Пепел Феникса

Надрывно, от безысходности, выла сирена, заглушая шипение рации, деловитые крики, чей-то далекий плач и исступленную ругань.
Майкл Стивенсон с отрешенным лицом смотрел на каменные стены покосившегося дома, который и в лучшие свои дни не принадлежал к выдающимся архитектурным аффектам.
Вокруг него суетились люди.
Криминалисты в темно-синих робах что-то раскладывали и что-то собирали.
Полицейское оцепление передало свои полномочия желтым лентам и теперь курило, обмениваясь скабрезными шутками, на фоне расчерченной граффити стены.
По соседству с ним толпилась кучка федеральных агентов, видимо для тех, кто не обладал способностями к физиогномике, и не видел, что их место работы написано у них на лбу, каковых, впрочем, в этом районе не водилось, нацепивших еще и синие куртки с желтыми буквами FBI на спинах.
Все они не стали бы сюда соваться, если б информатор одного из офицеров не решил услышать марш Мендельсона в соответствующей обстановке, что всегда выливается в крупные траты. Он сообщил, что именно здесь, в одном из заброшенных домов, на днях появится Вернер Доусен, по кличке Певец, один из самых крупных наркодилеров побережья. Что могла делать в этой дыре столь известная и преуспевающая личность, как Доусен, оставалось непонятным, но слишком уж велико было желание упрятать его за решетку.

- El Escamosos, - внезапно раздалось в машине, словно озвучивая его мысли.

К сержанту подсел Генри Гантт.
Про этого мрачного черноволосого человека говорили, что он не спал последние лет десять.
Действительно, немолодой криминалист последние десять лет руководил ночной сменой CSI, известной своими проблемами со сном в частности и со временем вообще.

- Как тебе? - Стивенсон кивнул в сторону федералов.
- Здесь слишком много народа, это наше дело.
Он замолчал, крутя в тонких белых пальцах латексную перчатку.
- Эти отпадут. DEA с нас не слезет.
- Вы закончили?
Гантт махнул рукой.
- Там Делейни. Ее время - ее проблемы. Да и мало толка в толкучке.

Патрульный кивнул. Если там царила великая и ужасная Марта Делейни, повелительница смены первой, можно было не сомневаться, что она и в одиночку ловко управится с делами.

- Не думал над тем, кто устроил нам такой сюрприз? - тем временем поинтересовался криминалист.
- Ты о чем?
- У них есть в полиции свои глаза и уши. Кто-то хотел расправиться с «дьяволами», не привлекая лишнего внимания к собственной скромной персоне.
- Думаешь, в том, что мы вместо одного наркодилера нашли здесь боссов El Diablos, чей-то тонкий расчет?
На деле это было вполне очевидно, но не в его правилах было первым выдвигать какие-либо предположения. Впрочем, точить бритву о камни тоже не входило в его привычки.
- Вряд ли этих парней можно было убедить не портить нам денек. Если, конечно, Доусена и впрямь здесь не было. Но «дьяволы» никогда не занимались наркотиками. Что он мог тут делать?
- Если преисподней не понадобились наркотики, значит Доусену понадобилась бомба.
- Зачем ему бомба, он и так хорошо наживается на боли раковых больных и слабости их близких…
Его лицо на секунду потемнело.
Майкл понял, что Гантт тоже знает Доусена.
Его жена умерла уже очень давно, от лейкоза.

Сам Стивенсон знал его слишком хорошо…

Словно освобождая обоих от плена тяжелых мыслей, перед машиной возникла Делейни.
- Если вам, инспектор, нравится тут, - она особенно нажала на слово «тут», - собирать улики… - ее последние слова, обращенные к коллеге, переросли в зловещий шепот.
- Марти, может, ты и бумаги за меня выправишь? - невозмутимо предложил ей Гантт и протянул свою перчатку.
Она фыркнула, захлопнула дверцу и удалилась.

