону океана. И лишь в 95-м по просьбе правительства США я отправился в Россию. Кто-то нелегально, контрабандой отправлял Русские картины в Америку. Вроде бы это проблема Русских, но правительство Америки настояло на том, что бы я разобрался,- Джек замолк. Я уж думал, что он не продолжит, но он продолжил. Достал из пачки свою последнюю сигарету, закурил её и продолжил раасказ. - Я приехал в Россию. Жена, дочка. Не мог же я бросить их одних. Я ведь знал, что расследование затянется надолго. Опасность я не учёл. Не знал, что русские окажутся настолько брутальны.
Расследование и вправду длилось довольно долго. Возможно, сказалась незнакомая обстановка. Как бы там ни было, но расследование растянулось на пять лет. К двухтысячному я знал все схемы и главные лица, участвующие в контрабанде. Во главе стоял Борис Гетман. Этот человек занимался практически всем, за что можно попасть за решётку: проституция, наркотики, рэкет. Он обычно обретается в собственном ночном клубе "Колизей" - главном центре распространения наркотиков в городе.
-Мы именно туда едем?
-Да, но я ещё не рассказал главного. Моя жена и дочь мертвы. В двухтысячном, когда я закончил расследование и собирался с семьёй вернуться в Америку, Гетман пригрозил мне, что если я доложу о результатах расследования или просто попытаюсь улететь из России, они убьют мою жену и дочь. Я не послушал их. Вместо этого я рассказал обо всём русским и попросил приглядывать за моей квартирой, а сам доложил обо всём в Америку и купил билеты на самолёт. Когда я же я вернулся домой, там всё уже было кончено. Сами же русские их и убили и собирались также поступить со мной, но меня спасло умение стрелять. Впрочем, оно меня частенько спасало. Несколько дней полиция охотилась за мной. Хэнк Уильямс спас меня тогда. Я переждал опасные дни на его загородном участке. Там-то в каком-то бреду или полузабытье я и смастерил эту фигурку. Я хорошо знал имя демона сидевшего в моей голове. Он долго спал у меня в башке, что бы теперь проснуться и пожрать мои мозги. Имя ему - Месть. И я вот уже девять лет чувствую, как его зубы вгрызаются в мой разум, коверкая и извращая рассудок, душу и сердце.
-Это вся ваша история.
-Думаю, да. Конец истории ты увидишь собственными глазами.
-Вы думаете, что умрёте.
-Так или иначе...
-Мы все умрём к утру.
-Да. Но даже если бы не было этого конца света... Людям свойственно умирать.
Я усмехнулся. За окном продолжалась метель. В машине было тепло, и по-прежнему играл блюз.
-Месть не принесёт вам облегчения, Джэк.
-Посмотрим,- сказал он и остановил машину.- Сейчас посмотрим.
Джек Слингер рывком снял свой странный талисман (демона по имени Месть) и вышел из кадилака. Я открыл дверь и также вышел на улицу в водоворот снега.
-Мы войдём с чёрного входа, ок?- сказал Слингер.
-Ок,- ответил я.
"Прощай, - « прошептал Джек Слингер, в последний раз взглянув на свой чёрный, блестящий Кадилак. Думаю, он любил его, как любят верного друга. Джек шёл впереди, а я держался сзади. Пистолет уже был в его руке. Он напоминал ковбоя с дикого запада, а я герольда, записывающего его подвиги, что бы замолвить за него словечко перед богом. Он подошёл к неаккуратной железной двери и трижды отчётливо в неё стукнул.
-Кто там?- раздался неприветливый голос из-за двери.
