Иван и Лена - Глава 2 - Воспоминания

1

Время, казалось, остановилось...

Дни складывались в недели, недели в месяцы... Больше всего Иван боялся, что в этом доме он останется навсегда.

Конечно, он мог бы уйти, но куда? С той поры, как он вошёл в калитку сада, минуло много дней. Белое безмолвие, ластиком стиравшее окружающий мир, застыло у ограды, морозным дыханием заставив цветы и деревья обратить свои взоры в другую сторону – к дому. Да и белое безмолвие уже не было неосязаемым. Однажды утром, раскрывая окно, Иван увидел искрящееся солнце на земле. Не веря своим глазам, он побежал вниз и у ограды увидел снег. Плотное покрывало обложило сад со всех сторон, засыпав дороги, лес, небо и землю уровняв неким сизым туманом...

С того дня уже ничего не менялось. Каждое утро Иван подбрасывал в камин дрова, потом ставил чай, завтракал и отправлялся на садовые работы. Поскольку делать было нечего, а домашние заботы почти отсутствовали, всё свободное время он проводил в саду. И чем дольше, тем больше ему нравилось.

Но иногда, особенно вечерами, на душе становилось так одиноко. Хоть кричи! Но кто его услышит? Цветы? Белый ветер, только и ждущий, когда он выйдет за калитку, чтобы накрыть своим плащём и предать забвению? С течением времени одиночество стало сменяться приступами отчаяния. Безнадёжности. В самом деле, – рассуждал Иван, – неужели моя жизнь должна закончиться здесь? А смысл в чём? После таких мыслей неизменно следовала одна, но с каждым разом всё более настойчивая: разгадка всего происходящего – в письме...

Вот и сегодня, смотря в окно на спящий сад, на белеющую до самого горизонта равнину, Иван почувствовал себя узником. Пленником собственных чувств. Последняя мысль его удивила. Неожиданно ворвавшись, она словно сдула пыль со старой книги; будто приоткрыла дверь в комнату воспоминаний...

Иван поёжился, как от порыва ветра. Закрыл глаза. Несколько секунд постоял так, потом медленно открыл, бросил взгляд в окно и отошёл... Что-то было... Что-то колыхнулось в его памяти и снова на ум приходили слова «пленник собственных чувств»...

Сегодняшний вечер без сомнений будет отличаться от своих предшественников...

В воздухе повисло предчувствие перемен.

Подойдя к столу, Иван взял письмо. Сколько раз он делал это прежде? Много. И каждый раз задавался вопросом – кто эта Е. такая? Но ни одна женщина с именем на эту букву так и не появилась в его памяти. Но письмо то есть? Розыгрыш? Если так, то это жестоко. Если это лишь плод его воображения, вызванный нервным потрясением, почему день за днём он здесь – в этом доме, с этим садом? И всё такое реальное. В конце концов – почему никто не приходит? Если он болен и всё это лишь сон, кто-то должен прийти и привести его в чувство.

Иван понял, что в нём закипает злость. В самом деле – какое точное
сравнение – узник башни. Пленник! Да ещё эта строчка из песни... Вот кстати – откуда он знает что это – песня? Что за мотив крутится в голове? Бежать. Бежать! Сегодня он слышит якобы случайные мысли, глупые песни, а что завтра – голоса? Нет. Хватит. Пора бежать!

Через несколько минут порыв прошёл, Иван огляделся и опустился в своё любимое кресло. В камине трещали дрова, плясал огонь... Иван поднял руку, но она устало опустилась на бортик кресла.

«Ну и куда я собрался бежать среди ночи? Удивительно... Порой поражаешься сам себе.»

Слегка улыбнувшись и подумав:

«Чего я так испугался? Дурных мыслей? Письма? Это всё нервы, батенька... Нервы... Не пойти ли вам спать? Утром на свежую голову всё будет казаться совсем не страшным.»

Приняв такое решение, Иван нехотя поднялся и медленно прошёл в свою комнату. Сегодня он не стал раздеваться. Улёгся в одежде, укрылся покрывалом и через несколько минут забылся во сне...

