На красный свет

НА КРАСНЫЙ СВЕТ

Вдруг нежданно-негаданно начальник даёт мне команду – пакуй чемодан! В Персидский Залив полетишь!

Для меня такой вояж – большая редкость. Это мой начальник в Америку летает так же запросто как я в булочную хожу. Вылет в Залив зафиксировать надо. Фотоаппарат у меня – «Смена», первенец сталинских пятилеток. Восемь рублей 20 копеек. Он, конечно, фотографирует иногда, если фокус совпадает с экспозицией. Но если такой вытащишь заграницей – можно до смерти напугать тамошнюю публику. А потому надо купить что-либо поцивилизованнее. Сын предлагает видеокамеру. Я лезу в заначку. «Поехали!»

Едем. А точнее, идём пешком. Во-первых, проезд нынче недешёвый. А во-вторых, от сидячей работы пузо у меня растёт, и прогулки пешком мне очень даже показаны.

Шагаем шустро, торопимся. Сын впереди идёт (молодой, кровь горячая). А я сзади поспеваю. Переходим улочку Фридриха Энгельса (бывшая Самоварная). Аккурат напротив продуктового магазина (бывший магазин «Хрусталь», а во времена царя Гороха – магазин купца Гречишкина). Сын улицу пересекает, а я краем глаза на другой стороне красный огонёк светофора улавливаю. Куда же ты пошёл, сынок? Тем более, что ты шофёр, машину водишь и правила выполняешь неукоснительно. Да разве это улица? Полтора метра в ширину – переплюнуть можно. Да и машин за версту ни одной нет. Машин-то нет, а вот милиционер появился! Да не один, а трое! Я сразу понял – надо «рвать когти». Ничем хорошим это не кончится. Но сын-то мой телок! Идёт прямо навстречу людям в униформе, как бычок на верёвочке. Хоть бы ко мне обернулся. Я бы крикнул: «Тикай, сынок!» И только бы нас видели… Сын - конькобежец. Да и я, любитель бега трусцой, в свои пятьдесят с хвостиком могу нажать на газ…

Это другие ото всего уйти и отмотаться могут. От работы в выходной. От службы в армии. От мясорубки в Чечне. По родной улице ходят долговязые соседские ребята призывного возраста. «Отчего не в армии, орлы?» «Орлы» таинственно улыбаются. «Дураков что ли нашли?» А мой сын - дурак. Идёт навстречу людям с погонами. Да и сам скоро погоны наденет. Младшего офицера из него в институте готовят, и как ни крути – не избежать ему военной службы и исполнения оригинальных приказов Родины…

Смотрю, его уже под белы рученьки берут и в машину близлежащую ведут. «Попались!» - понимаю я. Решил из себя юродивого разыграть, дабы на любительской сцене когда-то выступал, навык имею. А однажды на трамвайной остановке один мужик, представившись режиссёром местного ТЮЗа, предложил мне играть роль петуха. Стал я Лазаря петь.
- Дядь, отпусти Христа ради!
Три дяди, суммарный возраст которых примерно равняется одному моему, вокруг меня стоят и очень строго смотрят, как охотники на волчонка пойманного.
- Ты почему правила нарушаешь?
- Да торопился я! Улица – пустая. Да и что это за улица? Полтора метра! Я не видел, что вы за углом спрятались.
- А если спрятались, так нарушать надо?
- Не надо, конечно! Да я никогда не нарушаю.
- А сейчас нарушил!
- Ну, виноват я. Простите. ОЧЕНЬ вас прошу. Отпустите сына. Ну, зачем вы его в машину затолкнули?
- Что ты Ваньку перед нами ломаешь? – спрашивает старший из них, тощий, рыжий, длинноносый, на погонах две звёздочки прапорщика. – В участок к нам захотел?
- Нет, не хочу. Отпустите нас. Ну, пожалуйста.
Я стою, чуть не плАчу. Самое для меня тревожное – что сын в машине сидит. Как события развернутся, я не знаю. Но слыхал я, что в милицейских участках могут и почки отшибить. А потом уже разбираться будут, кому и за что… Сын смотрит на меня из окна машины, бледный как приведение. Глаза широко раскрыты. Впервые он видит, чтобы отец так унижался.
- Таких как ты надо отлавливать и …, - прапорщик сделал движение пальцем, как будто нажал спусковой крючок.
- За что, ребята? Ну что мы? Преступники что ли?
- Да хрен ли с ним разговаривать?! – говорит один. – Давай кончать эту бодягу.
Рыжий прапорщик берёт меня за плечо.
- Полезай в машину!
- Ну, простите, пожалуйста!!!

