Глава 3

 ... Берег реки оказался крутым и каменистым. Чтобы подойти к воде, нужно спуститься по отлогой горке. Мария, наскоро сбросив туфли, рискнула сбежать босиком. Пятки кололи какие-то странные иглы, не похожие на обычные колючки.
 Но вот она уже на берегу. Быстро раздевшись, Мария осталась в легком купальнике. Ни секунды не раздумывая, она бросилась в реку.
 Ледяная вода мгновенно обожгла ее тело, и Мария быстро заработала руками и ногами, совсем как в детстве, когда только училась плавать, барахтаясь в пруду.
 Река небольшая, но течение, сильное и упругое, стремится увести ее подальше. Она упрямо плывет к противоположному берегу. Нечто похожее на магнит тянет ее. Теперь ее движения ровны и резки. Послушно натренированное тело.
 Ага, вот и берег... Здесь он мягче и ближе. Плакучая ива нагнула свои гладкие ветки прямо к воде. Мария протянула руку к ветке, но та отстранилась от нее, как от прокаженной. Повторила попытку, но опять безуспешно.
 В это время течение с новой силой ударило ей под лопатки и почти унесло прочь. Каким-то последним конвульсивным движением Мария подплыла к дереву и протянула руку, пытаясь снова схватить злосчастную ветку. Нет!..
 - О боже! Дай мне выбраться на этот проклятый берег! - изо всех сил закричала она, чувствуя, что теряет сознание.
 И в то же мгновение громадная подводная сила подхватила ее и просто вышвырнула на берег. Мария громко закричала, и тут же почувствовала неизъяснимое блаженство от ощущения свободы и достижения желанной цели.
 Ива скрючилась, словно от стыда и смущения. Но это уже было не важно. Мария не спеша поднялась на ноги, глубоко вздохнула и огляделась по сторонам.
 Подул легкий ветерок, и вместе с ним ей почудился странный шепот:"Сюда! Сюда!"
 - Кто здесь? Кто здесь? - уронила она тревожно, но только слабое эхо вторило ей: здесь-здесь-кто-кто-кто...
 Ветер подул сильнее, и Мария услышала чей-то женский смех и невнятное бормотание.
 Вначале она ничего не смогла различить. Но потом услышала совершенно отчетливо:
 - Иди сюда! Скорее! А-ах!..
 Мария оглянулась на этот звук и пошла прямо на него.
 - Ну да, сюда, сюда! - повторил голос. - Сюда!..
 - Кто это? - осмелев, проговорила она.
 - Иди, иди, не спрашивай! - усиливался голос, потом его перебил другой, третий...
 Мария пошла по узкой тропинке. Было темно, и только ночные бабочки вспыхивали искрами да суетились неугомонные цикады.
 Тропинка уткнулась в какую-то громадную трубу, неведомо откуда возникшую.
 - Сюда! Сюда! - азартно требовали голоса, и Мария подчинилась.
 Для этого ей пришлось слегка нагнуться, но, пройдя несколько шагов, она с удивлением обнаружила, что идет без всякого усилия. Стенки трубы, облитые у входа смолой и мазутом, становились все чище. Воздух казался свежим.
 Теперь Мария поймала себя на мысли, что идет по какому-то длинному светлому коридору или террасе. Голоса уже не сопровождали ее, зато послышались чудные птичьи щебетания. И она действительно увидела птиц, что сидели на настенных жердочках. Белые, красные, голубые, зеленые, - они вели себя свободно, как в лесу.
 Потом ей встретились невиданные животные - то ли еноты, то ли россомахи. Пушистые и добрые, они как будто встречали ее, приглашая идти вглубь этого таинственного места. И Мария, как завороженная, шла туда, навстречу своему необычайному видению.
 Внезапно она увидела маленькую девочку-служанку, одетую бедно, но опрятно. Сделав глубокий книксен, девочка застыла в немом ожидании
 - Кто ты, милое дитя, и как ты здесь очутилась? - спросила Мария, но маленькая служанка вмиг исчезла, испугавшись человеческого голоса.
 А рядом уже стояла девушка в одежде гувернантки, что мило улыбалась Марии.
 - Сюда! Сюда! - проговорила она и, приложив палец к губам, слилась со стеной.