В ответ Джек обрушил на дверь наисильнейший удар собственной ноги. Дверь упала вовнутрь, придавив человека, находящегося за ней. Джек прошёл внутрь по двери, придавившей беднягу. За коротким коридором находился бар. В баре находилось человек десять. Все в аккуратных чёрных пиджаках и с большими пушками на поясах. В коридоре только что с грохотом упала дверь, и все они повернули головы на шум. Первая пуля, выпущенная Джеком, снесла бедолаге у барной стойки пол-лица. Он повалился на пол, громко крича. Этот крик сыграл против нас, приведя в чувство остальных охранников. И когда вторая пуля Джека уложила другого охранника, чёрные неприятельские стволы уже смотрели на нас. Я стоял в темноте коридора, наблюдая оттуда за перестрелкой. Джек воспользовался неожиданностью и сходу уложил двух охранников. Правда, один из них был живой. Он катался по полу, закрывая окровавленное лицо руками. А сзади под дверью был ещё один живой охранник. Джек стоял на выходе из коридора, сжимая в руке магнум, в барабане которого осталось десять патронов. В баре вскочили со своих мест оставшиеся восемь охранников. Оружие было уже у них в руках. Только на самом деле такого не было. Может быть, Джек и замер на долю секунды, осознавая, какая опасность, нависла над ним. Но в эту долю секунды время как будто встало. Остановилось, сделало глубокий вдох и побежало, как в ускоренной съёмке. За следующие две секунды Джек взводил курок и нажимал на спусковой крючок восемь раз, каждый раз убирая одного из охранников. Умершие в первую секунду не успели даже выстрелить, остальные успели один раз нажать на курок. Из четырёх пуль, нацеленных в Джека, две попали в цель. Одна попала Джеку в живот, другая в правую руку, чуть пониже плеча. Он перекинул пистолет в левую руку и стал добивать ещё живых противников. Первая пуля избавила от адской боли охранника с окровавленным лицом.
-Гетман ещё жив,- прохрипел Слингер, повернувшись ко мне. На лице читалась боль. Но Джек Слингер умел не замечать боли. Безумный голос демона в его голове был сильнее любой боли. Я думаю, он был сильнее даже смерти. И пока Борис Гетман был жив, Джек Слингер тоже не мог умереть.
Джек двинулся вперёд, перешагивая через мёртвые тела, не которые из которых ещё шевелились. Его клетчатая рубашка пропиталась кровью, правая рука бессильно повисла, а в левой был зажат магнум, с последним патроном в барабане. Джек подошёл к резной дубовой двери. На двери была аккуратная белая табличка "Борис Гетман".
-Открой Дверь,- попросил он меня. - Открой дверь и отбегай, а я застрелю ублюдка.
Я открыл дверь, но не отбежал. В этом не было необходимости. Бориса Гетмана не было в кабинете. По бокам стояли шкафы с книгами, а посередине над красно-белым ковром зависла дырка. И слово это - "дырка" - пришло мне в голову сразу, как только я увидел это. Словно бы круглое окно без рамы зависло в воздухе. А за окном - далёкие-далёкие места.
Джек Слингер побледнел. Револьвер вывалился из его руки. Ноги подкосились, и он упал на колени. Как понять его? Ведь вроде возможность идти дальше должна радовать его. И плевать, что от этого всего веет какой-то дьявольщиной. Но Джек Слингер устал. Он с радостью бы скинул вместе с этим городом. Он с радостью бы не пошёл в эту дырку, в неведомые края, где не ступала нога землянина. Но демон всё кричал и кричал и никто не мог заткнуть ему глотку. И демон знал, ведь его знание проистекает от великой и необъятной третьей силы.
-Неужели мне нужно идти?- вопрошал Слингер.- Неужели нельзя оставить меня в покое? Дать мне умереть? Почему? За что? Зачем?
Джек плакал. Из его живота продолжала бежать кровь, рана приносила ему много боли. А из глаз потекли слёзы. Горькие солёные слёзы. А затем Джек Слингер подобрал свой револьвер и рывком влетел в эту дырку. Больше я его не видел. Портал исчез за ним, превратившись в сигаретный дым. Я прошёл назад. Задержался ненадолго в баре, усеянном трупами. Оглядел их. На всякий случай пересчитал. Их по-прежнему было десять. Некоторые из них были ещё живы. Их глаза бродили по потолку. Они ждали своей смерти. Они уже не сопротивлялись ей, а с нетерпением ждали её прихода. Как же слабо в некоторых людях стремление жить. Я перешагнул через мёртвые тела, прошёлся по железной двери (человек под ней, наверное, всё-таки умер) и вышел вон. Кадилак уже покрыла тонкая плёночка снега. Я залез в машину, что бы посидеть и подумать, что же делать дальше. Время на приёмнике показывало пятнадцать минут первого. Впереди была ещё очень длинная ночь. Какой-то парень открыл дверь у водительского сиденья и сел за руль. Я очень удивился и сначала даже испугался. Парень же, не обращая на меня внимания, вывел машину из перекрёстка и куда-то на ней поехал.
