Маленький

МАЛЕНЬКИЙ

Он сразу бросался в глаза своим размером. Он был маленький. Раза в полтора меньше своих братьев и сестёр в помёте.

Наша овчарка Лада ощенила девять щенков. Откровенно говоря, мы не хотели этой щенности. Но по всем слухам и умным книжкам – щенение необходимый компонент в жизни суки, который избавляет её от гинекологических проблем.

Именно этим мы и руководствовались – и совсем даже не интересами бизнеса – когда повели Ладу на случку со знаменитым кобелём-производителем, супер-чемпионом России и Германии. Кобель сделал своё дело справно и с явным удовольствием.
Мы тоже ушли удовлетворённые.

За два прошедших месяца Лада потолстела совсем незаметно. Наверное, оттого, что она – высокая и крупная собака. Она бегала по саду и в прыжке пыталась поймать воробьёв, не обращая внимания на своё особое положение.

Мы стали брать её ночевать в дом на кухню.
Вдруг она стала стремиться прочь из дома.
- Должно быть, щениться собралась, - сказала жена. - Давай её в вольере закроем, а то где-нибудь в кустах это сделает.

Так Лада оказалась в конуре, откуда она с тоской посматривала на нас. Минул ещё день…

Пришла из школы дочка и с волнением сообщила: «Лада родила!»
Я схватил ящик из-под фруктов и побежал в вольер.
В конуре уже было два щенка. Я положил их в ящик и понёс в дом. Лада последовала за мной.
В кухне она легла на приготовленную подстилку.

Пошли ещё щенки. Лада со стоном выдавливала сырые скользкие комочки, перегрызала пуповину и околоплодный пузырь. Появившегося щенка начинала тормошить, пока не запищит…

Кто только научил её этому, подумал я. Женщина в подобной ситуации сама по себе вряд ли справится. А собака работает, будто прошла акушерские курсы…

Четвёртый щенок был маленький. Но и он запищал, задрыгал лапками, пополз к матери (он тоже где-то учился?)

С восьмым Лада обошлась очень странно. Тормошила его жестоко. Потом схватила за брюшко – цык! И кишки наружу… Зачем? Почему?

Кажется, то же самое она хотела проделать и с девятым. Он был какой-то нежизненно вялый. Но я отнял его у Лады. Стал теребить мокрое тельце. Дунул несколько раз в рот. Щеночек дёрнулся, запищал и … ожил. Радостный, я подсунул его Ладе под соски, где уже была куча-мала из чёрных копошащихся комочков…

Никогда не думал, что собака может вывести из себя таких больших и так много живых существ.
 
Так в нашей семье произошло очень заметное прибавление. Кухня заполнилась непрекращающимся писком и урчанием.

На следующее утро я вывел Ладу прогуляться. Она сразу же кинулась к себе в конуру и вынесла оттуда … щенка. Конечно, мёртвого. Во вчерашней суматохе мы схватили первых попавшихся и не заметили, что в тёмном уголке просторной конуры оставался ещё один щенок.
Я закопал его на краю сада…

Теперь вся наша жизнь сосредоточилась на щенках. Надо постоянно следить за тем, чтобы накормить и выгулять Ладу. Чтобы она аккуратно лежала, подставившись щенкам. Они облепили её со всех сторон. Слепые, но все ползут в направлении сосков, копошатся, пихают друг друга. Идёт борьба за жизнь. Борьба жёсткая. Жестокая. Если ты слабей, ты окажешься внизу. По тебе к тёплым жизнетворным соскам поползут тебе подобные…

Мы не могли не заметить маленького. Если остальных можно было взять только в две руки, то этот помещался на ладони. Я постоянно вынимал его из-под других щенков и подкладывал к соскам. Он тоже копошился, полз, карабкался…

Глядя на него, дочка прокомментировала : «Ножки тонкие, а жить хочется».
- Он ещё своё возьмёт, убеждал я. - Он ещё воробьёв погоняет!

Мне было жалко маленького. Я видел, что ему трудней других. Но он борется. Он хочет жить. Я всегда болею за слабого, за того, кто обделён природой или обстоятельствами.

Ночью меня разбудила жена.
«Выйди, посмотри что случилось.»

Я вышел в кухню. На подстилке лежала Лада со щенками. Один валялся поодаль и не шевелился. Он был мёртв. По-видимому, ночью в темноте его нечаянно придавила мать. Разве уследишь за такой оравой?
Утром я похоронил его рядом с братом.
Минус три.

Оставшаяся шестёрка продолжала борьбу за выживание. И среди них копошился маленький.

Скорей бы вырастали и крепли – думал я. Скорей бы!

На третий день маленький как-то сник. Всё больше лежал на боку. Мать энергично лизала ему брюшко, голову. Но он шевелился всё слабей и слабей. И, наконец, затих.
Я взял его в руки. Он был ещё тёплый. Я стал растирать его и гладить.
Ну что ты, милый? Что с тобой? Проснись! Очнись! Я тру и тру его. Не помогает.
Лада смотрит на меня умоляющими глазами. Но ничего нельзя поделать. Я уношу трупик.

Вернувшись в кухню, я обнаруживаю Ладу, мечущуюся по всем углам. Поняв, что маленького ей не найти, она забилась под стол, заскулила. Плачет Лада. Нет её щеночка. Пусть самого маленького, самого тщедушненького, но миленького, родного…

Минус четыре. Эх, сколько жизней не состоялось собачьих! Да разве только собачьих? А сколько их прервано было! Так не вовремя и так нелепо!

Я закопал маленького в холодной ноябрьской земле. Это был кобелёк.
Падал снег. Первый снег в этом году.

На следующее утро, выйдя на веранду, Лада бросилась вынюхивать углы. Она искала того, маленького. Обнаружила подстилку, на которой вчера лежали щенки. Понюхала и заскулила…

Я с трудом уговорил её вернуться в кухню. К щенкам она подходить не захотела. Лада, Лада! Вернись к другим! У тебя ещё пять душ. Их надо вЫходить.
Она встаёт. Медленно и со вздохом ложится возле щенков и как-то обреченно вытягивается. Сосите…
Отталкивая друг друга, щенки ползут к ней. Борьба за жизнь продолжается…

… Выжил сильнейший. Чудо не произошло? Возможно. Но тогда каким чудом остался в живых я? Нас было двое. Я и брат близнец. Он был большой и сильный. Но выжил я, маленький.

Выживших щенков теперь нужно распределить. Сколько за них выручим – нас не интересует. Лишь бы попали в добрые руки…