- Странная женщина, - пробормотал сержант.
- Она замечательная. Жизнь у нее не заладилась… Муж ее в отделе нравов служил, так я его с ясной головой раза два от силы видел.
- Ты с ней…
- С ней я познакомился, когда мою жену еще звали Мэдисон Делейни… В наш отдел она пришла в жаркие времена. И эта жара всех нас однажды доконает… Я еще отлично помню те наши смены - 19 часов из каждых 24-х, когда любой, у кого была семья, каждый день лгал себе и им, что сегодня, наверно, придет домой раньше, тогда как удачей считалось занять диван в коридоре и вздремнуть пару часов. Ехать домой не было смысла. А мне уже тогда некого было обманывать. И некуда было ехать. Иногда мне кажется, что Мэдди умерла так давно, что ее и вовсе не было.
- Если б знать заранее…
- Никто не может всего. Душу не вынешь и при эвисцерации.
Оба замолчали.
- Почему он Певец? - вдруг спросил Гантт.
- Пел в церковном хоре…
- Как странно порой распоряжается нами судьба. Люди оказываются совсем не теми, кем казались…
- Я надеюсь, что когда он попадет в ад, там он покажется тем, кем нужно, - зло бросил Майкл.
- Ты все еще держишь в себе злобу, - покачал головой Гантт, устало прислоняясь к спинке кресла. - Ваши отношения с Кэтрин…
- Откуда?
- В отделе это ни для кого не было тайной. Разве что для Стива.
Стивенсон скривился.

Стив и Стивенсон - напарники, сладкая парочка. Между ними всегда стояла…

Стив познакомился с Кэтрин, милой девушкой, недавней студенткой Мэрилендского университета, путешествовавшей в поисках солнца, когда оба они еще учились в Академии. Почти сразу после выпуска пара обменялась клятвами в вечной любви, спустя год у них появился Терри… Еще через пару лет Стив отправился «на поиски дракона». День ото дня он становился все более несдержанным и угрюмым. Однажды Кэтрин, прихватив трехлетнего сына, пришла к нему среди ночи. Больше ей пойти было некуда. Стив появился тогда за полночь абсолютно невменяемым. Они сильно повздорили, и он распустил руки.
В ту ночь они не сомкнули глаз, до рассвета проговорив обо всем на свете… не зажигая света.

Для начальства Стив пока оставался чист, но… Стивенсон не знал, как поступить. Он старался помочь Кэтрин и крестнику, ругался со Стивом по малейшему поводу…
Кэтрин выглядела такой испуганной, такой несчастной… Терри она отправила на время к своей матери, в Нью-Йорк…

Их роман был недолгим. Спустя полгода Стива застрелили на задании. Он не сумел даже достать оружие.

- Трудно жить с болью в сердце, но без боли оно и не бьется. Сердцу надо что-то чувствовать.
- Мое больше ни на что не способно.
- Можешь мне поверить - это была «чистая» передозировка.
- Я верю, - мрачно отмахнулся Стивенсон.

Вокруг как будто стало тише. Сирены умолкли, а стервятники-репортеры ретировались. Спектакль подходил к концу. Не было только главного героя. Но его уже не ждали.

- Служба в полиции сама по себе делает человека черствым. Начинаешь по-другому относиться к жизни. Все становится таким сложным…
- Возможно, судебные медики проще относятся к жизни.
- Возможно, что они и правы.
Гантт на минуту замолчал, опустив глаза на сонно бормотавшую рацию.
- На прозекторском столе трупы, вымытые и выпотрошенные, не кажутся страшными, не кажутся реальными. Они словно стадо вандалов на светском рауте - такие ненастоящие, такие противоестественные… Тебе не приходит в голову и подумать о том, кем они были, о чем мечтали, каковыми были их последние минуты… Но когда впервые попадаешь на место преступления… Когда я только пришел в лабораторию в качестве помощника патологоанатома, и в первый свой день любовно раскладывал инструменты в морге, меня отправили на вызов. Мужчина на подъездной дорожке перед домом зарезал свою жену, которая едва успела выйти из машины, думая, что та возвращается от любовника, и задушил 8-летнюю падчерицу, которая видела это в окно. Мне было 26 лет.
- А нам было по 32, когда Стив погиб.
- И ты считаешь, что самобичевание позволяет тебе не забывать об этом?
- Я не занимаюсь самобичеванием.
- Да, иногда ты поручаешь это призракам.
Сержант приготовился огрызнуться, но криминалист миролюбиво продолжил:
- Мертвые обретают покой, только когда мы позволяем им, когда мы сами обретаем его.
- Ты говоришь, как проповедник.
- Мой дед был священником.
Немой вопрос появился в глазах Стивенсона.
- Как же целибат, ты хочешь спросить? Он был православным священником. Такая вот странная жизнь…
Стивенсон посмотрел на часы. Стрелки снова находились в ссоре и пребывали на противоположных концах циферблата.
- Помню, в детстве дед как-то рассказал мне о чудесной птице, которую называют Фениксом. Чувствуя приближение смерти, она сжигает себя в волшебном огне, но из ее пепла всегда возрождается новый Феникс.
- Странный для священника рассказ.
- Он говорил, что и наша душа подобна ему - сгорает в огне наших грехов, но всегда возрождается такой же чистой и сияющей, какой была прежде, каковой всегда и будет. А патологоанатом, ассистентом которого я когда-то был, всегда произносил над телом, перед тем, как начать вскрытие: «Пусть прах твой будет пеплом Феникса и возродится к новой жизни…». Такая у него была привычка.
Гантт дружески коснулся плеча сержанта.
- Подумай над этим.
- Над тем, что все патологоанатомы немного того? - попытался отшутится тот.
Но Гантт был серьезен.
- Над тем, что мертвые уходят, только тогда, когда мы позволяем им уйти.
Он отпустил его плечо.
- Пожалуй, что мне пора. Марта скоро самого меня препарирует, если я еще тут с тобой останусь. Рад был встрече.
- Взаимно.

