Там, за облаками

Лежать на облаке было приятно. Прохладное и мягкое, оно казалось таким плотным, что глаза не видели ничего, кроме белого зыбкого тумана вокруг, и куда все время неторопливо двигалось, слегка покачиваясь на ходу. Семен лениво смежил веки, отдаваясь во власть этому убаюкивающему колыханию, но где-то неподалёку лязгнули громко массивные засовы, громыхнули по камню подкованные каблуки, сухо треснул выстрел и внезапный порыв ветра донес запах пороха.
- И здесь война... - уловив знакомую вонь, поморщился Семён. - Нигде от неё не скроешься.
За стеной тумана послышалось натужное сопение, затем кто-то выругался в сердцах.
- Чего материться-то? - пробормотал сонно Семён. - Лежи себе и лежи.
Неизвестный от неожиданности затих и не подавал признаков жизни пару долгих минут.
- Ты кто? - выдернул Семёна из сладкой дремы прозвучавший вопрос.
- А ты?
- Я-то? Вот бы понять...
- Ну как поймёшь, так и поговорим, - Семен снова закрыл глаза, - ты только сильно не шуми, я подремлю пока.
- Эй, погоди! - встревоженно окликнул его неизвестный. - Я и вправду не пойму, кто я и где.
- А кем ты раньше был?
- Тебе зачем это знать?
- Чтобы помочь.
- А я просил?
- Так нет?
- Погоди, - неизвестный лихорадочно соображал, - тебе, случаем, сегодня зелёнкой лоб не мазали?
- С чего вдруг? - искренне удивился Семен. - Я прыщами вроде не страдаю... не страдал.
- Прыщами?! - неожиданно закатился неизвестный. - Ну ты даёшь, парень!
- "Чудной", - подумал Семён, наблюдая сквозь ресницы за медленно перемещающейся тенью далеко вверху, а вслух произнёс:
- Облако, что ли?
- Где? - недоумевая, откликнулся его невидимый собеседник. - У меня тут коридор какой-то каменный: ни дверей, ни окон... Ты сам-то где, паря?Голос слышу, а вот откуда доносится - не пойму.
- Не знаю, - честно признался Семён, - меня когда подстрелили, то сразу сюда попал. Муть какая-то вокруг, а я словно на облаке лежу.
- Подстрелили? - удивился голос неподалёку. - Братишка, а ты чей, откуда? Господи, спасибо тебе, послал человечка в последний час - хоть о воле сидельцу расскажет. Меня ведь, почитай, второй год, как "закрыли". Вот только сегодня:

... по приговору!-сказали вору,
И коридорчиком куда-то повели.

- А тебя, кстати, за что, братка?
- Меня-то? - переспросил Семён. - Меня снайпер выцелил. За речкой сидел, у старого блокпоста. Я из машины за водой вышел, он меня и срезал, гадина.
- Не понял? - растерянно отозвался голос. - Так ты служивый, что ли?
- Ага. Старший лейтенант Семён Пуговкин. Бывший старший лейтенант.
- Тьфу ты, мать твою!
Слышно было, как неизвестный снова материться вполголоса, особенно смачно прикладывая отца, сына и всю их бестелесную родню.
- Ты бы, дядя, не увлекался слишком! - посоветовал Семён. - Услышать ведь могут здешние.
Неизвестный настороженно притих.
- Слышь, Сёма, - донеслось чуть погодя до старшего лейтенанта, - туман там у тебя, говоришь?
- Туман.
- А что же мне какой-то коридор каменный достался? Не дострелили, что ли?
- Не думаю. Раз тебя сюда закинуло, значит всё - каюк.
- И что делать теперь? - спросил неизвестный. - Здесь конвоя ждать или самому идти куда?
- Не знаю, - пожал плечами Семён, - лично я отоспаться решил, а то за последние трое суток лишь пару раз прикорнул. Война, будь она не ладна! Совсем чумной стал, оттого и лопухнулся.
- Правду люди говорят: "На том свете отоспишься!" - усмехнулся понимающе голос. - А я вот второй год живу по расписанию, как пионер: сплю, ем, отправляю естественные надобности.
- Так это же хорошо, когда кормят и поят, да под пули не гонят.
- Моя пуля, парень, уже давно была отлита и лишь свидания ждала...

Нас с тобою в суде прокурор повенчал,
А присяжные "Горько!" кричали...

