Сила Громовержца. Глава 2. Мы дрались там... Ах да

Глава 2.
МЫ ДРАЛИСЬ ТАМ... АХ ДА! Я БЫЛ УБИТ

Сева очнулся в темноте и не понял кружится ли у него голова или качается пол… Или палуба?.. Корабль! Он на корабле, только вот шума двигателей не слышно, но со всех сторон отчетливо доносился скрип, аккомпанирующий качке. Он попытался осмотреться, но темнота была полной. В помещении пахло плесенью, рыбой, и еще чем-то неуловимо знакомым. Он пошевелился - туловище болело, но кости, кажется, были целы. Голова «трещала», а вот с похмелья или от удара понять было трудно.
- Серега, ты здесь? Есть тут, кто-нибудь? - Он прислушался. – А в ответ тишина… Интересно, в какое дерьмо я на этот раз вляпался?

Он ощупал одежду и убедился, что всё было на месте. Даже серебряные монеты в кармане уцелели.
- Видимо шмон у них не в чести. На этом и погорите, ребята.

Для начала Сева внимательно осмотрел все карманы своей одежды. Случай с упырем показал, что он не очень хорошо знает их содержимое. Его старания не остались без результата: за подкладкой в рукаве своей кожаной куртки он обнаружил потайной карман с вшитыми кожаными ножнами – аккурат для стилета. Жаль, что пустыми – все таки обыскали.

Знать бы еще кто его взял в заложники, и куда везут. Сева поднялся и обошёл помещение, но не нашёл ничего кроме кучи соломы, на которой очнулся. Раза два он натыкался на какие-то столбы возле стен.
- Шпангоуты, – со знанием дела произнес он.

На этом его познания в корабельном деле заканчивались. Однако появилась уверенность, что находится он в трюме. Тошнота накатила вновь, и он свалился на солому. Дверь так и не нашёл. Сколько прошло времени, он не знал. Его никто не беспокоил. Он хотел уже поднимать шум, но в это время за одной из стен послышались шаги. Дверь открылась, и в комнату, (или как там это называется на корабле), вошёл мужик, одетый в широкие штаны, заправленные в сапоги, и тельняшку. На голове повязан платок неопределённого цвета. В левой руке он держал стеклянный фонарь с горящей внутри свечёй. Обнажённая шпага в его правой руке, опущена, но готова нанести удар в любой момент. Низ круглого лица покрывала бурная растительность, в которой можно было разглядеть следы недавней трапезы. Колоритную внешность довершал глубокий шрам, пересекающий лицо от левого глаза до правой щеки, разделяя по пути мясистый нос.

Отчаянно сопя изуродованным носом, мужик подошёл к Севе и, осветив его фонарем, внимательно осмотрел с ног до головы. Удовлетворенно хмыкнув, указал шпагой на дверь и отошёл в сторону, давая понять, что Сева должен пойти впереди. Тот поднялся и вышел из комнаты, надеясь, что его выведут на верхнюю палубу, где он сможет выяснить есть ли поблизости берег, и, исходя из этого, определится в целесообразности побега.

То, что он увидел, оказавшись наверху, несмотря на сумерки, повергло его в шок: корабль не плыл по воде! Он шёл по земле, рассекая ее форштевнем как плуг, но за кормой земля смыкалась, аки вода. Конвоиру пришлось трижды толкнул его в спину эфесом шпаги, прежде чем Сева взял себя в руки и переключил внимание на само судно. Оно оказалось старинным деревянным парусником с оборванными парусами, болтавшимися на реях, словно грязные тряпки. На верхушке мачты развевался изрядно потрепанный, но вполне узнаваемый «Веселый Роджер». Бояна это почему-то нисколько не удивило. За штурвалом стоял рулевой, одетый в такие же штаны и сапоги, как и его конвоир. На обнаженный торс его была натянута короткая жилетка из куцего меха. На голове красовалась треуголка. Костюм довершала кожаная перевязь со шпагой в ножнах. Сева расхохотался, чем очень удивил сопровождавшего его матроса. «Пираты, - подумал он. – И не какие-нибудь «XX века», а самые настоящие флибустьеры. Я на этот раз, что – во времени переместился? Это сон!» Конвоир снова нетерпеливо толкнул его в спину. Последнее, что отметил про себя Сева, перед тем как покинул палубу, запах гари в воздухе.