 Голоса становились все сильнее, и все светлее было вокруг. Откуда-то послышалась музыка. И вскоре Мария приблизилась к пляшущим цыганкам. Их тела тряслись и дрожали, руки били в бубны, и в такт их ритмичным вихревым движениям тряслись цветные монисты, опоясывающие их бедра.
 Цыганки быстро подхватили ее под руки и помчали вперед так, что дух захватило. А впрочем, возбуждение и так переполняло до краев душу Марии. Что же будет еще?.. Но представление было впереди.
 Танцовщицы вскоре отпустили ее, и пение стало затихать. Впереди располагалась молодая женщина, одетая весьма пестро и вызывающе. Она курила длинную сигару, неспеша стряхивая пепел. Ее движения были грациозны и сексуальны. Длинные ресницы обвораживающи. Она посмотрела на Марию, словно изучая мельчайшие детали ее тела, и только тут Мария сообразила, что была легко одета. Мгновенный стыд уколол ее, она покраснела и инстинктивно попыталась прикрыться. Но женщина, игриво ухмыльнувшись, показала ей путь своей сигарой, томно промолвив знакомое:
 - Сюда! - и скрылась.
 А вскоре показалась целая галерея полуобнаженных и обнаженных дев, манящих, зазывающих, изнывающих от страсти и слабеющих от нестерпимого желания.
 Вот блондинка с длинными дурманящими волосами, невинно распахивающая платьице и обнажающая молодую грудь. Брюнетка, разглаживающая на бедрах татуировку в форме змеи. Бесстыжая девка, выпячивающая свой громадный зад. Вакханка, трясущая поясом из собранных фаллосов, едва не впивающихся в ее жаждущее гнездо.
 Чуть позади Мария обнаружила пару обнаженных лесбиянок ослепительной красоты. Слившись в едином долгом поцелуе, страстно лаская друг друга, она напоминали мраморные греческие статуи. И она вдруг поймала себя на злодейской мысли, что хочет присоединиться к ним, понимая в глубине души, что это как-то нехорошо, гадко и пошло. Но оставаться безразличной уже не могла.
 Однако как только Мария протянула к ним руки, надеясь хотя бы прикоснуться к их алебастровым телам, эти волшебные создания исчезли, на секунду отстранившись друг от друга и удивленно посмотрев на нее.
 Мария глубоко вздохнула и сжала пальцы в кулаки, стараясь прийти в себя. Теперь, в этом всеобщем гареме, она не чувствовала себя одинокой и униженной, и ее девичий стыд куда-то улетучился, уступая место вполне определенному крепкому желанию.
 Она пошла дальше, надеясь встретить еще кого-нибудь, но некоторое время ей никто не попадался. Невидимый свет начинал гаснуть. Воздух становился все более сухим и спертым. Терраса постепенно превращалась в трубу, стенка которой были все уже и уже.
 Марии показалось, что сейчас она должна выйти на свежий воздух, как будто некто подсказал ей это. Вот сейчас пройдет несколько шагов, нагнется - и труба выведет ее на волю.
 Но тут она увидела прямо перед собой странное существо. Пристально вглядевшись, Мария с ужасом обнаружила, что это гермафродит, причем, расколотый как бы надвое. Он имел громадные груди с кровоточащими сосками, а его грязный фаллос, покрытый шершавой оболочкой, словно кобра, поднимался ввысь. Правая рука этого двуполого чудовища была чиста и нежна, пальцы унизаны перстнями, а ногти мастерски обработаны. Зато левая оказалась скрючена, и пальцы напоминали ястребиные когти. Глаза уродца сочились смрадной жидкостью. А волосы, собранные в копну, украшало индейское перо.
 Остолбенев от страха, Мария громко закричала и устремилась назад, туда, где только что  видела людей. Чудовище, растопырив свои руки-когти, устремилось за ней. Ноги его были подобны слоновьим, и каждый его шаг отдавался гулким эхом в бесконечном тоннеле.
 Мария бежала, падала и вновь вставала с колен. Ей казалось, что виденные ею люди уже давно должны были появиться. Но нет, никого уже не было, труба становилась узкой и наконец она коснулась непроходимой стены. Назад пути не было.
 - Откройте! Откройте! - забилась она в истерике, как будто кто-то, обладающий гигантской силой и мощью, мог бы разбить каменную стену и освободить ее от чудовища.