Оставшись один, Стивенсон снова уткнулся взглядом в покосившийся дом.
Думать о словах Гантта он не собирался, но у них были другие планы. Они кружились в его голове, подобно пчелам, черные и желтые, сливавшиеся в один беспокойный, суицидальный рой.
Стивенсон закрыл глаза.
Приказ возвращаться в участок стал ему спасением.

Внезапно ожившая рация выплюнула несколько слов, точно пробовала силы, и едва Майкл повернул к ней голову, вполне миролюбиво добавила: «…407… попытка ограбления на Гринроуд 927... повторяю…».
Сержант скривился, если срезать - совсем близко.
Он взял рацию.
- Стивенсон, 315, перекресток Малкольм и Саннибэй.
Больше никто не отзывался - час был «залетным», да и район соответствовал, и Майкл ударил по газу, вывернув руль вправо.
В его глазах не отражалось ничего, кроме мрачной решимости скорее покончить со столь внезапно подвернувшимся делом.
На следующем перекрестке, впрочем, его пыл несколько охладила вставшая перед ним дилемма.
Он мысленно взвесил «за» и «против». Быстрота предполагала двинуться дальше прямо по автомобильной свалке, что в такой недоброй близи от гетто в одиночку было чревато неприятностями. И, тем ни менее, это было лучшим решением.

Стивенсон старался ехать осторожнее. Наличие асфальта еще ни в одной точке земного шара не предполагало наличия сносной дороги. И он не смог бы сказать, что заставило его бросить взгляд в сторону. За грудой металлических развалин, когда-то, по всей видимости, бывших машинами, притаилось черное блестящее крыло дорогого авто, которому место было, явно, не на автокладбище. Майкл затормозил и на секунду прищурился, пытаясь рассуждать здраво. Если это всего лишь совпадение, и машина эта краденная, спрятанная здесь до поры до времени, он должен сообщить об увиденном, но вернуться сюда лишь только в том случае, если никто не управится с очередным вызовом раньше него самого. Если же нет, и это… он должен сообщить об этом, но в одиночку он с этим не справится. Подставляться под удар Майклу не хотелось, но его охотничье чутье, подкрепляемое годами жаждой мести...
Наконец, он принял решение.

Он вышел из машины, привычным жестом коснувшись кобуры, словно проверяя - на месте ли.
Сержант старался двигаться бесшумно. Он знал, что остановившаяся машина в любом случае уже привлекла к нему внимание, но устраивать здесь фестиваль «смурного» джаза не входило в его планы.
Вдалеке раздавались приглушенные голоса.
Если Доусен там, значит, машина, что он видел, скорее всего охрана.
Стивенсон прошел еще немного вперед и заглянул в просвет между двух груд металлолома, сплетенного между собой в причудливые не то скульптуры, не то надгробия.
Несколько машин, тени, тени.
Перед одной из них в черном кольце охраны стоял Доусен - невысокий блондин в аляповатом дорогом костюме и без большого пальца на правой руке - сам он говорил об этом, что его отец в приступе ярости отрубил ему его, застав баловавшихся наркотиками подростков в собственном гараже, что навсегда отбило у него охоту с ними связываться. Если бы так…
Напротив него, вальяжно подпирая капот серебристого BMW, расположился Рауль Торрес, главный подрывник El Diablos, известный садист и насильник.
Сердце Майкла учащенно забилось.
Время героев кануло в Лету, привязав себе на не раз подставляемую неприятностям шею камень.
Его еще не заметили - странно…
И сунься он туда - если не первый патрон, то первая обойма покончит с его земным существованием.
Раздумывая, в полутьме он споткнулся обо что-то, пронзительно заскрежетавшее.
Бежать было бессмысленно, радовало лишь, что в управлении знают, где он. Возможно, они еще успеют…
Черное кольцо начало смыкаться вокруг него.