Каюта капитана разительно отличалась от угнетающего вида палубы - уютная, отделанная красным деревом комната. На полках, лежали разные диковинные штуки, вроде необычной формы раковины, или панциря довольно крупной черепахи. На столе с резными ножками лежали карты, старинные, но изображавшие знакомые Севе моря и континенты. На картах стояла пепельница из небольшого черепа, похожего на человеческий - по-видимому, обезьяньего. Узкая деревянная кровать застелена шерстяным клетчатым пледом. Над изголовьем кровати, на вбитом в стену крюке висела перевязь со шпагой и великолепная широкополая шляпа из темно-синего бархата, с золотой пряжкой на высокой тулье, за которую было воткнуто роскошное перо (кажется, это называется султан). Сева даже не пытался определить птицу, которой это перо могло принадлежать.

Едва он переступил порог и бегло огляделся, капитан (а не было сомнений, что это был именно капитан) поднялся и указал на стул, стоявший перед столом:
- Прошу Вас, князь. Я надеюсь, мои варвары обращались с Вами достаточно учтиво?
- Благодарю Вас, капитан. За исключением того, что я вообще не должен находиться на этом корабле, все в порядке, - в тон ему ответил Боян.
- Боюсь, князь, не в нашей воле решать, кому и где находиться в какой-то момент времени. Я постараюсь, чтобы плавание на «Виктории», - если это можно назвать плаванием, - не было для Вас скучным. В знак моего расположения прошу разделить со мной ужин. У меня есть бочонок великолепной «мадеры». А у Вас наверняка найдется масса вопросов, на которые я постараюсь ответить. Да и я соскучился по образованному собеседнику. Мои матросы крупнейшие специалисты по части абордажей, но что касается бесед...
- Сначала я хотел бы знать: я пленник?
- В пределах судна - Вы гость. Прыгать за борт не рекомендую: затянет под киль, не выгребете. Это не вода. Признаюсь – самому противно. Я ведь моряк, а не землепашец, но это расплата… Ну, не будем о грустном.
- А Вы всех гостей разоружаете?
- А, Вы об этом? – капитан кивнул на лежавший перед ним на столе стилет, который Сева, конечно, не узнал, потому, что видел впервые. – Забирайте. Мы немного поосторожничали, чтобы Вы спросонья не наломали дров.
Сева, взяв со стола стилет, осторожно убрал его в ножны.
- Да полноте, князь, садитесь.

Только сейчас Сева понял, что «с прошлого года ничего не ел» и не заставил себя долго уговаривать. Он удобно устроился на изящном деревянном стуле за столом, на котором его конвоир, убрав карты, расставлял приборы. Капитан, тем временем, забив пробку в, приличных размеров, бочонок, вставил кран и разлил вино по бокалам.
- Давайте, за знакомство, - предложил он Всеволоду, поднимая свой бокал. – Кок сейчас принесет еду. У меня очень хороший кок.
- За знакомство – так за знакомство, - согласился Сева, - только вот Вы, капитан, так и не представились.
- Правда? Простите великодушно. Я, как Вы правильно поняли, капитан этого судна, Генри Смоук. Еще меня называли Генри Кодекс, за то, что я всегда чтил все писаные и неписаные законы флибустьеров и заставлял других эти законы соблюдать. Теперь, князь, когда Вы знаете мое имя, мы можем выпить?

Сева молча, но с нескрываемым удовольствием осушил свой бокал. В это время в каюту вошёл матрос в фартуке. Наверное, предполагалось, что его цвет должен был означать белый. На огромном подносе он внес рыбину, источающую такой аромат, что Сева едва не захлебнулся слюной. Помимо рыбы повар поставил на стол солонину, соленые овощи, моченые яблоки, сухари и вышел, стуча деревянной ногой. Боян не удержался и, расхохотавшись, спросил:
- А Вашего повара, случайно, зовут не Джон Сильвер?

