Маша Хари

МАРИЯ ГРИНБЕРГ - ТРЕТЬЕ МЕСТО В ПЯТОМ КОНКУРСЕ ФОНДА ВСМ

Пауль:

Мария была обольстительна. Её танец завораживал меня. Шорох шёлка, медленно падавшего с её тела, приводил меня в трепет. Я наслаждался этим телом…

Теперь я наслаждался её смертью.

Я принял приговор трибунала - разжалование и отправку в штрафбат - как милость. Да, судьи были снисходительны ко мне. Они поняли, что мужчина – это всего лишь мужчина, и что эта рыжая стерва могла бы овладеть любым из них так же легко, как она овладела мной и использовала меня, выкрав план нашей операции…

Нас вывели из камер во внутренний двор. Ярко-рыжие волосы Марии блестели в лучах рассвета. По приказу сержанта двое солдат связали ей руки. Он предложил завязать ей глаза, она отказалась без слов, презрительно усмехнувшись. Эта надменная мразь все еще корчила из себя королеву…

Сержант толкнул Марию в грудь, к стене. Она пошатнулась, но устояла, босые ступни твердо стали на обледенелых камнях. Он подал знак, и шестеро солдат подняли винтовки.

Время как будто застыло, клянусь, я видел, как каждая из пуль входила в её тело - три в левую грудь, в живот, в правую грудь, в горло… Несмотря на силу удара, Марию не отбросило назад. На секунду сильные ноги балерины напряглись в отчаянной попытке устоять, согнутые пальцы вцепились в камни. Потом она медленно опустилась на колени, повалилась на левый бок и перекатилась на спину, подвернув под себя связанные руки.

Сержант шагнул к Марии и произвел этот ненужный, но обязательный выстрел между уже невидящих тёмно-синих глаз…

Меня втолкнули в тюремный фургон. Через час в арестантском вагоне я ехал на фронт.


_____________________________


Мария:

Ты ошибался, милый, я не была надменна. Всё мое тело, истерзанное пытками, дрожало от ужаса смерти, но ты смотрел на меня, и из последних сил я держалась, запомни меня гордой… Я ловила твой взгляд, … ничего, кроме ненависти, так больно…

Моё лицо изуродовано выстрелом в упор, у меня больше нет глаз, но я вижу, как конвойные уводят тебя. Желаю тебе выжить…

Может быть, однажды ты поймёшь меня, это был мой долг, я не могла иначе.

Прощай, милый, мы могли быть счастливы вместе,… будь проклята эта война!