Как я лежал в больнице. Быль

Лил такой сильный ливень, что, не успев выйти на улицу, я промок до нитки. Сильный ветер, дувший в спину, тащил вперед. Пока я пытался поймать такси, ливень стих и ветер успел подсушить рубашку на спине. Наконец голубой огонек остановился подле меня. В такси, подо мной, натекла лужа от насквозь мокрой одежды. Когда я добрался до места жительства меня колотила дрожь. Я выпил чаю и лег спать…

К чему я это? Прошло около четырех месяцев и вот я больнице.
Диагноз – туберкулез. Диагноз привел меня в шок. Впрочем, не только меня - как никак 21 век и реакция всех была такой же – ничего себе!

В палате большой и пустой было пять коек. Они располагались вдоль стен – по две напротив друг друга и одна напротив окон, она была пустой.
Впрочем, когда в палату положили меня, заняты было только две.
Напротив моей кровати лежал молодой парень по имени Женя, с моей стороны - мужчина примерно моего возраста, его звали Нариман. Оба они находились тут уже около месяца.

Моя жена от больницы и от контингента больных была в ужасе. Ей казалось, что вокруг витают мириады вирусов и бацилл. Она пыталась поговорить с врачом о моем лечении дома (чтоб не заразился туберкулезом от больных) – мы могли себе позволить нанять медсестру для уколов (впрочем потом она сама меня вполне сносно дырявила, безумно волнуясь при этом).
Доктор убедил нас, что лечиться лучше в больнице, так как в домашних условиях больной расслабляется и теряет ощущение необходимости лечения.

Почему встал вопрос о возможности лечения дома с таким диагнозом? Да не нашлось в моем организме палочек Коха. Но, когда через несколько дней, я стал себя чувствовать сносно, лечащий врач заявил:
- Ну что ж, раз вы стали чувствовать себя лучше – значит наш больной!
Пришлось смириться с этим и осваиваться на месте.

В первое время мне было дико – настолько контрастным оказалось быть здесь, в убогой и обшарпанной больнице, после офисов министерств и городского муниципалитета.
Что говорить о той речи, которая здесь звучала –цензура ее явно не пропустила бы. Но человек привыкает ко всему, я же не могу, находясь с утра и до утра среди собратьев по несчастью, отмалчиваться и не разговаривать.

Женя жил с матерью пенсионеркой и ввиду необходимости сносного существования (больничная пища оставляла желать лучшего), постоянно исчезал по вечерам до утра – зарабатывал деньги. Днем он отсыпался и был немногословен.
Обо всем меня информировал Нариман - какие таблетки дают, какие уколы будут колоть, каков режим дня и прочее.

В нашей комнате стоял телевизор – его притащил больной из соседней палаты. К вечеру к нему набивалась куча народу и я никак не мог понять, почему этот телевизор находится именно у нас.
Возможно, сказалась величина нашей палаты? Как потом я понял, сказался статус лежащих – можно было не беспокоиться по поводу сохранности имущества.

Надо сказать, что заболел я, будучи в командировке. Если бы я вернулся мокрым домой, жена напоила бы каким-нибудь зельем, натерла бы гадостью, одним словом развила бы бурную деятельность, чтобы я не заболел. А там мне было не до лечения – работа занимала все время и силы. Мне некогда было думать о здоровье и я чувствовал себя хуже и хуже.

Больница туберкулезная была большой – несколько лечебных корпусов, приемное отделение, спортивный зал, хозяйственный корпус и в самом отдаленном конце территории – морг. Очень неприятное название у него и назначение, впрочем, тоже. Кстати, в «быту» все, больные и персонал, называли его «пятым корпусом», так как лечебных было четыре.
Корпус, в котором я оказался, был более или менее приличным – заключенных и наркоманов было не очень много. Хотя были.
Дядя Миша был авторитетом. Он устраивал разборки, осаживал слишком резвых, бранил и воспитывал молодежь. Он был чуть моложе меня и относился ко мне с уважением. Мне в нем импонировало его чувство юмора. Хотя этот юмор и был несколько мрачноватым. Но что поделаешь, если поводом для шуток были вполне определенные темы.

Каждую неделю из корпуса выносили в морг, уже не нуждавшегося в лечении пациента. Мужики пили безудержно, дрались, не соблюдали режим (медперсонал безрезультатно боролся с этим) и исход оказывался летальным, вполне вероятно и поэтому.
Были и очень больные – запущенная болезнь не хотела отступать и брала верх. Причем уход никогда не был тихим и неслышным – обреченный громко кричал и мучился. Возможно, сказывался очень высокий болевой порог – мы менее терпеливы, чем женщины.