Капитан удивленно посмотрел на него.
- Нет. Его зовут Джимми, а свою фамилию, боюсь, он и сам не помнит. Друзья его называют Джимми Стилет. У него, при всем его добродушии, есть одна страсть: он на камбузе, когда выдается свободная минута, упражняется в метании ножей. Сидит на бочке с яблоками и втыкает в дверь все, что под руку попадется. И знаете, князь, у него это недурно выходит. Я сам был свидетелем, когда он воткнул все ножи, что были в пределах досягаемости, и со злости швырнул в дверь оловянную ложку. И что Вы думаете? Ложка воткнулась черенком в доску. Да Вы еште-еште, князь. А почему Вы его назвали этим, Сильвером.
- Да это пират из книги: тоже одноногий и тоже повар, – пояснил Сева, принимаясь за еду, и справедливо полагая, что Стивенсона Смоук не читал. – Капитан Смоук, я жду объяснений. Мне хотелось бы знать, как я оказался на Вашем судне, куда меня везут и вообще - в каком мире и времени я нахожусь? По возможности со всеми подробностями – меня уже трудно удивить.
- И Вас не удивляет даже то, что англичанин разговаривает с Вами на - я смею надеяться - неплохом русском языке? – спросил капитан, наполняя бокалы.

От удивления Сева даже не нашёлся, что сказать. Он действительно воспринял русскую речь Смоука как нечто, само собой разумеющееся.
- Все в этом мире объяснимо, князь. Моего отца звали Феропонт Дымов. Он был русским купцом, причем довольно успешным. С моей матерью, Эльвирой Джеймс, он познакомился в портовом трактире, когда привез товар в Англию. Владельцем этого трактира был тогдашний муж моей матушки. Надо сказать, мерзавцем он был редкостным. На прислугу денег жалел. Матушка батрачила на него день и ночь, а расплачивался он с ней кулаками. Причем, не стеснялся никого, в том числе и постояльцев. Вот отец, застав его за этим занятием, вступился за мать. Фехтовальщиком он был неплохим, в результате проткнул негодяя шпагой. Мать для виду погоревала недельку, и, развязав чулок, пошла выкупать отца из тюрьмы, куда его определила полиция. А когда его отпустили, матушка без обиняков заявила: раз уж он лишил ее кормильца, то должен его заменить. В общем, отец остался в Англии, не бросив, впрочем, торговлю. Через год родился я. Не скажу, что я рос пай-мальчиком, но это не помешало моим родителям дать мне приличное образование. Я, к сожалению, этого не оценил и большую часть времени проводил в кабаках, в компании таких же, как я сорви-голов. Закончилось это пьяной дракой, в которой Ваш покорный слуга насадил на нож сынка префекта полиции. Так я и отправился в свое первое плавание на судне Её Величества, в качестве бесплатного пассажира. Во время этого плавания я познакомился с Биллом Чокнутым, капитаном флибота «Виктории», на котором мы с Вами имеем честь присутствовать. Я уж и не знаю чем я приглянулся Чокнутому. Ночи напролет он рассказывал мне о жизни флибустьеров и я, постепенно, проникся романтикой пиратства. До Австралии наша посудина так и не доплыла. Нас взяли на абордаж матросы Чокнутого. Так я и оказался на «Виктории». По началу плавал юнгой. Учился фехтовать, стрелять, драться – постигал нехитрую пиратскую науку. Стал матросом. Полученное образование помогло мне изучить судовождение, и я стал штурманом, а затем Билл сделал меня своим помощником. Он был одинок и относился ко мне как к сыну. Да он меня и называл не иначе как «сынок».

