Зимним вечером

Финский залив лениво колыхался широкой поверхностью, как бы нежился в бархатисто-золотистых с красноватым отливом отблесках заходящего июльского солнца.
-Васечка, я хочу купаться, прожурчал голосок Даши, - Ну почему я не взяла купальник? Ведь знала, что пойдем к заливу.
Она закатала джинсы выше колен и вошла в воду. Поскольку Финский залив очень мелкий, она прошла довольно далеко, прежде чем вода достигла уровня одежды. Пока таким образом Даша пыталась возместить неудавшееся купание, я присел и прислонился к камню, наблюдая за ней и рассматривая берег вокруг. Это не был пляж. Лес или парк по мере приближения к заливу постепенно кончался, деревья редели, и на берегу залива уже были лишь какие-то редкие кустики, немного травы, а, в основном, разнообразного размера камни: от мелкой гальки, что можно набрать в пригоршню, до огромных камней, на которые можно сесть или лечь, смотря в небо и впитывая тепло, накопленное камнем за солнечный день. Так и поступали немногочисленные зашедшие сюда люди, которые, в отличие от Даши, запаслись купальными принадлежностями и время от времени, отрываясь от камней, погружали свое нагретое тело в воду. Некоторые их них уходили в залив куда-то так далеко, что почти терялись из виду: там, наверное, уже было достаточно глубоко, чтобы плавать.
До этого мы с Дашей ходили по лесу или это лучше назвать лесопарком, поскольку, несмотря на общую неокультуренность, там были довольны выраженные утоптанные дорожки. Но людей попадалось очень мало. Видимо, они собирались в это воскресенье в других местах, преимущественно дачных. Даша широко распахивала зеленовато-голубоватые глаза, в которых, казалось, отражались даже редкие облачка неба, чувствовалось, что она отдыхает, вырвавшись из знойного города с песчаными поземками, окутывается хвойной свежестью соснового бора, и сама от этого становится свежей, звеняще сверкающей, как взятый с пыльной полки и натертый до блеска хрусталь. Она увлекалась византийской иконописью и увлеченно рассказывала про различные техники, школы иконописи, которые тогда были, называла имена иконописцев. Все эти несколько странные для меня имена звучали с сокровенной таинственностью, придавали моей спутнице ореол причастности к чему-то глубинному и малоизведанному, в тени и дали от этого яркого летнего дня. Я старался поддержать разговор, создавая иллюзию образованного собеседника. Кроме того, мне всегда интересно услышать нечто новое, но не от сухого лектора и не из формального руководства, а от человека, который этим увлекается, вплетает сами по себе скучные подробности в замысловатый орнамент своих мыслей, чувств и жизненного пути.
Конечно, говорили и о разных пустяках, шутили, смеялись. Даша сняла босоножки и пошла босиком по тропинке. А итоге, я стал тщательно разглядывать тропинку, нет ли там разбитых стекол, острых предметов и прочих источников неприятностей для необутых. Предупредил об этом Дашу, на что она улыбнулась:
- Ты ведь понесешь меня на руках, если я поранюсь и не смогу идти?
- Понести-то я тебя понесу, но вот большое расстояние не гарантирую. Метров сто, двести, максимум, потом, боюсь, уже и меня надо будет нести кому-то.
- Увы, тогда придется обольщать огромных силачей. Тебя подберет любитель мужчин, а меня любитель женщин.
Когда Даша вернулась после своего хождения по заливу, она присела рядом со мной, прислонившись к теплому камню и устало положила голову мне на плечо. Так мы сидели, отдыхая после долгой прогулки и созерцая тихий замирающий закат над заливом.
Я думал о том, что мне везет на хороших девушек, приятных, искренних и внутренне чистых. Говорят, что нынче хорошие девушки перевелись, однако, судя по моему окружению, таких девушек просто масса. То ли я их чем-то привлекаю, то ли у меня самого такие критерии отбора для знакомств с девушками. А, скорее всего, и то, и другое. Проблема в том, что каждая из девушек стремится к тому, чтобы стать для тебя единственной, но это ставит меня перед очень сложным выбором. Как можно выбрать какую-то одну, если каждая по-своему хороша, если в каждой есть что-то свое, особенное? И эта моя неопределенность всегда порождала оттенок напряженности в отношениях с девушками. Конечно, некоторые подруги терпят и делают вид, что им абсолютно безразлично, их все устраивает. Но и у них иногда прорывается нечто показывающее, что им не так уж безразлично, и не все так уж устраивает. Мама говорит мне, что я морочу девушкам голову. Возможно, она права, но какого-то другого, лучшего варианта своего поведения я просто не вижу. В любом случае, надо наслаждаться тем, что есть: сидим с хорошей девушкой на заливе, созерцаем закат, нам обоим хорошо, приятно и спокойно. Что еще надо? Все остальное суета, как особенно осознается именно в такие моменты.