-Я тебе кое-что покажу,- сказал он.- Самому-то мне жить надоело, а тебе, может быть, и нет.
-В смысле?
-Я знаю, как спастись. Одному человеку. Один человек может выжить,- парень тяжело вздохнул.- Не знаю, откуда взялась эта штука. Она лежит на окраине кладбища.
-Что за штука.
-Гробик... Такой... Железный... Я думаю, его собирали, как раз для такого случая,- он опять тяжело вздохнул, затем бросил взгляд на часы и сказал:
-Время неправильное.
-Как это неправильное? А сколько же сейчас время?
-Не знаю. Но когда ночь только начиналась, я взглянул на часы, и там было такое время. Сейчас-то она уже заканчивается.
-В смысле заканчивается. Сколько сейчас примерно времени.
-Думаю часа три ночи, не меньше.
-Чёрт.
-Не хочется умирать?
-Но и жить, когда все умрут, не хочется.
-Глупая штука - этот мир. Никогда его не понимал. Как тебя зовут, парень.
-Пётр Воронов. Ты?
-Александр Бушлаков. Приятно познакомиться. Чья это машина.
-Одного человека. Он ушёл. Спасся.
-Как это спасся.
-Ушёл в иной мир.
-Умер что ли?
-Да нет. В прямом смысле. Там была такая... Ну, дырка, в общем. Как труба или окно.
-Ладно-ладно, понял тебя парень. Странная ночь, нервишки пошаливают. Всё понимаю.
-Далекого ещё там до твоего гробика.
-Этот гробик не мой и я в него не лягу. Я умру стоя, смотря в небо.
-Будет рассвет?
-Вроде бы. Чёрные точки на красном фоне. На ярко-алом фоне. Наверное, это красиво.
-Мы все умрём. Я всегда думал, что смерть это благо. Отдых, покой, конец всех мучений... А теперь вот пожить захотелось.
-Я читал у кого-то, что, мол, человеку противно быть обречённым. Обречённый на смерть - плохо. Обречённый на жизнь - тоже плохо. Выхода нет.
Я замолчал. И он замолчал. Чёрный кадилак гнал сквозь метель. Снежинки по-прежнему кружили в свете его фар. В машине тепло. За окном жуткий холод. Метель разбушевалась не на шутку. Но к утру тучи обязательно разойдутся и снегопад прекратится. Иначе как же мы увидим чудесную картину рассвета. "Увидим ли" - спрашивает голос в голове. "Конечно, увидим"- отвечает второй голос. И голоса эти сеют во мне семя тревоги. Как бы и мне не спятить. Не демоны ли это спорят между собой. Я поворачиваю голову вперёд и вижу, как два луча света пытаются пробиться сквозь пургу. Источник их близко. Слишком близко. Это огромный грузовик, неведомо откуда появившийся на этих пустых дорогах. Что за наваждение, неужели он сейчас врежется в нас...