Смоук в очередной раз наполнил бокалы. Сева взял свой. Он наелся и теперь, откинувшись на спинку стула, потягивал «мадеру». Вино действительно было превосходно. В голове шумело. Бояну не терпелось получить ответы на все свои вопросы, но он не решался перебивать пирата. У того, по-видимому, действительно был дефицит общения. К тому же Сева был уверен, что в своем повествовании Смоук коснется интересующей его темы. Между тем капитан продолжал:
- С Чокнутым я проплавал без малого пять лет. Десятки абордажей, не считая тех, что сдавались без боя! Да мы золото лопатой гребли! Я уже не говорю о тряпках. Правда, Билл нападал только на испанские корабли, и не потопил ни одного из них. Он даже канонирам, под страхом «пенькового галстука» запретил целить ниже ватерлинии. На это у него была своя причина. Я расскажу Вам о ней позже. Матросам же он это объяснял тем, что топить корабли - великий грех, и морской бог жестоко наказывает согрешивших. Билл вообще никогда не убивал без причины. Такой он был странный человек. За это его и прозвали Чокнутым. Впрочем, я продолжил его традиции, правда, возвел их в ранг неписаного закона. Но об этом тоже позже.
Так вот, и я, и команда любили Билла, и когда он подхватил лихорадку, на одном из островов, где Виктория латала дыры, а команда зализывала раны после очередной схватки с кораблями военного испанского флота, мы крепко загоревали. Чокнутый умер у меня на руках. Тогда он и открыл мне тайну поразительной непотопляемости «Виктории». Он знал заклинание и произносил его перед каждой схваткой. Благодаря заклинанию Виктория оставалась на плаву, даже получив пробоину ниже ватерлинии. Но действовало это заклинание только при условии, что наша команда не потопила, до этого какую-нибудь посудину. В этом случае мы могли рассчитывать только на свои силы и волю проведения. Разумеется, никто из команды не знал про заклинание, но все догадывались, что Билл чем-то таким обладает, потому, что неоднократно мы считали, что отправимся вместе с «Викторией» кормить рыб, но она каким то чудом дотягивала до ближайшего подходящего берега, где мы ее ремонтировали, и вновь отправлялись в плавание. Так вот, после смерти Чокнутого, я стал владельцем его секрета и капитаном этой посудины. Команда не возражала, тем более, что такова была воля Билла. Еще пять лет, мы продолжали грабить суда во всех трех океанах. Впрочем, не гнушались и законных фрахтов. Мы вообще не брезгливые. Я не буду рассказывать о наших «подвигах». Вряд ли найду у Вас понимание.

Закончилось все через пять лет. Непотопляемая «Виктория» стала объектом охоты Испанского военного флота. В Карибском море мы нарвались на два военных фрегата. Уйти не удалось, нам пришлось принять бой. Схватка шла весь день. Я хорошо помнил, что «Виктория» останется на плаву, только если мы не потопим вражеский корабль. Мои канониры стреляли только по палубе и пушечным портам. Нам удалось срубить на фрегатах почти все мачты, но и моя посудина была похожа на решето, и потеряла весь такелаж, поэтому на парусах уйти мы не могли, а сажать на весла было не кого. Испанцы расстреливали нас как на полигоне. Один из моих канониров не выдержал и сделал несколько выстрелов по борту одного из фрегатов. О! У меня были хорошие пушки и великолепные канониры. Фрегат получил сразу несколько пробоин и стал крениться от, заполняющей его трюмы, воды. Я никогда не видел, чтобы корабль тонул так быстро. Когда я увидел, что мы стали причиной гибели испанского фрегата, я понял, что на этот раз «Виктории» не спастись. Я отдал приказ топить второй фрегат, но было уже поздно. Все решило одно ядро, попавшее в пороховой погреб через пробоину. Так погибла непотопляемая «Виктория», ее сумасшедшая команда и Ваш покорный слуга…

Капитан привстал с легким поклоном.
- Не пугайтесь, князь, Вы не на корабле-призраке, и я не привидение. Я такой же живой, как и Вы, но тогда мы погибли все до единого.
- А теперь, что, воскресли? - Сева капитально захмелел, и уже ничему не удивлялся.
- Вроде того. Вы, конечно, понимаете, что врата Рая для нас были закрыты. Но и для Ада мы оказались недостаточно грешны. Почему там так решили, - Смоук показал глазами на потолок каюты, - я не знаю. Может соблюдение неписаного закона, о котором я Вам рассказывал, а может моя старушка мать, святая женщина, так молилась за меня. Так я и оказался в чистилище. Перспектива вечного блаженства оказалась заманчива, и три века я искупал свои грехи. Не знаю, сколько я еще должен был там промаяться, но началась Война. Чистилище заполонили тени ада. Мы пытались обороняться, но что мы могли сделать против адских полчищ. – Смоук махнул рукой. – Когда чистилище было захвачено, перед Князем Тьмы, во весь рост, встала проблема, о которой мы сначала не догадывались - все, кого захватило его воинство, и ранее-то были недостаточно грешны для Ада, а, пребывание в Чистилище, доложу я Вам, не располагает к грехопадению. Он не мог пополнять ими свою армию, воюющую против Рая, но и лишиться такого количества рекрутов не хотел. Тогда он и придумал эту затею с воскрешением. Только Он назвал это Великой Амнистией. Сатана любит напыщенные названия. Идея была проста - не знаю, как было с остальными, но меня привели к Ванзелу - черному ангелу. Он сказал, что его Хозяин решил дать всем грешникам из чистилища, еще один шанс и вернуть в свои миры. Он справедливо рассчитывал, что грешники, вернувшись в обычную жизнь, и, зная, что Рай терпит поражение за поражением, вряд ли станут праведниками. Такое предложение Ванзел сделал и мне, но перед возвращением мы составили договор. Я долго торговался, потому, что условия договора были, мягко говоря, кабальными. Я, согласно договору, должен был жить только на захваченной Тьмой территории и даже временно не должен был покидать ее пределы. Тогда я потребовал, чтобы со мной была моя команда и «Виктория» в том виде, в котором мы все были до роковой встречи с испанскими фрегатами. Ванзел согласился, но в отместку заявил, что моя шхуна никогда не увидит воды, а будет плавать по земле, а я и моя команда, должны будем брать все предложенные фрахты, от кого бы ни поступали предложения. Мы долго спорили насчет плавания по земле, но Ванзел был непреклонен.

