Сказка о рыбо-птицах

Всю зиму я спала с открытыми глазами, слушала устаревшие песенки, куда-то спешила и постоянно опаздывала. К вечеру просыпалась и шла на балкон кормить приплывавших туда рыбо-птиц. Они ели всё подряд – бутерброды с сыром, яблоки и даже китекэт. Первым ко мне подплывал большой папа-рыбо-птиц. Он тыкался мне носом в руку, как делают кошки, а вовсе не как рыба, птица и уж тем более рыбо-птица. Потом поднимал сплющенную стальную морду и смотрел на меня большими нарисованными глазами. Под его взглядом я таяла и давала ему шоколаду, хотя знала, что это очень вредно. Он ел долго. Наверное, столько же ест слон, когда куда-то спешит. За это время за ним выстраивалась длинная очередь, последние рыбо-птицы почти утыкались хвостами в окна соседнего дома. Их чешуя серебрилась в свете то ли многих лун, то ли одного большого фонаря. Я любовалась ими, вспоминала лето и лунные тропинки на озере, ведущие к далёким городам. Рыбо-птицы очень воспитаны, но ждать, пока у меня пройдёт приступ ностальгии они тоже не хотели и недовольно фыркали. Я виновато улыбалась и скармливала им всё, что оставалась в холодильнике к концу недели. Мой любимец обычно был в самом конце очереди. Когда все рыбо-птицы уже разбредались по небу и притворялись отражением лужи в небе, он только подплывал ко мне. Я его понимала – мы оба не любили толпу. И всё же мне было очень интересно, где он пропадает целыми днями, но спросить я всё не решалась. У меня не было на него никакого права, мы с ним даже знакомы толком не были. Я называла его Стюарт, а он не был против. Однажды я прижалась к его тёплому стальному боку и услышала, как внутри него поёт какой-то смешной механизм. Он пел какую-то милую песенку из старого мультфильма. Она была мне знакома, но я не могла понять, откуда она. Стюарт недовольно махнул хвостом и меня обрызгало каплями неба. Я почти обиделась, что он не дал мне дослушать песенку, но почему-то не стала. Отдала ему последние крошки белого хлеба, чмокнула в стальную морду и ушла, хлопнув дверью балкона.

Неожиданно я осознала – а скоро им улетать… Я размышляла о том, как же я буду жить без них – моих рыбо-птиц. Грызя яблоко, я понимала, что буду очень скучать, буду мечтать об осени, когда снова смогу чувствовать металлические бока рядом и нарисованные глаза в собственной голове. Они улетали где-то в середине апреля. Я боялась и хотела, чтобы время остановилось.

По небу широким клином летели стальные рыбо-птицы. Их чуть влажная чешуя призывно серебрилась на дешёвом весеннем солнце. Я ловила себя на мысли, что хочу лететь с ними на север, моя сестра ловила меня, чтобы я не сиганула с крыши. К моим ресницам прицепились капельки неба, а я всё отвлекалась и забывала их смахнуть. Зато из-за них весь мир в моих глазах светился, переливался и был мокрым. Я истерично бегала по крыше, кричала рыбо-птицам чтобы они не забывали меня, писали, если будет время, звонили, если вспомнят номер. Я просила их вернуться побыстрее и привезти мне с Севера какой-нибудь сувенир. Ну, там – шкуру белого медведя или маленького пингвинёнка, я так и не запомнила кто из них живёт на каком полюсе. Мне показалось, что они важно кивнули мне, хотя я могла и ошибаться. Стюарт как всегда летел последним. Он жевал полевую травинку и был полностью погружён в свои мысли. Я послала ему воздушный поцелуй и поняла, это – наилучший выход. И его не отвлекала, и вроде бы попрощалась. Он повернул ко мне голову, и я отразилась в его нарисованных глазах. Я показалась сама себе покинутой и блестящей. Он улыбнулся мне. Я улыбнулась ему. А потом он отвернулся и больше не смотрел назад.
Рыбо-птицы махали хвостами и плавниками, смешной механизм внутри них работал усердно и громко, и разные голоса металлических сердец сливались в красивый хор. Небо розовело, солнце вставало где-то в глубине города, на самой широкой площади, я, идеально вписываясь в картину этого утреннего мира, сидела на крыше и слушала песенку из старого мультфильма. Я так и не могла вспомнить слова, но мелодия застряла в моей голове намертво.

Долго-долго я тихо плакала на балконе. Я ждала, что кто-нибудь из них пожалеет меня и вернётся, но потом поняла, что надеяться глупо. Я оставила на балконе свой красный нос и опухшие глаза и, войдя в комнату, в столе нашла новые. Покрутилась перед зеркалом и, довольная, сгрызла целое яблоко. «Всё-таки хорошо жить на свете!»

Рыбо-птицы вернулись сухим сентябрьским днём. Я сидела в школе и в окне видела серебристый клин в небе. Но тут меня кто-то отвлёк и больше я уже никогда не видела рыбо-птиц. Однажды мне, правда, показалось, что в окне висит стальная морда с нарисованными глазами, но, подойдя поближе, я осознала свою ошибку. Её причиной был мамин серебристый горнолыжный костюм, проветривавшийся на балконе. А ещё один раз посреди ночи я услышала, как кто-то роется в ящике, где под полотенцами обычно лежит шоколадка. Но я так хотела спать, что мне было всё равно, пусть это был и большой папа-рыбо-птиц. Я и сейчас не жалею. Потому что в ту ночь мне приснилась полевая травинка и старый мультик.