Нариман мне сразу сказал: «никому не занимай ни копейки – не вернут!». Деньги старался не занимать, сигареты все-таки таскали - курить я бросить не мог. Правда честно пытался сократить их количество и не безуспешно. Многие не боялись ничего – так же нещадно курили и пили.
На какое-то время очередной «вынос» тела отрезвлял, но сиюминутно.

На нашем этаже лежал больной по кличке «Цыган» - черный и лохматый. Ростом был большой, отличался немногословностью и спокойствием. Лечился он аккуратно, режим соблюдал. К тому же, постоянно и застенчиво улыбался.
Вызывал у всех неприкрытую зависть тем, что к нему регулярно и в разное время приходили четыре блондинки. На вопрос о том, кто это, отвечал - жены.

В соседнюю палату положили двух молодых ребят. Дядя Миша как обычно, пошел с ними знакомиться. Мужик он был общительный, мог человеку задурить голову и с улыбкой и абсолютно серьезным образом. Не всегда удавалось сразу сообразить, шутит он или всерьез.
Подробно расспросив ребят, он рассказал о методе лечения. С удовольствием перечислил все названия лекарств. Сообщил, по скольку и каких таблеток придется пить. Ребята пришли в ужас от количества таблеток, которые им придется употреблять.
Дядя Миша, воодушевленный их неподдельным волнением, добавил, что таблетки к тому же оказывают побочный эффект. Так же обстоятельно он рассказал, что у врачей есть норма летальных исходов – один человек в неделю.
- Правда на этой неделе еще внеплановый обрисовался. Вот в течении этого часа отнесут в корпус 5…(он случайно услышал разговор врачей, что вот опять скоро «выносить» придется)

Ребята впервые увидели «вынос» и оказались в состоянии ступора. К тому же мимо них прошел улыбающийся «Цыган».
- А какие побочные эффекты от таблеток могут быть?
- Да разные, у кого как. Это зависит от организма, а он, организм, у каждого индивидуальный. Вот, к примеру, только прошел мужик – сдвинулся из-за них по «фазе», лыбится без причин и все тут.
Ребята от услышанного пришли в неописуемое состояние и в течении трех дней не приняли ни ОДНОЙ таблетки.
А ведь основное лечение при туберкулезе – это и ежедневный прием таблеток в количестве 8 штук.
Надо ли говорить, как потом веселились все «тубики».

К нам положили молодого парня. Своими габаритами он как-то не вписывался в больницу. Данное заболевание сказывалось на внешнем виде, вернее внешний вид частенько приводил к этому заболеванию. Все лежащие отличались худобой и согбенностью туловища.
Олег был крупным и упитанным. Он все время ел – подчистую съедал больничную пищу, потом то, что приносили ему из дома и то, чем угощали соседи по палате.
Вот никогда не думал, что внешний вид мужчины может вызывать положительные эмоции – нам хотелось тоже быстрее набрать вес и тем самым как бы вылечиться.
А ведь Олег тоже болел, несмотря на габариты. Просто выделялся из всех, и, тем самым, производил впечатление здорового человека.

В соседней палате отлупили больного – приворовывал постоянно. То одно утащит, то другое. Жаловались дяде Мише, урезонивал он его….
Вот ведь удивительно – знал, что все не сомневаются, чьих рук дело, и все равно не мог удержаться. Кололся парень. Правда тихий был, не лез на рожон, только постоянно у всех просил сигарет и денег.

Нариман держался долго – полтора месяца. Потом стал прикладываться. Резоны дяди Миши не срабатывали. Он кивал головой, но при первой же возможности снова выпивал.
Как-то он перебрал, утром сидя на кровати качался и страдал. Дядя Миша пришел и стал выговаривать ему.
- Что, хреново? Болеешь?
- Хреново, болею, умираю…… вот я дурак, ну почему не смог удержаться….
- Наверное пора «завязывать», а? Дочь вот у тебя уже взрослая скоро будет, сколько можно позорить ее…
-Да, да….Ох, пора завязывать! Все! Брошу пить!
- Совсем бросишь?
Подумал несколько секунд и выдал: - Неее……… совсем не брошу……..

Медперсонал был хороший. Нянечки мыли полы в палате перед обходом врачей. Обход же врача производился 2-3 раза в неделю. Но надо отдать им должное – туалет мылся ежедневно и с хлоркой. Врач, при обходе, бодренько спрашивал, как я себя чувствую, иногда мерил пульс и так же энергично испарялся.