Я только потом узнал, что слуги Ада не могут пересекать большие водные пространства, даже на судах. Вы, князь, я вижу, тоже удивлены, тем не менее - это так. Второй пункт – насчет фрахтов – не вызвал у меня никаких сомнений. В конце концов, мы и раньше были не очень-то разборчивы в клиентах. Боже, как я ошибся! Каких клиентов можно было найти на территории заселенной нечистью?.. Вот так я и оказался на Земле. Надо отдать должное этому чёрту Ванзелу – он соблюдает каждую букву договора, – капитан стукнул кулаком по столу, привстал и, наклонившись через стол к самому уху Бояна, зашептал: - Между прочим, этого ублюдка Хозяин назначил наместником на Земле. Он, гад, поселился, со своей свитой, в одном замке на юге Франции.
- Франции?!. Значит, мы во Франции? – слава Богу – хоть на местности определился.
Смоук шлепнулся на свой стул.
- Не-ет! Германия. Вернее то, что от нее осталось. Жуткое зрелище, доложу я Вам. Даже в средние века, я думаю, здесь было приличней. Вся Европа – сплошное пепелище. Да посмотрите сами!

Капитан снова поднялся и направился к выходу из каюты. Сева поплелся следом за ним. Несмотря на то, что он больше делал вид, что пьет, его слегка покачивало – мадера есть мадера. Они вышли на палубу, где Смоук, подойдя к борту, театрально обвел рукой пространство вдоль корабля.
- Полюбуйтесь, князь! И это ждет всю Землю!