Странно. То ли сон, то ли реальность, как будто всё уже кончилось. Ведь тот огромный грузовик врезался в нас на всём ходу. Мы должны были умереть. Ночь должна была закончиться. И никакого рассвета. Но там, по ту сторону, я увидел косые алые лучи, скользящие по крышам домов. И я видел чёрные точки на окрашенном в красное небе. Нежное светло-красное небо. Это было так красиво. Божественный дар. Это ослепительно прекрасное небо. Я шёл через город и видел других людей, высыпавших на улицы города и смотрящих на это удивительное небо. А потом небо упало на землю. Ярко-алый огонь от взрывов поднимался вверх. Люди сбрасывали свою плоть, превращаясь в прозрачных бесцветных призраков. Один из призраков подошёл ко мне. Это был слепой старик, чем-то неуловимо напоминавший индейского шамана. В его глазах не было зрачков, лишь пустые белки. И я вспомнил, что уже видел его в том кинотеатре из прошлого сна. Его пустые глаза. Джек Слингер говорил о каком-то шамане из фильма. "Демоны поедают наши мозги" - как же я забыл. И шамана, конечно же, звали Одмэн. Одмэн - странный. А слепой шаман, стоявший передо мной обрёл цвет и перестал быть призраком. Улица куда-то исчезла. Вместо неё появился маленький уютный домик. В печке трещали дрова. Напротив печки под маленьким окном стоял стол. В окно было видно, что метель закончилась, и тучи разошлись. С неба светили последние ночные звёзды.
Всё тело болело, на голове была марлевая повязка. Судя по всему, мне крупно повезло: старик спас меня.
-Проснулся?- спросил он, широко разевая беззубый рот в улыбке.
Я кивнул, рассматривая старика во все глаза. Бороды у него не было. Думая, она у него вовсе не росла. Редкие седые волосы опускались чуть ниже плеч. Смуглое морщинистое лицо, как я уже говорил, напоминало лицо шамана. На нём была клетчатая рубашка, как у Слингера и такие же, как у него джинсы. На ногах были старые дырявые носки. Пахло от него обыкновенной старостью, да ещё чем-то странным, незнакомым, словно бы какими-то специями. Голос у старика был тихий, но какой-то вкрадчивый, завораживающий. Как будто каждое его слово было пропитано какой-нибудь древней тайной.
-Скоро рассвет.
-Сколько сейчас времени?
-Не бойся сейчас ровно тридцать шесть минут пятого. Ещё полтора часа. Тебе пока ещё некуда спешить.
-Как быстро летит время.
-Ночь изначально была не такой уж и длинной. Но времени действительно не так уж и много. А старый Од должен ещё рассказать, что же от тебя требуется,- Од замолчал минут на пять, уставившись куда-то за окно. Повернулся ко мне и опять продолжил. Его голубые глаза внимательно изучали меня.- Демоны пожирают наши мозги. Тебе ведь известна эта фраза.
-Ваши г... гла...
-Демон сидит в голове каждого из нас и кушает мозги. Десертной ложечкой.
Он действительно видел, его глаза быстро бегали, то, заглядывая мне в глаза, то, опускаясь к полу. Но старик словно бы и не заметил перемены.
-У каждого свой демон. И у каждого демона есть два голоса: один кричит голосом истины, другой безумный голосом бормочет ничего не значащие фразы.
Он моргнул, и глаза сменили цвет на зелёный. Зелёные глаза были злее своих голубых предшественников. Они как-то не по-доброму, не отводили от меня взгляда.
-Самое интересное, что эти два голоса почти невозможно различить. Ведь часто в нашем мире так бывает, что правду принимают за полный вздор, а полный вздор за правду.
Я кивнул, смотря в эти зелёные глаза, которые смотрят в мои глаза и словно гипнотизируют меня.
-Демон съедает твой разум и тебе приходится думать сердцем. Тебе приходится выбирать из двух голосов, отличать истинный голос от ложного. Вполне возможно, что и по другую сторону тебе придётся выбирать, сердцем выбирать правильный голос.
Од отвернулся к окну, и когда повернулся, белки опять были идеально белыми. Никаких зрачков не было и в помине. И слава богу.
Шаман встал и прошёлся по комнате, давая мне обдумать всё сказанное им. Я быстро сообразил, что к чему: демон уже давным-давно съел его мозг, и он частенько путает ложный и истинный голоса. Короче говоря, Одмэн был обычным сумасшедшим.