2

Вот идёт он по узкому мосту над грохочущей глухими раскатами смеха бездной... В следующее мгновение громадный паук с горящими глазами стальными лапами крушит город, накидывая на людей блестящую металлическую сеть и утаскивая несчастных во мрак... Затем картинка обрывается и Иван видит себя в чистом поле. Покуда хватает глаз – ровная, как стекло безжизненная снежная пустыня. Только это не снег. Это вата. Внезапно земля уходит из под ног и он начинает проваливаться в тошнотворную мягкую перину... Выхватывая из темноты чей-то оскал, Иван падает и птицей летит в прозрачной синеве небес, только без крыльев, и каждое мгновение приближает неотвратимый миг быть размазанным о поверхность земли... В тёмном лесу, где воздух пропитан запахом смерти, среди тёмных мрачных елей, у больших чёрных камней стоит старуха. В грязном плаще с горящими глазами, в одной руке она держит зажжённую свечу, а в другой посох. Её уродливое, расплывающееся лицо, в лунном свете кажется высеченным из гранита. Уставившись немигающими глазами на Ивана, она безмолвно шевелит губами. Он понимает, что это какое-то заклятие. Пытается бежать, но ноги не слушаются. Голова наполняется шипением, переходящим в свист. Такое чувство, будто сейчас мозг взорвётся и голова лопнет, как перезревший арбуз. Свист всё громче, голоса... Как много голосов – тысячи, миллионы... Сливаясь вместе, они ветром ужаса заполняют собой всё сознание, обещая смерть, боль, отчаяние, страдание, безнадёжность, обречённость... Иван пытается кричать, но голоса нету... Большие чёрные птицы кружатся в небе, всё ближе и ближе...

3

В это мгновение Иван проснулся и в холодном поту огляделся. Он дома. Он дома... Сердце бешенно колотилось, перед глазами стояла старуха, в голове затихал вой голосов.

Больше Иван не заснул до самого утра. Всё ворочался, но глаз не сомкнул. Боялся снова увидеть этого демона. Не было никаких сомнений, что он не плод воображения, а реально существует. И этот ночной визит не был случайным.

Утром погода не задалась. Нельзя сказать, что солнце не вышло – его и так не было уже целую вечность – свет лился из сизого тумана, застилающего небо, но этим утром даже свет казался приглушённым...

Выпив чаю и погревшись у камина, Иван чуть повеселел. Ночное происшествие было свежо, но дневной свет немного сгладил тона, обелил краски, и глядя на цветы, Иван думал...

Правильней сказать, он пытался думать, связать воедино вчерашние мысли и ночной кошмар. Но гудящая голова требовала поспать, а этого Иван боялся. Что если он закроет глаза и встретит её? Никаких сомнений в том, что эта ведьма желает его гибели. Что же делать?

Что делать?

Весь день Иван маялся между необходимостью найти ответ на вопрос, желанием выспаться, и страхом в лабиринтах сна встретить старуху.

С наступлением вечера камин пылал ярко, как никогда прежде. Перед ним, укрывшись красным клетчатым пледом, в кресле сидел Иван. Всё же, рассуждал он, встречать липкий кошмар лучше у огня, чем в тёмной и холодной постели...

4

На серой каменистой равнине, под прицелом не утихающего пронизывающего ветра, возвышалась одинокая скала. Подобно маяку, она озаряла вечный мрак огнём, горящим на самой вершине. Костром богов могли бы назвать это вечное сияние местые жители, но они уже давно как ушли в другие края, подальше от этого места, получившего название Долина проклятых. И только заблудившиеся путники, да искатели приключений шли на этот огонь, веря, что найдут здесь нечто большее, чем бесконечный ветер, да холодные камни. Но путников ждало жестокое разочарование. Зачастую они вообще ничего не успевали понять – всё заканчивалось в одно мгновение. Тем же, кого избежала участь встречи с мраком, являлся Хранитель снов...

Ивану повезло. Перед ним не распахнулись врата мрака и не оглушили голоса демонов – его взору открылась пещера. Тишину и покой которой нарушало только пламя большого костра. Он приблизился. По телу разливалось приятное тепло. Некоторое время Иван постоял, погрелся, после заметил лёгкое движение в глубине пещеры и отступив на пару шагов, замер в ожидании. Гости не заставили себя ждать.