Картина, действительно была удручающей. Судно резало килем иссохшую и растрескавшуюся Землю. На сколько хватало глаз, тянулась пустынная, холмистая местность, и редкие, сухие деревья пейзаж не оживляли. Скорей наоборот. Низкое серое небо и сумерки (так и не перешедшие в ночь), довершали картину. В воздухе по-прежнему пахло гарью. Сева сплюнул за борт. Снова захотелось проснуться.
- Хороший ход у судна, – авторитетно заявил он капитану.
- Узлов восемнадцать. «Виктория» всегда отличалась хорошим ходом. – Напускная небрежность не смогла скрыть оттенок гордости в голосе капитана. Сева понимающе покачал головой, хотя понятия не имел: много это или мало. – Эх, если б по морю!.. А это… - Капитан сплюнул. – Вас, конечно, интересует: как Вы оказались на корабле, погибшем три столетия назад? – Сева невольно напрягся, а Смоук, глядя на горизонт, продолжал. - Этот самый Ванзел Вас и заказал.
- Заказал?!
- Да. А что Вас удивляет? Вы человек с живой земли. Ванзелу нужны пленники, способные дать полезные сведения. Я это, э-э-э… предприятие так понял. Иначе для чего огород городить? Так ведь говорят в России?
- Вообще-то у нас «заказать человека» означает несколько другое.
Смоук удивленно посмотрел на Севу.
- Я считал, что хорошо знаю русский язык, – сказал он и, по-видимому, чтобы доказать это, прокричал что-то рулевому, перемешивая английскую речь русскими, совершенно не изменившимися за триста лет трехэтажными выражениями. Сева аж заслушался. Сам он так не мог.
- Не удивляйтесь, князь. Мой папашка частенько при мне с приказчиками разговаривал, а у папашки было чему поучиться. Мой боцман, по сравнению с ним – гимназист.
- Понятно, – улыбнулся Сева.- Просто у нас «заказать» означает нанять киллера.
- Киллера?.. А, убийцу?! Наемного убийцу?! Остроумно. И очень метко. Надо запомнить. Нет, я имел в виду другое, когда сказал, что Ванзел Вас заказал. Он заказал похищение…
- … И Вы с блеском выполнили заказ. Любые фрахты, капитан?..
- Вы снова не поняли, князь. Я разве не говорил, что мне заказана дорога на живую землю. Вас похитил не я. Я лишь принял пассажира. Я не мог отказаться от фрахта. Признаюсь, я обрадовался, узнав, что на борту будет пассажир из России… Особенно когда узнал о Вашем благородном происхождении.
- И поэтому кинули меня в трюм как… - Сева не смог подобрать слова. Несмотря на всю обаятельность, капитан был ни кем иным как старшим конвоиром, а он майор милиции Всеволод Боян старший опер оперативно… пардон, какого то там отдела по борьбе с колдовством, обычный пленник, на его посудине. И везет его этот капитан ни куда-нибудь, а к чёрту в пасть. В буквальном смысле слова: именно к чёрту. Сева невольно пощупал рукав куртки, которую, предусмотрительно накинул, выходя из каюты.
- Оставьте, князь. Ну, убьете Вы меня – и что? Думаете - моя команда оставит Вас в живых? Они ведь договор с чёртом не заключали и без меня выполнять условия фрахта не обязаны. А если не убьют, так высадят – еще не известно, что хуже. В этих землях Вы вряд ли найдете друзей. Если вас не сожрут в первый же день, то высосут кровь на следующий. Это в лучшем случае! А то можете повстречать такое, что уж лучше на кол. А в трюм я вас не бросал. Это был не трюм, а пороховой погреб, между прочим - самое сухое место на судне.

Ну конечно порох! Порохом и пахло! У мужиков врожденный нюх на этот запах, поэтому и показался знакомым.
- Что-то я там пороха не видел.
- А его там и нет.
- Боитесь повторения истории? – не удержался Сева.
- А Вы язва, князь! Нет, просто не терплю на корабле ненужных вещей. – Он с любопытством посмотрел на Бояна. – Вы претворяетесь или действительно не знаете?
- Не знаю о чем?
- Где же вас откопали? Порох здесь не горит, – а потому бесполезен. При попытке поджечь – превращается в песок. Пушечные фитили тоже не горят. У нас и пушек-то нет. Пистолетные и мушкетные кремни не высекают искру. Не горит и керосин, и масло, даже дерево не горит. Можно зажечь дрова в очаге или свечу, но не спичками – сера не загорается, - огнивом. Продолжать?
- Да нет, пожалуй. И так голова кругом.
- Тогда пойдемте в каюту и выпьем по бокалу.
- …Вы напрасно на меня злитесь, князь. Вы мне очень симпатичны и будь моя воля – я бы Вас с удовольствием отпустил, и даже доставил бы домой, но, к сожалению, второе я сделать не могу, а первое не хочу, – продолжал капитан, когда они снова устроились за столом.
- Прямо манифест коммунистической партии, какой-то: «Верхи не могут – низы не хотят», – проворчал Сева, принимая из его рук бокал с «Мадерой».
- Кстати, насчет пороха: на замок князя Владимира было наложено похожее заклятье, поэтому стены и не смогли взорвать порохом. Надеюсь, кто такой князь Владимир Вы знаете? – не без иронии спросил Смоук.
- Мой далекий предок. Разве Ваш наниматель Вам не сообщил, кто я, – настало время удивляться Севе.

Капитан хлопнул себя ладонью по лбу.
- Дьявол! Ну конечно! Как я сразу не догадался?! Это же всё объясняет! Нет, мне, конечно, сказали, что мой пассажир княжеского роду, но чтобы… Я думаю, что Ванзел, с моей помощью, решил избавиться от Вас. Он и рассчитывает, что я позволю вам бежать, а одному Вам в сумеречных землях не выжить.

------------------------------------------
Продолжение следует.