А вскоре после той прогулки мы с Дашей поссорились и перестали общаться. Тут тоже есть некая закономерность с девушками: как бы ни было все замечательно, неминуемо наступает момент, когда они начинают ссориться. Возможно, как раз, в них и накапливается некое внутреннее напряжение, которое потом прорывается. И причины для ссор обычно довольно мелкие, создающие ощущение, что девушка просто нашла повод, а настоящая причина в чем-то другом. Хоть мы с Дашей жили в одном городе, но общались часто по интернету, намного больше, чем в реальности. Она много занималась в иконописной мастерской и в библиотеках, готовилась защищать диплом, посещала богословские курсы, занималась шейпингом, так что пообщаться с ней обычно можно было лишь довольно поздно вечером, когда она появлялась в интернете. Однажды она пригласила меня посетить одну интересную лекцию, но я в последний момент не смог и не пришел, так что не получилось даже ее предупредить. После этого она перестала отвечать на мои сообщения и электронные письма.
Я мог бы, конечно, ей позвонить, но звонить в такой ситуации мне казалось слишком навязчивым, и не хотелось натолкнуться на холод в ее разговоре. Кроме того, после опыта общения с девушками, я уже перестал ссоры воспринимать как нечто трагичное, а, скорее, как нечто естественное, словно смена сезонов: после лета холодает, наступает осень и зима. Надо перетерпеть, а дальше обычно как-то само рассасывается и налаживается. Рано или поздно девушка начинает думать, что было не так уж и плохо почему бы и не продолжить. Ведь неприятное со временем сглаживается, а в памяти девушки остаются другие сцены, наподобие сидения у залива, при том вечернем солнце, озаряющем небо у горизонта и посылающем ласковые оранжевые блики по спокойно простирающейся водной глади.
В начале сентября в один монастырь в Гатчинском районе привезли известную в православном мире икону. Мама предложила мне туда съездить, и я согласился. Мы доехали на электричке до Гатчины, а там сели на автобус в Вырицу. Было довольно раннее воскресное утро, людей еще было немного, автобус стоял минут двадцать, набирая пассажиров. Мы с мамой сидели друг напротив друга и немного наискосок, рядом со мной сидел пожилой мужчина. Через некоторое время мужчина встал и пересел на другое место, видимо, решил, что лучше быть лицом по ходу автобуса.
В автобус вошла группа людей, одна девушка подошла и села на освободившееся рядом со мной место. Можно представить неожиданность, эта девушка оказалась никто иная, как Даша! Без сомнения, она тоже ехала в монастырь к той иконе. Но мы с ней даже не поздоровались, сидели, как будто незнакомы. Моя мама Дашу знала только понаслышке, для нее это была просто какая-то особа, которая села рядом со мной, мама особо и не обращала на нее внимания. Между тем, Даша очень хорошо выглядела, войдя в автобус, она сняла легкую кофточку и оказалась в изящном платьице, наподобие сарафана, с открытыми плечами красивой формы. В ней была какая-то свежесть и легкость, обаяние юного расцветающего существа. При том, она старательно создавала отрешенно маскообразное лицо, чтобы ничем не выдать свое знакомство со мной. Меня эта ситуация несколько развеселила, но я был спокоен, время от времени с удовольствием поглядывая на симпатичную невозмутимую Дашу, чувствуя, что такая случайная встреча нам послана не просто так.
- Как девушка, которая увлекается иконописью, общаетесь с ней? – неожиданно спросила меня мама.
Я улыбнулся и обратился к соседке.
- Даша, мы общаемся с тобой?
Она холодно ответила:
- При чем тут я.
Потом вдруг у нее разлетелась маска лица, и она оживленно воскликнула:
- Ой, так та девушка это ведь я!
Осознав свой невольный эмоциональный всплеск, Даша смутилась и немного покраснела, от чего стала милой и знакомой. Я взял ее за руку. Поначалу недоуменное лицо мамы прояснилось и размягчилось в одобряющей улыбке: она все поняла.