От темноты отделилось пятно и тихо направилось к Ивану. Через несколько шагов стали проступать неясные очертания. Угадывалась высокая плотная фигура. Из темноты показался мужчина в наглухо застёгнутом черном плаще, подол которого развевался от быстрого шага. Его длинные черные волосы спадали на плечи и закрывали лицо. Подойдя, он протянул руку к костру, зачерпнул огня, поднёс ладонь с танцующим пламенем к лицу и дунул. Огонь погас. Струйка дыма потянулась к выходу из пещеры. Человек посмотрел туда и дунул чуть сильнее. Снаружи загудел ураган...

– Вот так. Теперь можно и поговорить, – глухой голос эхом раскатился по каменным сводам. – Я ничего у тебя не спрошу. Сам скажешь, если пожелаешь. Но раз ты всё же заглянул ко мне, значит есть, о чём мне поведать. Скажу сразу – то, что ты здесь, а не в темноте моих лабиринтов, скажи спасибо сам-знаешь-кому. Хотя ты уже всё забыл. И это мне даже нравится.

После недолгой паузы, человек продолжил:

– Я не Бог, и не волен вершить правосудие. Я – Хранитель снов. Моё дело – показывать людям миры их грёз. Да. Многие остаются в них навсегда. Но это их выбор. Я знаю и твою мечту. И поверь мне – ты волен забыть всё, но я – помню. Моя бы воля... Но за тебя просили.

Вздох...

– Ты даже не можешь представить, на что ради любви способны сердца... И я обещал... Пошли. Чего зря болтать...

И они ушли в полную темноту. Если бы не шорох плаща, Иван бы и двух шагов не сделал во мгле непроглядной. Тем более, несколько раз он проводил руками по воздуху и неизменно натыкался на преграды. Они были повсюду. Следуя логике, каждый шаг должен был заканчиваться ударом о стену, но тем не менее, они всё же шли вперёд и довольно быстрым шагом.

– Смотри, – раздался сухой голос.

Стена исчезла и мрак полоснула полоса слепящего, обжигающего света. Иван отскочил и тут же споткнулся. Падая, ударился локтём о невидимый барьер, а распластаться не смог – спина облокотилась обо что-то твёрдое.

Раскаты громоподобного смеха сотрясли пещеру.

– Вчерашней ночью ты просил хоть каплю света, а теперь так боишься. Посмотри туда. СМОТРИ!

Последнее слово прозвучало как приказ.

Когда глаза привыкли к свету, Иван подошёл и осторожно заглянул...

Бушующее море огня. Это первое, что бросалось в глаза. Рвясь вверх, клокочущая плазма с шипением пожирая раскалённый воздух. Из неё ввысь уходили каменные образования, соединённые узким мостиком. Посередине он обрывался, но потом начинался вновь и заканчивался у противоположной стороны огненной чаши.

– Не правда ли красиво? – зловеще улыбаясь, спросил Хранитель. – Ничего не напоминает?

Иван непроизвольно поднял голову и представил, как идёт по мосту, доходит по края и на невидимых крыльях перелетает огонь. И тут же ясно увидел, как крылья обугливаются и, не долетев совсем чуть-чуть до второй половинки моста, он падает в кипящую плазму...

– Неприятно, я знаю, – медленно с расстановкой произнёс его спутник. – Но это суета... А вот что ты на это скажешь...

Понизив голос до шёпота, Хранитель наклонился к Ивану и крикнул прямо в ухо «Лети!»

Взмах руками и перед глазами поплыло... Иван почувствовал, что проваливается навстречу разноцветным кругам, расходящимся во все стороны, подобно волнам от брошенного камня, от оборванных перьев и обломанных крыльев.

Свет погас и, как в театре, в полной темноте, замелькали огоньки, послышалась негромкая органная музыка...

Вспыхнула полоса фиолетового света...

Заскользила по земле, гаснув и вспыхивая вновь, убегая и возвращаясь, словно исполняя номер фигурного катания...

Фиолетовая полоса сменилась зелёной...

Потом розовой...

На пару секунд всё стихло и погасло...