 Гермафродит подходил все ближе и ближе, и Мария уже ощущала его смрадное дыхание. Он резко и цепко схватил когтями ее руки, и она ощутила, как на ее нежной коже разбухают алые рубцы, словно протестуя против такого грубого и властного насилия. В беспамятстве она замахнулась рукой и залепила звонкую пощечину. Чудовище хрюкнуло, хмыкнуло и завизжало что-то нечленораздельное.
 - Получай, гад! - воодушевившись, закричала Мария и ногой ударила в его самое уязвимое место.
 - А-а-а-а-а! - зарычало чудовище, трясясь всем своим безобразным телом.
 - Получай! - еще раз ударила Мария, но теперь гораздо сильнее - страх придал ей какие-то неизвестные дополнительные силы.
 Гермафродит согнулся и, продолжая конвульсивно трястись, навалился всем своим лошадиным телом на женщину. Мария, тщетно пытаясь вырваться, почувствовала, что слабеет. Теряя сознание, она крикнула из последних сил:
 - Милосердный, помоги мне! - И все вдруг потемнело...


 Что это?.. Она летит. Лети-и-ит! Высоко-высоко над землей. Где-то там, внизу, остался берег реки, деревья, злосчастная труба с ее удивительными обитателями. А выше - выше только небо, облака и небо, и больше ничего. Но каким образом она летит?..
 Мария оглянулась, и застыла с криком ужаса, увидев, что лежит на каком-то необъятном гамаке, который с четырех сторон несут в своих мощных клювах птеродактили. Необычайный их вид поразил ее: они были громадны и спокойны, величаво, гордо и в то же время бережно и покорно неся свою ношу сквозь толщу времени.
 Мария крепко зажмурилась, стараясь перебороть страх и подступившую тошноту. Но любопытство оказалось сильнее. Она вновь открыла глаза и, повернувшись набок, глянула вниз. А там таился мрак, и какой-то необычайный древний город потонул в нем. Старые, покосившиеся дома, казалось, давно уже не грели своих обитателей. Город вымер. Замерли часы на ратуше. Кирпичи мостовых потрескались, и какие-то колючие растения распластывались вдоль по тротуарам.
 "Какой мертвый город", - подумала Мария. Но тотчас же ей подумалось, что в нем есть что-то очень знакомое: вот эта тупиковая кривая улочка, и вот этоть полуразвалившийся дом, и памятники, которые она почти готова была признать, и даже запахи, какие-то удивительные смешанные запахи заставили ее вздрогнуть от неожиданной мысли - она здесь уже была.
 Ее стражи неожиданно стали опускаться, закружив над большим домом с колоннами. Мария, крепко ухватившись за веревки, с удивлением обнаружила, что дом этот полон огней, и здесь наверняка находятся люди.
 Вскоре она очутилась на земле, и вмиг громадные монстры-птицы исчезли с ее глаз, словно их и не было.
 Мария обнаружила, что одета в восхитительное вечернее платье. Платье было чужое, но в то же время удивительно ей знакомое.
 Странно, но туфли на ногах были именно те, которые она так наспех сбросила у берега реки.
 К ней торопливо подошел услужливый камердинер с окладистой бородой. Приняв покорную позу, он взглядом пригласил ее войти, бросив односложное:
 - Сюда пожалуйте! Вас ждут-с...
 Мария вошла в большую залу, где в центре располагался необъятный стол, уставленный многочисленными яствами и дорогой посудой. Старинные витые стулья располагались по бокам в ожидании приема.
 На дальнем конце стола восседал пожилой господин, который тут же встал, приветствуя ее появление. Мария всмотрелась в него и, замерев на какую-то секунду, остановилась, как завороженная.
 Это был... Нет, сомнений быть не могло, ведь она так хорошо запоминает детали и подробности чего бы то ни было. В конце концов, этому ее учила ее дотошная, всепоглощающая профессия врача. Она хорошо, слишком хорошо помнила не только лица своих пациентов, но и истории всех их болезней и недугов, хотя порой ей так хотелось обо всем забыть и послать всех к чертям.