Но, ведь, ты можешь верить, что всё на твоём пути не случайно, а значит, Одмэн не мог быть обыкновенным сумасшедшим. Он сам не понимал, что говорил, но каждое его слово было продиктовано чьей-то железной волей. Волей того единственного существа во вселенной, которое знало, куда катится этот мир.
Я внимательно рассматривал линии на потолке и ждал, когда Одмэн продолжит говорить. Пускай это опять покажется полным бредом, но я должен это выслушать. Да еще, пожалуй, понять. Каждый знак, посланный богом, становится важным, когда до встречи с ним осталось меньше полутора часов.
Одмэн встал, прошёлся по комнате, словно бы в раздумьях, и, наконец, открыл дверцу в столе, стоявшим под маленьким окном. В столе находился большой чан, как в старых сказках, где ведьмы варили в таких чанах детей. Одмэн ничего не объяснял. Он присел на деревянный стул в дальнем углу комнаты, облокотился на спинку и словно бы заснул. Может, и вправду заснул. Комната наполнилась приятными запахами, и меня также стало клонить в сон. Голова наполнилась звуками, которые стали складываться в лёгкую, успокаивающую музыку, с какими-то мистическими мотивами в мелодии. Может быть, в песне были даже слова. Иначе, я бы многое не понял в увиденном...
Стены комнаты раздвинулись, стали далёкими и незаметными, а затем и вовсе исчезли. Я знал, что сплю, что это зелье Одмэна усыпило меня. Но, думаю, это не являлось сном в полном смысле этого слова. Чем-то это отличалось от сна.
Я стоял на краю и смотрел вниз. И видел воду. Множество воды на сотни, а может и тысячи километров вокруг. Нет, не вокруг, сначала просто вдаль. Ведь я стоял на краю, подо мной была земля. Точнее белый мрамор. Я стоял босиком, в своём трико и футболке на полу из белого мрамора, а вода стремительно приближалась к городу. Точнее город падает в воду. Я повернулся назад и увидел... Собственно, сам город. Город из белого мрамора. Здесь всё было сделано из белого мрамора ("Потому что это Белый Город, дурачок"- пропел голос в моей голове). Я сделал несколько шагов от края. Ноги почувствовали прохладу, приятную, нежную прохладу.
-По ним давно никто не ходил.
-Почему я здесь?
-Потому что сумасшедший старик послал тебя сюда.
-Всё не так просто.
-Всё чертовски просто. Разве ты не понимаешь? Нет никакого голоса в твоей голове. Ты сам его придумал. А у старика обыкновенный маразм.
Голос, который утверждал, что его нет, продолжал говорить, а ноги идти. Кто-то звал на помощь. Далеко, в глубине мраморных улиц Белого Города.
-Заткнись,- подумал я коротко, но зло.
-Ты спятил. До конца света около часа. Немедленно просыпайся.
-Помолчи. Где-то зовут на помощь, но из-за тебя я не могу понять, где.
Медленные, осторожные шаги. Вроде, мои. Человеческий стон. Вроде бы, женский, вроде бы где-то рядом. Помощь, кому-то нужна помощь.
-Белый Город... Центр мира. Но он тонет. Здесь жили боги. И сейчас живут, доживают последний час.
-Чей это стон?
-Этот стон доносится не отсюда. Он из вашей реальности. Девушка жила здесь, но смогла сбежать. Уйти отсюда, что бы попасть в ваш умирающий город. Ирония. Или судьба. Ты веришь, что судьбу можно изменить.
-Нет.
-Можно, если она это позволит. Забавно...
-Боги ещё здесь?
-В белом городе жил один бог. Не совсем бог, но во всём мире, существа, более подходящего на эту должность нет.
-Где он?
-Он тебе не нужен. Он всего лишь управляющий этого места. Староста Белого Города. Он знает больше всех в этом мире, но даже он не знает главного ответа. Того, что называют великой истиной.
-Кто же тогда знает?
-Даже создавший не ведает. В этом вся глупость. В этом наша предопределённость. Создавшему предопределено предопределить всё так, как происходит. Потому то и падает белый город. Создавший больше не чувствует власти над своим созданием. И Белый Город - Город Создавшего - больше не нужен.