Медсестры были неторопливы и обстоятельны. Уколы утренние кололи в полдень, таблетки утренние раздавались с вечера. Хорошо, что таблетки отличались по цвету и размерам, с таблетками все проходило нормально. Хотя……. Все-таки казус произошел. Когда к нам поступил Олег, мы, естественно, стали передавать ему наш «опыт». В том числе и то, что для успешного лечения просто необходимо принимать все лекарства, которые нам выдают. Слушал он нас очень внимательно и оказался слишком уж послушным «учеником». Как обычно, пожилая медсестра принесла нам вечером таблетки на завтра, а мы упустили из виду разъяснить Олегу про этот порядок. Он, не долго думая, тут же проглотил всю порцию разом. Буквально через пару минут медсестра вернулась и потребовала вернуть ей таблетки - оказалось, что в соседней палате лежит больной с такой же фамилией и эти таблетки предназначались для него. Надо было в этот момент видеть лицо Олега! Несколько дней он ходил и мучился тем, во что это может вылиться для его организма.

Об уколах отдельная тема.

Медсестра помоложе, отличалась то ли рассеянностью, то ли упадком сил. Когда после очередного укола, у меня образовалась гематома, выяснилось, что она вколола мне лекарство, растворенное вместо новокаина в глюкозе. А где был новокаин? Эйфорическое состояние соседа, после капельницы стало доказательством, что в вену ему вкатили совсем не глюкозу. После этого я стал контролировать, что мне будут колоть.
От того, болит у меня после укола организм или нет, я узнавал настроение и состояние сестер, доброе или недовольное. Сестричками назвать их ввиду комплекции и возраста было тяжеловато.

Сестрички конечно были, но не у нас. Причем они имели массу поклонников и даже умудрялись завести близкие отношения с выздоравливающими. Некоторые больные подкарауливали и пытались высмотреть какие-нибудь пикантности в щели окон, откровенно сокрушаясь, что там не они.
Удивительно, но весь медперсонал совершенно спокойно работал, не волнуясь из-за вирусов и бацилл, возможно витающих в воздухе. Об их наличии сокрушалась моя жена и, навещая меня в больнице, старалась не прикасаться ни к чему и даже не дышать.

Вчера вынесли очередного пациента морга. Причем выносили его мы. Почему-то по вечерам вынос тела приходился на медсестер. Они просили нас помочь, было жутко неприятно спускать тело по лестнице. Его заворачивали в одеяло и мы, втроем или вчетвером, подхватив в охапку, спускали его вниз в последний раз.
После этого я до потери пульса мылил и тер руки - смывал с себя трупное прикосновение. Искупаться целиком не представлялось возможным –купался я в выходные дни, когда, договорившись со старшей сестрой, сбегал домой на побывку.

Жена пыталась кормить меня калорийно и основательно. Я сам удивлялся тому, как я в один присест съедал гору пищи, которую привозил с побывки из дома на пару дней. Видимо лекарства воздействовали на организм и таким способом.
К концу второго месяца выяснилось, что я поправился на четыре килограмма. Это было большим достижением для меня. Во всяком случае, я почти компенсировал потерю веса.

Как-то я вернулся в больницу к вечеру. Мужики сидели за столом и молча пили чай. После дома, эта обстановка показалась гнетущей и мрачной. Я выложил на стол к чаю карамельки (люблю я карамельками похрустеть). Надо было видеть, как оживились все! Тут же началась душевная беседа, послышался смех и шутки. Много ли человеку надо – чуточку внимания и чего-нибудь вкусненького.

Лежал в нашем корпусе Макс, возраст у него где-то за пятьдесят. Семьи у него видимо не было – бомжевал мужик. Он в этой больнице, можно сказать, жил. Наверное уже лет шесть. Летом его выписывали, к зиме он появлялся снова. Почему его выписывали и принимали снова, было непонятно. Но ему, возможно единственному, в больнице было хорошо.
 
Территория больницы большая. Наш корпус расположен от входа в самой глубине. Это неплохо, с другой стороны от входа, тоже в глубине – морг. Другие корпуса к нему ближе. Это понятно, что больница без моргов не бывает, но такое количество пациентов, меняющих свое место пребывания, не внушает оптимизма. Впрочем, может быть именно это заставляет прилежно лечиться и принимать все лекарства. Хотя не всех, иначе выносить пришлось бы меньше.

Вот так и лежу, продолжаю лечиться. Привыкаю к обстановке и контингенту. Не могу привыкнуть только к летальным исходам - мужики, давайте бросать курить, пить и вести неправильный образ жизни!