Чей-то голос произнёс «Один. Два. Три. Четыре.» и добавил «Пять».

Темноту распороли струи огненных фейерверков... Фиолетовые, зелёные, розовые полосы света накатывались друг на друга, переплетались, таяли во мгле и вспыхивали с новой силой... Всё это напоминало дискотеку. С той лишь разницей, что не было музыки и никто не танцевал.

Когда в глазах уже рябило, среди клубка лучей появилась дымка. Накрыв собой танцплощадку, в такт накатывающимся волнам она стала подниматься вверх, рассеиваясь, роняя тысячи золотых звёзд, которые, падая, вспыхивали голубыми огоньками, словно снежинки...

Иван смотрел на это представление и всё больше завораживался, втягивался в атмосферу происходящего, забывая где он находится... Не замечая, что к нему идут... Даже когда на плечо легла чья-то рука, он ничего не почувствовал...

Сильный рывок. Чуть не упав, Иван обернулся...

Всё погасло... Загудел ветер, душераздирающе завыли голоса...

Прямо перед ним, леденяще ухмыляясь, стояла старуха. Её горящие глаза проникали в его разум. Всё глубже и глубже... Голова наполнилась тяжестью, шипением и свистом... Снова возникло чувство, что сейчас она лопнет...

5

Собрав последние силы, Иван дёрнулся и проснулся.

Он был один. Сидел в своём кресле. Стояла тишина, нарушаемая лишь негромким потрескиванием дров в камине.

Иван подошёл к окну. Ночь. Распахнул его и вдохнул холодный воздух. Стояла тишина. Ветер стих. За оградой сада всё так же молчаливо расстилалось молочного цвета снежное покрывало, при виде которого его передёрнуло.

«Нет, это не снег. Теперь я знаю что это. Ловушка. Кто успеет первым?»

Приняв решение, Иван отошёл от окна и огляделся. Что же ему взять с собой? Знать бы что ждёт в пути, да кого спросишь? Тем более в этом странном мире всё могло оказаться не тем, чем кажется. И вообще... последние сны кажутся более реальными, чем это пресное ожидание последних месяцев. Куда же он втянулся?

Успев до утра немного вздремнуть, в ту минуту, когда небо стало светлеть, Иван был уже на ногах.

Заперев дом, он вышел в сад. Прошёлся мимо цветов, попрощался... Подошёл к калитке. Оглянулся. Этом дом уже успел стать для него родным, но пришло время расставаться... Почувствовав укол грусти, Иван сказал «Спасибо, что были так добры ко мне, но... мне пора уходить. До свидания, Сад. Не грусти. Придёт весна и ты расцветёшь. А меня ждёт дорога... Спасибо за всё...».

Поняв, что никогда не попрощается, Иван наклонился и поцеловал землю. Прошептал «Спасибо», открыл калитку и не оглядываясь пошёл вперёд...

Знал бы он, чем обёрнётся его забывчивость запереть калитку... Но не оглянувшись, он не увидел, как туман молочного цвета осторожно ощупал открытую дверцу, а затем неторопливо стал проникать в сад...

6

Что мы делаем, чтобы не потеряться в незнакомом месте? Запоминаем некие ориентиры? Да, наверняка все именно так и поступают. Представьте, что чувствовал Иван, идя час, второй, третий, четвёртый, а вокруг видя лишь застывшую, самую малость не дотягивающую до желе, дымку молочного цвета, прячущую под собой чуть слышно хрустящий снег. На всей Тумиди - дымка... А чуть выше – сизый небосвод...

Наконец, устав идти, Иван остановился. Огляделся.

«Серость.»

Куда идти?

«А не всё ли равно? Кругом одна серость.»

Немного отдохнув, он решил больше не останавливаться, а уйти как можно дальше. Туман не может быть вечен. Где-то же он заканчивается. И лучше туда успеть до темноты. При этой мысли стало немного тревожно, но Иван стал насвистывать «All You Need Is Love» и быстро успокоился. Убыстрил шаг и пошёл вперёд, остановившись лишь тогда, когда со всех сторон его обступила темнота.

Свет.