-Девушка. Что же будет с девушкой, которая спаслась?
-Ты спасёшь её. Это не сложно. Капсула лежит на окраине кладбища. Девушка идёт по направлению к ней. Ты найдёшь её и отведёшь к капсуле.
-Но я всё ещё не вижу целой картины. Кто она и почему я должен её спасать. Что будет после конца? Каков мир? Что находится за пределами земли?
-Прости. На это просто не осталось времени. Всё всегда упирается во время.
-Как мне выбраться отсюда?
Нет ответа. Знает, но молчит. Потому, что знает, что нужно говорить, а что нет. Я подошёл к краю, глянул вниз. Вода была близко. До погружения оставалось меньше часа. Как и до гибели моего мира. Пускай не всего мира. Но всё-таки.
Я вздохнул и обречённо пошёл вглубь города. Опять загадки опять я ничего не понимаю. Странный непонятный мир. Как он мне надоел. Небо было идеально синим. В самом его центре висело большое по-летнему яркое солнце. Сквозь город дул прохладный ветерок. Всё это напоминало курортный город на берегу моря. Вот только улицы города были удивительно пустынны. Я шёл, ступая голыми ступнями по холодному мрамору, пытаясь понять, как же мне выбраться из этого не совсем сна.
-Слушайте, это уже не смешно. Как мне выйти отсюда?
-Одмэн завёл тебя сюда, он и вытащит.
-Одмэна здесь нет.
-Зато здесь есть его ящик Пандоры - котёл с зельем.
-Так как мне выйти отсюда?
Снова молчание.
-Просто иди,- сказал я себе.- Ты всё поймёшь.
И я пошёл. Словно зомби, лениво перебирая ногами, безнадёжно уткнувшись в идеально белый пол. Шаг за шагом отходя от края вглубь города.
Внезапно заговорили стены. Лёгкий гул, какой исходит от обычных городских домов. В этом гуле не было слов, но он сам по себе был подсказкой. Я огляделся вокруг и узнал в бесцветных мраморных зданиях знакомые дома. Такое ведь бывает, что люди ходят во сне. Тем более, если это не совсем сон. Взглянув прямо перед собой, я заметил, как из ниоткуда появилась девушка в чёрном кожаном костюме. Она мило улыбнулась, сделала пальцами щелчок, отразившийся от мраморных стен, и мир окрасился в свои привычные цвета: дома стали грязно-серыми, небо из ярко-голубого превратилось в тёмно-синее, солнце исчезло вовсе, а мраморный пол под по-прежнему босыми ногами превратился в асфальт, посыпанный колючим снегом. Ветер усилился и из прохладного превратился в холодный и злой. Добро пожаловать в реальный мир.
-Гуляя босиком, рискуешь простудиться,- произнесла девушка весело, как сегодня ночью был какой-нибудь весёлый праздник.
Надо было что-то сказать. Как-то объяснить ей, что я должен её спасти. Но для начало не помешало бы спросить о времени.
-Который час?
-Пятнадцать минут до взрыва.
-Хочешь жить?
-Ещё бы, а ты разве нет?
-Хочешь жить, пошли со мной. Только быстро и без лишних вопросов.
Лицо её стало серьёзным, и она коротко кивнула.
Я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл к кладбищу. Она шла следом. Я слышал её дыхание. Откуда я знал, что это именно она - та девушка, сбежавшая из белого города. Наверное, это было и не важно. В любом случае для меня. Я просто должен был кого-то спасти, совершить подвиг. Тогда умирать мне будет куда спокойнее. А возможно, я просто знал, что предопределение не совершает таких глупых ошибок. Всё слишком сложно, что бы понимать до конца. У каждого из нас свой угол обзора и со своего угла я увидел всё, что мог. Я был инструментом в руках бога, кем бы он ни был и какие бы цели не преследовал. Странная ночь заканчивалась. Мой друг лежал мёртвым в земле, рядом со старым проповедником, человек, убивший его так же мёртв. Все они не дожили до этого конца. Джек Слингер отправился в иные миры, влекомый своей местью. Старый Одмэн спит. Наверное, он даже не заметит собственной смерти. Девушка, шедшая позади меня, спасётся. Она спасётся, будет жить дальше. Только это было для меня важно. А кто она... Какое мне до этого дело.
