Критическая масса

— …и таким образом, человек перестает быть хозяином своих поступков, вы понимаете это?

— Я, пожалуй, пойду, меня ждут, — ответил Робер.

На самом деле Робера никто не ждал; он пришел на маскарад один, надеясь заразиться от окружающих тем вирусом бесшабашного веселья, который, как он полагал, быстро и естественно передается всем участникам подобных мероприятий. Но все получилось совсем не так. Да, вокруг был океан веселья, но Робер не купался в нем, он скорее осматривал его через иллюминатор воображаемой батисферы, понимая, что эта стеклянная перегородка для него непреодолима.

Это было хотя бы ожидаемо, но его собеседник… Он, казалось, понимал чувства Робера, и открыто наслаждался этим. Это был высокий, стройный мужчина, облаченный в замысловатый наряд из белой ткани с такого же цвета маской на лице. Роберу костюм почему-то напомнил облачение арабского воина, но с таким европейским лоском, что от возможного оригинала остался только намек. У него был мягкий, но сильный, устанавливающий превосходство, голос, и Робер был уверен, что его собеседник хочет лишь поиздеваться над ним, заставив поверить в свою искренность лишь для того, чтобы потом рассмеяться Роберу в лицо. Но все-таки что-то в нем лишало Робера уверенности в себе, и его «я, пожалуй, пойду» прозвучало настолько жалко, что его собеседник даже не счел нужным что-то ответить на это.

— Хорошо, тогда я объясню на конкретном примере, — продолжил он, — предположим, вам предстоит выбор: богатство и благополучие либо нищета и страдание. Что вы выберете?

Робер хотел выражением лица показать, что этот вопрос ему неинтересен. Но когда он вспомнил, что на его лице тоже маска, его собеседник уже успел расценить молчание Робера как знак к продолжению.

— Разумеется, вы выберете первый вариант. Но давайте представим несколько иную ситуацию. Вам снова нужно выбрать один из этих вариантов, но теперь оставшийся достанется какому-то другому человеку. То есть, выбрав богатство, вы обречете другого на нищету, и наоборот. Что вы выберете на сей раз?

— Я не понимаю, к чему эти вопросы, — ответил Робер, как ему показалось, весьма уверенным голосом.

Но собеседник опять проигнорировал его реплику.

— Возможно, вы снова выберете первый вариант, но теперь вы получите от него куда меньшее удовлетворение, не так ли? А теперь представьте, что вы обрекаете на страдание двух человек. Трех. Четырех. Чем больше людей, тем сложнее предпочесть богатство нищете. И в конце концов, на другой чаше весов может набраться такое количество людей, что скорее сам предпочтешь нищету, чем обречешь на нее всех остальных. Так сказать, критическая масса. Разве не поразительно? Ты поступишься своими нуждами, своими инстинктами, наконец! И все из-за того, что есть кто-то еще.

Робер уже окончательно утвердился в решении резко развернуться и пошагать прочь, но не успел — в зале заиграла музыка. Оркестр исполнял что-то танцевальное, это было понятно не по музыке, в которой Робер разбирался плохо, а по тому, что на месте не остался стоять почти никто. Вдруг собеседник приблизился, подхватил его за спину, и они растворились в общем потоке танцующих. Роберу стало противно, и даже страшно, он попытался если не вырваться, то хотя бы отстраниться, но собеседник держал его крепко, хотя и без грубости.

— Я обрисовал упрощенную картину, — прошептал он Роберу почти в самое ухо, — на деле ситуация куда сложнее. В группе людей каждый чувствует на себе гнетущее влияние остальных. Выбрать богатство становится сложно каждому. В таких ситуациях побеждает только истинный циник. Но чем больше группа людей, тем сложнее оставаться самым циничным, тем сложнее быть победителем. Нужно, понимаешь ли, поддерживать себя в форме.

Не прошло и секунды, как в глазах Робера потемнело, и он почувствовал нечеловеческую боль в левом боку под ребрами. Но самым страшным была не боль, невыносимым было само ощущение постороннего предмета в теле. Весь в холодном поту, Робер начал кричать, но его убийца зажал его рот поцелуем, и Робер услышал лишь свое хриплое мычание.

На них никто не обратил внимания. Все-таки в хорошем обществе уже привыкли не глазеть на подобные пары.