- Так ты, дядя, вор?
- Я не просто вор, Сёма, - ответил снисходительно голос, - я - ОЧЕНЬ АВТОРИТЕТНЫЙ ВОР!
- Как же ты тогда под расстрел угодил? - удивился Семён. - Ведь у таких, как ты, в этой жизни всё куплено: адвокаты, прокуроры, депутатская неприкосновенность наконец...
- Дурак ты, Сёма! Даром только, что старлей. Я настоящий вор, сынок, а не какой-то там депутат.
- А я всегда считал, что это одно и тоже.
- Ещё раз дурак! Хотя, - в голосе бывшего зека проскользнула нотка сомнения, - некоторые из новых "скороспелок" лезут в депутаты, но их настоящими ворами считать нельзя. Не того полёта птицы.
- Ты вот, я гляжу,отлетался.
- И я дурак, Сёма! - вздохнул где-то за стеною тумана собеседник. - Подставился сгоряча, глупостей всяких наделал, кровушки людской немало пролил... Мне бы, как положено князю окраинному, степенно просителей в своём дому принимать, ссоры мирские разбирать и дураков уму-разуму учить, да сидельцев по лагерям подкармливать, а я карающим мечом себя возомнил, за что и поплатился, осел старый! Ладно, дело прошлое.
- За такими, как ты, дядя, - вырвалось у Семёна, - кровушку не тряпками подтирают, а ведрами вычерпывают. Глупостей он наделал...
- Да что ты знаешь обо мне, сопля?! - возвысил голос вор. - Я таких, как ты...
- Остынь, дядя! - спокойно отвечал Семён. - Если покаяться хочешь, то уже поздно, а если грехи пересчитать и взвесить, то это не ко мне.
- Ладно, паря, проехали. Лучше посоветуй, самому к "хозяину" топать или обождать тут?
- А мне-то почём знать? - пожал плечами Семён. - Надо мной не каплет. Вот отосплюсь для начала, а там видно будет.
- У меня тут под ногами камень холодный, - пожаловался вор, - особо не посидишь. С одной стороны стенка глухая, с другой коридор. И конца-краю не видать.
- Если есть куда шагать - в добрый путь!
- Злой ты, паря, как хороший цепной пёс. Я породу сразу нутром чую. Жаль, не пересеклись мы в той жизни: глядишь, оба живы были бы, а враги наши здесь куковали.
- Нет, дядя, - ответил Семён убеждённо, - у нас с тобою дороги слишком разные: ты людей грабишь, а я их защищаю. Повстречайся мы раньше - дальше по жизни только один пошёл. Так-то...
- Силен ты, Семён! - хмыкнул старый вор. - Сам-то сколько душ на войне загубил? Не считал?
- Отчего же... Считал.
- Ну и?
- Что - "ну и"? Я солдат, а не бандит, и служу своей стране.
Скрипнуло довольно громко, заставив обоих разом примолкнуть.
- Чёрт! - раздался вслед за скрипом, полный отвращения фальцет. - Что это за вонючее болото?
- Мне кажется или я действительно слышу до боли знакомый голос? - вкрадчиво произнёс зек.
- Кто здесь!!! - испуганно взвизгнул фальцет.
- Все свои, Рома! - ласково прозвучало в ответ. - Видишь, старлей, как бывает в жизни: один человечек на тот свет ушёл, а дружок его закадычный заскучал один и следом сиганул.
- Пантелей, гадина, сучье вымя! - выдохнул со злобой фальцет. - Твоя работа?
- А ты думал, что за меня с тебя спросить будет некому? - рассмеялся весело вор. -Вот ведь судьба-злодейка: ты меня под расстрел подвёл и сам следом, не слишком на белом свете задержавшись.
- Тварь, тварь! - всхлипнули неподалёку.
- Не рой другому яму, - пришло Семёну на ум.
- Вот-вот! - ухмыльнулся зек.
- Кто это с тобою? - судя по голосу, новоприбывший очень быстро пришёл в себя.
- Он не со мною, Рома, он сам по себе, - отозвался вор, - один из тех, кого вы в своих кабинетах за глаза пушечным мясом называете.
- Что ты врёшь! - излишне громко выкрикнул фальцет. - Я никого и никогда подобным словом не называл!
- Не кричи, - усмехнулся вор, - не на трибуне, оратор. Привык у себя в Думе горло драть.
- Ты мне не тычь! - взъерепенился вновь прибывший. - Уголовник проклятый! Всю жизнь на тюремных нарах провалялся, душегуб, и сдох от пули, как бешеный пёс.