Небо светлело. Вот уже первые лучи вылезли из-за горизонта. Конец был уже близок, чертовски близок. Нужно поспешить. И я ускорил шаг.
-Время.
-Без пяти.
-Без пяти шесть?
-Да.
Отлично, ещё десять минут. А вон уже кладбище...

Время - чертовски странная штука. То, что было в начале этой ночи, теперь казалось далёким прошлым. Как будто друг мой умер несколько лет назад, примерно столько же я не видел другого своего друга. Встреча с Джеком Слингером также казалась воспоминанием из далёкого прошлого. А уж Хэнк Уильямс казался и вовсе никогда не существовавшим ночным кошмаром. Именно поэтому я очень удивился, увидев его живым, сидящем на спасательном гробике, который я искал. До конца оставалось пять минут, и Уильямс был теперь очень нежелательным гостем. Он тоже удивился, увидев меня. Думаю, он просто хотел спастись сам в этом железном гробике. Рана на его животе была перевязана прямо поверх одежды, из рук он не выпускал свой чёрный пистолет.
Хэнк Уильямс проявлял хладнокровие. Чёрные точки ещё не появились на алом рассветном небе, и у него ещё было время, что бы спокойно и без лишней спешки расправиться с нами.
Настал час для подвига. Я только не знал какого. Злодей сидел на капсуле, опустив пистолет вниз, и довольно ухмылялся. Но молчал. И я молчал. И молчание накалялось. У ублюдка могли вполне сдать нервы. Но он сидел крайне спокойно. Время тикало (тик-так). Но ничего не происходило. У него было явное преимущество - смертоносная игрушка в руках, но он не стрелял. Пожалуй, у него был и один недостаток - рана в животе. Но как мне её использовать, я не знал.
-У него есть и ещё одна слабая сторона,- заговорил голос в голове.- Демон сожрал его мозги. И я знаю, чего демон хочет теперь.
-Ну, давай же,- произнёс я.- Сделай то, что собирался.
Хэнк посмотрел на меня. На лице у него была довольная улыбка, а в глазах было совсем иное: боль, страдание, отчаяние.
-У тебя просто нет выхода,- продолжил я свою жестокую речь.- Ты зашёл слишком далеко. Теперь у тебя не осталось выхода.
-Убей себя,- произнесла девушка за моей спиной.- Ты никчёмный жалкий убийца, убей себя напоследок, не будь трусом.
Нежно алое небо над нашими головами. Но чёрных точек ещё нет. Взгляд Уильямса наполнен болью. Он засовывает чёрное дуло пистолета в свой улыбающийся рот, с силой закрывает глаза и нажимает на спусковой крючок. Раздаётся выстрел - последний за эту ночь. Ошмётки его мозга вылетели из черепушки и разлетелись вокруг. Мёртвое тело сгорбилось, а затем и вовсе свалилось со спасательной капсулы. Теперь-то он был точно мёртв.
-Доведение до самоубийства - это статья.
-Сколько времени осталось?
-Меньше трёх минут.
-Немного.
Девушка кивнула и подошла к капсуле. На ощупь нашла кнопку на нижней части капсулы, нажала её и крышка открылась. Внутри спасательный гробик был выложен каким-то мягким материалом синего цвета, на крышке с внутренней стороны располагалось много кнопок. Девушка легла в капсулу и закрыла за собой крышку. Каким способом эта игрушка могла её спасти, я не знал, но думаю, могла. В любом случае девушка исчезла в капсуле, и больше я её не видел. Всё было кончено.
Я облегчённо вздохнул, сел на гробик, где до этого сидел Хэнк Уильямс и поднял глаза к небу. Чёрные точки уже высыпали на нежно-алое небо, а значит, конец был уже близок, близок, как никогда...
15 марта 2006 г.