Прапорщик распахнул дверцу машины, пихнул меня внутрь на заднее сиденье. Бац! Как хорошо, что я рукой за дверцу не держался. Пальцы целы!

Спиной ко мне на переднем сиденье сын сидит. А слева над рулем сержант наклонился.
- Попался, голубчик? – он повернул ко мне молодое симпатичное лицо с усиками. Весёлые карие глаза смеются. Сержант достаёт отпечатанный на большом листе бланк, начинает писать.
- Может, отпустите? – вновь заканючил я.
- Может, и отпустим. Но не сейчас. Паспорт свой предъявите.
- Какой паспорт?
- Какой в милиции выдавали.
- Так я что, в магазин с паспортом, что ли хожу?
- Ваша фамилия?
Я называю.
- Где живёшь?
- Где живу или где прописан?
- А у тебя что, по-разному?
- Да.
- Почему так?
Ну что? Объяснять ему, что родители мои – престарелые инвалиды, осталось им недолго и в случае их смерти, та двухкомнатная «хрущёвка», в которой я с ними 33 года прожил, отойдет государству, а я в 60 лет останусь без жилья.
- У жены, что ли живёшь?
- У жены.
- Где работаешь?
Ну, вот… Теперь еще спросит сколько я получаю.
- Я … временно не работающий.
(Не буду же я ему объяснять, что работаю в Совинформбюро.)
- Так… - Сержант поворачивается к сыну. – А ты кто такой?
Сын называет себя.
- Работаешь где?
- Я учусь, - отвечает сын.
- Где?
- В политехническом.
- Факультет?
- Прикладная математика и компьютерные технологии.
- Ух, ты! – сержант записывает. – Что же ты такой умный, а на красный свет побежал?
Сын молчит.
- Да он машину водит, товарищ сержант! – говорю я. – Ни единого замечания от ГАИ не имеет. И я сколько живу – ни разу с милицией дел не имел.

Слукавил я тут сгоряча. С милицией некоторые дела имел. В прошлом году, например, подсел ко мне один тип в трамвае. Спрашивает, деньги есть? Я отвечаю, что практически нет. Тогда тип говорит, давай, что там у тебя практически есть. Из кармана нож складной вынул. Я выскочил из вагона на ближайшей остановке. Тип – за мной. Тут на остановке я милиционера заметил. К нему подбежал. Говорю, товарищ, милиционер, ко мне вон тот субъект пристал. С ножом деньги требует. А милиционер посмотрел на меня, как солдат на вошь, и сказал: «Мне не такие деньги платят, чтобы я такими как ты занимался.» Я оглянулся. А тот тип уже смылся. Наверное, милиционера испугался. И хотя это случай нехороший, и много нехорошего про милицию у нас говорят (что, мол, хапуги, грубияны и взяточники), в шкурность людей в погонах мне всё равно не верится. Ведь кто-то какой-то порядок в стране поддерживает. И всяких алкашей на улице подбирает. Бывает, и жизнью рискует. Приятель у меня есть, милиционер. Армянин Ашот. Уже подполковник, а живёт с семьёй в бараке с клопами и тараканами. Сейчас в Чечне воюет. В отпуск приезжает – мы встречаемся, выпиваем. Нормальный мужик. Вот только жилья у него нет. А я через него в свой дом клопов занёс. Чуть не отравился, когда летом их вытравливал.