- А ты как умер, Рома? - поинтересовался бывший арестант. - Легкой ли была смерть или мои ребятки дали тебе возможность вдоволь накричаться?
- Расстреляли в машине, суки! - буркнул фальцет. - Из автоматов своих дурацких, за городом, по дороге на дачу.
- К любовнице ехал? - догадался вор. - Да, есть там одно местечко, идеальное для засады. Было время, я подумывал о нём, но ты быстрее оказался.
- Новую "тачку" в решето превратили! - продолжал возмущённо фальцет. - Денег фирмачам отвалил немеряно, обещали мне безопасность и полную пуленепробиваемость, козлы!
- Если стреляли из АКМ, - задумчиво произнёс Семён, - то без шансов.
- Из них, родимых, - отозвался вор, - я как раз накануне ареста три ствола ребятишкам своим спроворил. Видишь, Рома, пригодились однако пушечки. А ты денег давать не хотел, жадина! Или чувствовал что-то, лисья душа?
- Сука ты, Пантелей! - прозвучал полный ненависти голос. - Как есть - сука!
- А ты меня не сучи! - усмехнулся бывший зек. - Это не я собирал втихомолку компромат и бежал с ним в прокуратуру, торопясь состряпать смертный приговор своему опекуну.
- Опекуну? - злобно фыркнул невидимый Рома. - Ненасытная тварь, грязный каторжник, возомнивший себя невесть кем!
- Какие вы, однако, славные оба, - вздохнул Семён. - Шли бы вы, друзья закадычные, по указанному свыше маршруту и не шумели здесь!
- Не пойду я никуда! - снова взвизгнул возмущённый фальцет. - У меня тут какая-то вонючая лужа под ногами плещется. И вообще, я жаловаться буду!
- Не боись, кореш! - подбодрил его вор. - Такое, как ты - в жисть не утонет. А жаловаться можешь сколько угодно - времени у тебя теперь для этого навалом.
- Вы сейчас ничего не слышали? - вдруг вскрикнул испуганно его бывший подельник.
- А что такое? - равнодушно поинтересовался Семен. -Неужто подали бронированный "членовоз" к подъезду?
- Да ну вас, любезный, с вашими тупыми казарменными шутками! Неужели не слышите - сильный шум потока, словно вода мчится в трубе?
- Я ничего не слышу, - неуверенно отозвался вор.
- И я тоже, - пожал плечами Семён.
- Но как же? - явно заволновался невидимый Рома. - Вот оно, всё ближе и ближе-е-е-е...
Прошло какое-то время, прежде чем один из них рискнул подать голос.
- Кажись, смыло друга твоего...
- Туда и дорога! - отозвался зек. -Веришь, на душе как-то легче стало. Пойду и я,что ли?
- Шагай.
Семён не успел закрыть глаза, как его снова окликнули. Голос звучал глухо, словно из под земли.
- Паря?
- Что опять?
- Беда,паря! Только прошел несколько шагов, сзади потолок рухнул. Обратно дороги нету и тебя слышать стал хуже.
- Ну так иди, чего ждёшь? Или впереди дорогу тоже завалило?
- Нет, но эта дорога вниз, паря. Тут уже под ногами земля, а не камень... Что же они меня, как упыря последнего, решили в сырой земле держать?
- Как жил, видать, такую награду и получил.
- А ты что делать-то будешь?
- Спать.Мне идти некуда, один туман вокруг.
- Ладно, старлей... Мне отваливать пора, потолок сыпаться начинает: видимо хозяин сердится, поторапливает.
- Удачи не желаю, прощай.
- Прощай, служивый!
И откуда-то снизу донеслось еле слышное:

Я под конвоем по тайге бреду этапом,
Бушлат тюремный стынет на моих плечах.
Ну, отчего же, мама, я не стал солдатом?
Сейчас месил бы снег в шикарных кирзачах...

Семён лежал тихо на своём облаке, слушая, как далеко внизу стихает голос уходящего вглубь земли.
Снова наползал из ниоткуда туман, заслоняя струящийся сверху неяркий свет. Что-то там, высоко-высоко над ним, привлекло внимание Семена, какое-то неясное движение проявилась в белесой дымке. Он вздохнул глубоко, удивляясь внезапно проявившемуся специфическому медицинскому запаху, потянулся взглядом, всей душой своей навстречу свету, льющемуся с небес, а голос, чужой и незнакомый ему доселе, вдруг очень громко и чётко произнёс:
- Появился пульс... Доктор, он возвращается!