Сомнений быть не могло – вдали ясно виднелась искорка света. Может быть показалось? Обтерев лицо снегом, Иван снова глянул и увидел мерцающую точку. Что бы там ни было, но там – конец туманной равнины. И это уже хорошо.

Иван присел. С приходом рассвета свет мог погаснуть, но сейчас так хотелось отдохнуть. Уставшие ноги больше не могли сделать ни шагу. Сил вставать не было.

Глядя на мерцающий свет, Иван думал – что же он там увидит? Может быть даже кого-нибудь встретит. Только сейчас он понял, как сильно сокучился по людям. Так захотелось с кем-нибудь поговорить...

Он глядел на свет и мечтал, мечтал...

7

Незаметно светлое пятно увеличилось, растеклось по земле, превратившись в кипящую огненную массу, заполнившую собой весь мир внизу.

Узкая дорожка на тонких, теряющихся далеко внизу каменистых образованиях. Стоя на этом мостике, Иван понимал всё до самых мелочей. Он знал – обратной дороги не будет. Или пересечь пылающее море на крыльях Веры, или повернуть назад, но сейчас, пока ещё не поздно. С каждым шагом неумолимо приближался выбор. А стоять не было времени – раскалённый воздух грозился задушить, испепелить, одурманить и заставить прыгнуть вниз.

Иван знал это. Но сейчас он думал о другом.

На том берегу его ждала любимая. Ждущая его так сильно, как может только влюблённая женщина. И он тянулся к ней, желая сделать всё, чтобы она была счастлива. Но одно обстоятельство его останавливало – девушка была смертельно больна. И вылечить её мог лишь сок синих цветов, растущих в краю вечной печали, грусти. Иван разрывался между стремлением пойти и достать эти цветы, и нежеланием встретить принцессу Печаль.

8

Стояла ночь.

Иван сидел и казалось, даже не дышал. Потрясённый воспоминаниями, он слушал тишину. Сейчас она не молчала, а шептала давно не произносимые слова, напевала мелодии на забытом языке любви...

Рука полезла в карман и достала сложенное письмо.

«Дарю Любовь...
Солнце холодное...
Алая кровь...
Бездна голодная...

Тобою дышу...
Надеждой... И ядом...
Да... Не прошу...
Смерть... Она рядом...

Глухая стена...
Последняя роль...
Прощаю... Зима...
Храни меня боль...

Здравствуй, Ваня! Вот ты и заглянул ко мне, как обещал. Помнишь?
Отдыхай. Я скоро буду. Желаю услышать много интересных новостей.

Твоя Е.»

9

Сколько раз он перечитывал это письмо! Но... оно было другим... Вспомнив сны последних ночей, Иван содрогнулся и стал мёрзнуть. Все эти гости...

Он поднял голову – свет всё так же горел. Резко встав, он пошёл туда.

Чем дальше, тем идти становилось легче, снег сменился гранитом. Туман рассеялся и обнажил серый пейзаж, шлифуемый холодным, не стихающим ни на мгновение, ветром.

«Всё как в моём сне. Тогда сейчас я должен встретить Хранителя снов.»

Наконец Иван подошёл к огромной скале, верхушкой касающейся облаков. На вершине, словно маяк, горел огромный костёр.

«Всё как во сне. Что он там говорил? Исполняет желания людей? Дарит сны? Я не могу вспомнить. Остаётся одно – уснуть. И во сне встретиться с Хранителем.»

Не успел он это подумать, как большая чёрная фигура за его спиной молвила «Будь по твоему.»

Иван увидел, что стоит у своего сада.

«Да. Ты прав. Я хочу найти... Но что с садом? А дом? Что случилось?»

Калитка виновато скрипнула, приглашая войти. Всё было бело. Ни одного цветка. Ни одного листочка на деревьях. Иван вбежал в дом. Его встретил запах запустения... Холод... Повсюду была паутина... Лежала, висела, летала пыль...

Это был не тот дом, который он вчера покинул. Тот жил ожиданием, радостью встречи, а здесь не было ничего, кроме боли и отчаяния... Тяжести одиночества...

«Смерти...»

Это было последним, что успел подумать Иван...

Тьма не стала ждать, и сама открыла ему свои объятия...

26. 12. 2006.