- Что же с нами теперь будет? - спрашиваю я. - Тюрьма?
- Оштрафуем вас, - отвечает сержант. – Мало не покажется.
- Это сколько?
- Пятьдесят рублей!
Всего-то? За полтора-то доллара эти ребята такой спектакль разыграли! Неужели сразу нельзя было деньги взять и квитанцию выдать? А то где, с кем и как живешь… На кого учишься… Какие пытливые.
- Вы тут про себя не наврали? – вопрошает сержант.
- Никак нет! Святой истинный крест!
- Ладно, щас проверим.
Он включает рацию на груди.
- Седьмой, седьмой! Я девятый. Проверь там наличие следующих граждан. – Он диктует наши имена. Проходят две-три минуты. За это время, если бы сын был дома, я связался бы с ним по мобильнику, что у меня в кармане пригрелся, и получил бы от него на тот же мобильник текстовое сообщение о любом жителе нашего города. Есть у сына такая программа. Она, должно быть, из архивов МВД для служебного пользования, но сын её за два доллара у товарища купил.
- Седьмой, седьмой! Я девятый… Каков результат?
В рации что-то зашуршало, заурчало, потом захрюкало, потом замолчало, и в наступившей тишине можно было разобрать только одну фразу - «…. твою мать».
- Ладно! – сказал милиционер. – Поверим вашему честному слову. Распишитесь вот здесь. – Он протягивает нам по листку бумаги. Мы расписываемся.
- А теперь валите отсюда.
- Куда?
- На все четыре стороны. - Весёлые карие глаза смеются.

Мы вылезли из машины. У меня ощущение, как будто дерьма хлебнул. Что теперь про меня сын-то подумает? Ведь я чуть ли ни на колени пал, лишь бы нас отпустили. Да и паду на что угодно, лишь бы сына не тронули…

Идёт он впереди меня понурый, плечи опустил. «Неужели ты не видел, что к тебе менты подходят? Тебе кирпич в морду полетит – ты не отвернешься...» Молчит сын…

Мы прошли небольшое расстояние, и … я всё понял. Метрах в семидесяти от нашего места преступления, напротив Белого Дома народ собрался. С флагами, лозунгами, призывами. Я присмотрелся. Причитался... "Мы с президентом!" "Политику президента поддерживаем!" "Да здравствует Единая Россия!" Я на прошлой неделе на этом же месте был. Тут собирались пенсионеры, ветераны, инвалиды. Требовали дать им дожить спокойно. В руках были плакаты иного содержания. «Правительство – в отставку!» «Единую Россию – на свалку!» «Вы с кем, господин президент?» А сейчас на площади народ молодой, веселый. Похоже, студентов свезли сюда с занятий. И клерков каких-то. Вон один флагом размахивает, на котором бурый медведь нарисован, символ «Единой России». Я подошёл к нему. Спрашиваю: «Мужик, а тебе не стыдно?» Он промычал что-то нечленораздельное и в сторону подался. Тут же два мордатых молодца появились. В штатском. «Вы чем-то недовольны?» - меня спрашивают. «Я всем доволен. Сынок, пошли-ка отсюда от греха подальше!» И мы заторопились прочь с площади.

Площадь со всех сторон густо окружена милиционерами и солдатами. На предыдущем митинге, когда пенсионеры протестовали, солдат не было. Только жиденькая цепочка милиции. А сейчас такие вот усиленные меры безопасности. Оно и понятно. Тех, кого привезли сюда митинговать в защиту власти, защищать надо. На улице наверняка найдется не один желающий высказать им своё эмоциональное мнение и плюнуть на них. Начнётся потасовка. Во избежание оной и собраны здесь войска и милиция.
………………………………………..

В магазине мы долго выбираем камеру. Покупка дорогая, ответственная. Выбор большой – и корейские Самсунги, и японские Сони. Всё самое передовое и современное. Сын выбирает Панасоник...

Через два дня я стою у небоскрёба на другом краю планеты. Веду камерой по сказочным дворцам, по неописуемому великолепию и фантастическому богатству.… Передо мной поток роскошных машин, пролетающих мимо с головокружительной скоростью. В них сидят местные граждане. Они упитаны, красивы лицом, одеты в белые одежды с чёрной верёвочкой вокруг головы. У обочины – редкие прохожие. Выждав мгновение, когда поток ослабеет, они бросаются пересекать дорогу. Это индусы, пакистанцы, филиппинцы. К ним присоединяюсь и я, русский мужик с видеокамерой на животе. Я заснял на неё некоторые эпизоды. А где и какие – это другой рассказ…