- Стоять, - внезапно разомкнул его Доусен, украшая свое лицо хищной улыбкой акулы. - Это ко мне. Или за мной? - он продолжал широко улыбаться.

- Доусен…
- Стивенсон…

- Я вижу, ты все еще не детектив…
- А тебя повысили? Ты теперь торговый агент «дьяволов»?
Он опустил руку к кобуре.
Кольцо, на которое, пожалуй, не найдется ни Огненной горы, ни Бездны Рока, снова оживилось.
Певец зацокал языком.
- Не советую…
- Присматриваешь здесь офис? Или машину подешевле? - невозмутимо продолжал Стивенсон.
- Решил сменить поле деятельности, - в тон ему елейно пел Доусен. - Наркотики до добра не доводят. Ты же сам знаешь… Терри, наверное, уже взрослый.
В глазах сержанта потемнело.
- Ты не зря спутался с «дьяволами»… Ты он и есть…

Торрес в стороне громко хмыкнул.

Доусен на секунду повернул к нему голову и, заглядывая Майклу в глаза, поинтересовался:
- Согласись, неплохая была идея сдать всех этих болванов полиции?..
- И расширить свой бизнес… - догадавшись, закончил за него Майкл.

Торрес ухмыльнулся.

- Кстати, Рауль, познакомься, - обратился к нему Доусен. - Это Майкл, друг одного из лучших моих клиентов. Жаль, погиб на службе во цвете лет.
- Оставь свою крокодилью жалость. Это твои люди убрали его!
- А я думал, что его застрелили на вызове, пока ты развлекался с его милой женушкой. Как же ее звали… Кэтрин?

Все эти годы над сержантом Майклом Стивенсоном висели эти никем доселе не высказанные слова, висели, словно Дамоклов меч.
Только меч этот был слишком уж жесток - рухнув вниз, на него, он лишь оглушил его, но не убил.

Все знали, что Стив погиб потому, что нарушал правила.
Но только он знал, почему Стив отправился на вызов в одиночку. В тот день Кэтрин, работавшая в больнице Голдтауэр, устроила ему каникулы с шампанским и свечами. Сказавшись больным, он не вышел на работу…
Накануне вечером они с ним сильно повздорили.
К нему, конечно, приставили на несколько смен другого напарника, но и с ним Стив успел поцапаться.

- Доусен…
- Стивенсон…

Певец смотрел на него в упор, и в глазах у него был ад.

- Каждый должен заниматься своим делом, но правосудие - дело правых!

Новоявленный дьявол вынул пистолет.

- Кому-то суждено расплачиваться за чужие преступления. Но это не я.

Майкл не поднял на него глаз. Бродивший меж призраков слишком долго, он и сам незаметно сделался им.
Его губы лишь произнесли чуть слышно слово прощания…


Слова пришли не сами собой. Может, их принес ветер, блуждавший над пустыней, принес утешение и веру, весточку из мира покинувших нас, а может, их шептали губы старого патологоанатома… Кто знает…

«Пусть прах твой будет пеплом Феникса и возродится к новой жизни…»

Где-то далеко, может, на другой планете, или рядом, возможно, в покосившемся каменном доме, родился новый человек, не помнивший зла и не знавший обиды.

Феникс, восставший из пепла.


Примечания:

El Escamosos (исп.) - жаргонное слово, обозначающее примерно «неудачники, мнящие себя победителями».
DEA (бывшее Федеральное бюро по наркотикам США) - федеральная служба по борьбе с распространения наркотических веществ.
Эвисцерация - судебно-медицинский термин, означающий извлечение внутренних органов.