С песней по жизни

 "...школьные годы чудесные.
 С дружбою, с книгою, с песнею...
 ...разве они пролетят без следа?
 Нет, не забудет никто никогда
 школьные годы..."
 
- можно было услышать часто по радио...
 
 До выпускного вечера Володя доковылял с трудом, переходя на уверенный шаг только на гуманитарных предметах...
 В девятом классе в нем проснулся поэтический дар и к восемнадцати годам в его активе уже было около двадцати довольно крепких стихотворений, над каждым из которых он по-настоящему трудился. Стихотворения эти он положил на музыку, которую тоже придумал сам, и исполнял все это под собственный аккомпанемент, - на гитаре тоже научился играть сам, тренируясь до крови на падушечках пальцев, - и пел неплохо...
 И сейчас может спеть при случае...

 Володя рождается способным ребенком. Правда, с большей склонностью к созерцанию и размышлению, нежели к действию.
 В три с половиной года он умеет читать. Попытка успеть с ним куда-либо пешком, не расчитав запаса времени заранее, обречена, если маршрут по неосторожности сопровождающего взрослого пролегает в тех местах, где имеется много вывесок и объявлений. И вообще всего, на чем виднеются буквы. Володя с дотошностью въедливого ревизора, морща от усердия лобик, останавливается напротив каждого предмета, содержащего текст, и переходит к следующему, только дочитав предыдущий до последнего знака препинания. Торопить его бесполезно - Володя глух к мольбам. Но далеко не нем - читает вслух, да еще и так громко, что часть прохожих невольно тоже узнает, что там написано...
 
 Тихим летним поздним вечером мы с ним прогуливаемся, не спеша. Улицы уже почти опустели и город как будто замер под нависшим над ним огромным звездным куполом. В такой обстановке философы особенно продуктивны... Текущие темы исчерпаны и мы просто идем молча, держась за руки и думая каждый о своем.
 И вдруг Володя дергает мою руку и, прицелившись пальцем в небо, патетически произносит:
 - Папа! Посмотри! Сколько звезд на небе! А интересно, как они размножаются?!.
 В школу Володя идет в шесть лет и с радостью. Он хочет учиться, не понимая еще, что это такое.
 
 Рыбки плавают в прудах.
 Самолеты в облаках.
 Я покинул детский сад.
 В класс пойти я очень рад!

 Этот стишок собственного изготовления он читает с выражением по наущению директрисы на Первом звонке перед многочисленной аудиторией собравшихся по этому тожественному поводу.
 Но школа с первого же дня отказывается оправдывать его воздушных ожиданий.
 Его первая учительница, гордо несущая славу растительницы победителей математических олимпиад, может с большим успехом научить своим примером старшину в воинской казарме управляться с нерадивыми новобранцами. Старшину за такое не похвали ли бы, но нашей все сходит с рук. Ее держат за опытного педагога. Дожидаясь в коридоре у класса окончания последнего урока в компании других родителей, справедливости ради я отмечаю, что в визгливых выкриках, доносящихся из-за закрытой двери, нет мата. Зато присутствуют все остальные формы поношения вредных тупых маленьких существ, не способных с первых школьных дней уразуметь великую важность овладения науками...
 
 Очевидно, большинство детей при рождении наделяется крепкой нервной системой... Да и первые учительницы бывают разные... Наверно, в Володином случае что-то сходится. Или расходится. Но, как бы там ни было, после двух недель такой "учебы" Володя неожиданно откладывает учебные принадлежности в сторону и прекращает учиться.
 Нет, в школу он, конечно, ходит, - куда деваться! - но тяга к знаниям ампутирована напрочь. В классе он просто терпеливо, - а может и не очень, - дожидается окончания уроков. Что занимает его в эти часы сказать трудно - на вопросы обеспокоенных родителей он отвечать отказывается...
 
 - Что ты наделала, наша первая учительница!.. Исполненная усердия, ты пропахала как могла в Володином маленьком сердечке глубокую борозду отвращения - к чему? - прошлась равнодушным плугом, - разворотила благодатную почву, еще неосознанно готовую родить - что? -, растоптала уже посаженые зернышки... - кричу я в глубину лет...
 
 А пока...Пока не помогает ничего: ни уговоры, ни угрозы, ни наказания. Ничего!..
 
 После первых же зимних каникул моими усилиями Володя переводится в другую школу - с глаз подальше от передовика образования!..
 Новая учительница, оказавшаяся сущим ангелом, - где она была раньше?! - окружает Володю нежной учительской заботой. Тщетно! В классе присутствует только Володино тело. Сознание же его парит где-то далеко за пределами учебного процесса...
 Каждый раз, когда я прихожу, чтобы забрать Володю из школы, меня встречают только беспомощно разведенные руки и растерянно-сочувствующий взгляд бедной учительницы, - похоже, что она первый раз сталкивается с подобным феноменом:
 - Он снова ничего не делал....даже бутерброд не поел...
 
 И опять - уговоры, угрозы, наказания...
 Наказания, естественно, преобладают - молодые родители системой Макаренко владеют не в совершенстве.
 
 И вот однажды, вернувшись под моим конвоем после очередных школьных "посиделок" домой, видя мое молчаливое недовольство его рвением впитывать науку, Володя, пронизанный насквозь осознанием справедливости этого недовольства, еще в прихожей, насупившись и глядя в пол, дрожащими губами еле слышно произносит:
 - Папа...вот вы с мамой...так из-за меня...мучаетесь... Вы лучше убейте меня!..
 В его глазах - ни слезинки от жалости к себе...
 
 "...школьные годы чудесные...нет...никогда..."