 Сомнения развеялись. Человек, который сейчас подходил к ней, был персонаж со старинного портрета, висящего в ее спальне. Старик граф собственной персоной со своим пронзительно злым взглядом. Впрочем, взгляд этот теперь несколько потеплел. Или ей так показалось?..
 Каким-то незнакомым для себя движением Мария подала руку для поцелуя. И граф поцеловал ее грандиозно и величаво, как подобало сану.
 - Как романтично и забавно, однако, целовать ту волшебную ручку, которая готова была подложить яду в мой бокал, - проговорил он, раздвигая губы улыбкой.
 - Ваше сиятельство льстит моим скромным способностям и своеобразно представляет те чрезвычайные обстоятельства, при которых подобное могло произойти, - неторопливо произнесла Мария и внутренне ужаснулась: "Боже мой, что я говорю? Кто этот тип, в конце концов? Я его не знаю, просто не могу знать и не видела ни разу в жизни, за исключением этого странного портрета".
 - Графиня, я полагаю, что подобные обстоятельства происходят и с вашей драгоценной особой.
 "Графиня?.. Значит, это мой муж? Замечательный поворотик в жизни!" - пронеслось в ее мозгу. Но вслух она произнесла быстро и гневно:
 - Что вы имеете в виду, говоря такие дерзости мне?
 - Помилуйте, Мария. Ваш юный фаворит давно уже является притчей во языцех. И поскольку мы достаточно светские люди, то вполне можем решить этот пикантный вопрос, так сказать, полюбовно.
 - Чего же вы хотите от меня, сударь?
 -  Чего я от вас хочу? - он удивленно поднял брови и, грозя пальцем, сардонически засмеялся: - Хо-хо-хо! Плутовка, вы прекрасно знаете, что речь идет о нашем сыне и о моем наследнике.
 "Час от часу не легче, - подумала Мария. - Оказывается, у меня, кроме двух мужей, уже появился сын".
 - Это мой сын, и я ни за что не соглашусь на развод, - тем не менее твердо заявила она.
 - Я дам вам сроку ровно неделю на то, чтобы принять мои неотъемлемые условия раздела имущества. В противном случае, вы будете опозорены и навсегда изгнаны из общества. А ваш сын...
 - Что? Как вы смеете, негодяй?..
 - Я докажу всем, что вы в сговоре со своим любовником собирались убить меня. И кроме того, у меня доказательства...
 - Доказательства?.. - похолодев, переспросила Мария.
 У графа в руках появился небольшой несессер. Раскрыв его, он вытащил слегка помятый лист бумаги.
 - Вы узнаете это? - граф медленно помахал листком.
 Мария, едва дыша, сохраняла молчание.
 - Это его письмо. Письмо, адресованное вам. Весьма любопытная вещица. С эротическими подробностями. Поздравляю!.. Он у вас неплохой литератор. Хо-хо-хо...
 Глаза графа сузились. Теперь он без сомнения напоминал свой портретный вариант, который Мария готова была проклясть.
 - Это письмо будет обнародовано в определенных кругах и...
 - Вы не посмеете! - закричала Мария, почувствовав, что грудь ее задвигалась.
 - Разумеется, я посмею все. Ровно через неделю ваш кавалер должен убраться из этих мест. Пока его не арестовали и не заковали в кандалы. - Граф выждал секундную паузу, пытаясь разобраться, произошли ли какие-нибудь изменения в ее настроении, но Мария изо всех сил старалась сохранять спокойствие. - Как видите, я поступаю благородно, впрочем, как всегда... Это письмо никогда в таком случае не выйдет на свет божий. И будет храниться, - он щелкнул пальцами и указал на несессер, - у меня...
 Мария обреченно кивнула и, закусив губу, как в детстве, чтобы не выдать слезы и досаду, резко проговорила:
 - Вы совершили подлую кражу и прочитали чужое письмо. Мне не о чем больше разговаривать с вами, граф!
 - Безусловно, графиня. Буду счастлив не видеть вас ближайшую неделю, - неторопливо бросил он и опять усмехнулся.
 Мария хотела что-то ему возразить, грубое и колкое, но все вокруг стало блекнуть и исчезать, и она почувствовала, как опять тонет, захлебываясь в воде. И какая-то страшная воронка уносит ее вглубь.
 - Помогите! Помогите! - закричала Мария, пока не почувствовала освобождения.

     (Продолжение следует)