Когда Господь забывает о тебе

Я наблюдаю жизни других людей, и они кажутся мне интереснее собственной. И думать об этом грустно. Или я просто не должен видеть, то что вижу? Это не предназначено для моих глаз?

Днем люди жалуются мне на свое одиночество, а вечером идут пить в веселых и шумных компаниях. А я остаюсь один со своими мыслями в пустых комнатах с огромными окнами. Там, в накуренных многолюдных барах мне еще более одиноко, поэтому я часто отказываюсь от приглашений. Скоро меня и вовсе перестанут куда-либо звать.

Раньше судьба давала мне шансы, и за любой дверью, любым вопросом, за любым предложением или знакомством скрывались удивительные перспективы, открытия, добрые знаки и дороги, теряющиеся в светлой неясности будущего. Судьба всегда была так близко, что совершить ошибку казалось невозможным. Судьба и сейчас недалеко, только теперь она все чаще лишь смеется надо мной. Когда все успело так измениться?

Я всегда жил ожиданием того, что в моей жизни произойдут колоссальные перемены. Что мне уготовано много, непостижимо много интересного. А теперь я чувствую, что сам Бог забывает обо мне… словно он собирается вовсе оставить меня, как бросают надоевшую долгую книгу.

Я помню, в детстве мама читала мне стихи из какой-то детской книжки. Там было стихотворение о брошенной кукле. Дети играли с ней все лето, а потом пришла осень, все уехали, дача опустела, а забытая кукла осталась лежать в пожухлой траве. На странице рядом была картинка, которая врезалась в мою память навсегда: край остывающего серого неба со стаей улетающих птиц, немного золотой листвы то ли рощи, то ли леса, пруд, камыши и лежащая в тине кукла с кленовым листом, прилипшим ко лбу. Она как-то и не улыбалась, и все же была прежней, самой обычной советской куклой. Но ее глаза, так остекленело печально и вместе с тем смиренно смотрящие в небо… В них был покой и умиротворение, безропотное, абсолютное согласие с предназначенным… Я мог смотреть на эту картинку часами, просил кого-то из родителей перечитывать стихотворение…

На что рассчитывал художник-иллюстратор? Какой реакции поэт ждал от меня, ребенка, потерявшегося в своем обостренно-сложном детстве? Это случилось уже тогда – я заглянул в вечность, неосторожно раскрыв одну из невинных детских книг. Я сошел с ума уже в детстве. Нет цены тому кристаллу, что вырос в моей голове, но нет и лекарства против той боли, что он причиняет.

Не спрашивай меня, почему, когда я плачу. Есть вещи, которых я не могу объяснить. Я буду целовать твои руки в ответ.

Придется увлеченно и много работать, пить витамины, снотворное и антидепрессанты, и самое главное – любить… любить отчаянно, дерзко, обреченно, литься неистово-щедрым, ошеломляюще-ласковым дождем в жизнь того, кто отважился быть с тобой… И в этой погоне, в этом самосожжении, в этом долгом падении в вечность я готов сделать все что угодно, лишь бы заглушить гул волны того одиночества, что приходит из снов и теней детства, нависая над моей головой угрюмым исполином, вставая передо мной непреодолимой стеной… и мне остается только бежать, бежать ей на встречу, широко открыв глаза, глубоко вдыхая… обгоняя ветер, предвкушая великое, вселенское столкновение, после которого не будет ничего, кроме ровного, чистого, вечного покоя.

 

Можно было бы написать, что все мы брошены в эту жизнь, как та кукла забыта в осень. Но эти слова лишь красивая выдумка, лирический изворот, выпущенный в воздух вместе с сигаретным дымом на прокуренной поэтической кухне... Мы не забыты, никто не забыт. Все происходящее с нами является частью сложнейшего процесса, о котором мы почти ничего не знаем. Научиться ценить то, что уже имеешь - одно из важнейших достижений. Все, что у нас есть, может быть отнято в одно мгновение. И молодость, и здоровье, влажные от любовных ласк простыни, багаж в аэропортах, чашка бразильского кофе, мечты и ожидания, луч розового утреннего солнца, чудом пробившегося в северное окно, часы вдохновения, драные, неприличные, но очень любимые джинсы, собственное отражение в зеркале, фильмы и книги, изменившие твою жизнь, безделушки, подаренные любимым человеком, бег загорелых ног по сырой от рос траве - все, что угодно, может быть в любой момент сметено, вырвано, отнято непостижимой по своей воле и мудрости силой.

Жизнь - это величайший дар, врученный нам не за заслуги, а лишь как жест чьего-то вселенского милосердия.