Картина за шесть дней

I
 
 Он провёл рукой по натянутому холсту. Впереди, за мольбертом, на постели, лежала красивая обнажённая девушка. Её глаза были закрыты, а в бельё, на котором она покоилась, впиталась яркая красно-коричневая кровь.
 Художник минуты две-три неотрывно смотрел на свою новую натурщицу. Потом взял палитру и принялся смешивать краски.
 В течение восьми часов он почти не отходил от начатой картины. А девушка всего несколько раз поднимала голову и бросала мученический взгляд на художника. Тело её затекло, но она боялась пошевелиться, и потому, печально вздохнув, снова клала голову на подушки.
 В шесть часов пополудни художник положил кисти, и, потянувшись, холодно произнёс: «Одевайся».
 Девушка медленно встала. Ей было больно даже думать о том, чтобы шевелиться – всё тело ныло от бездействия. Но она не подала виду, и послушно начала одеваться.
 Когда она была готова, художник равнодушно протянул ей деньги, после чего она, покорно сделав книксен, вышла из комнаты.
 Торопясь в дом хозяев, она шла по узким улочкам Парижа. Её ждала работа.

Предыстория.

 Работая служанкой в доме маркиза де N, Кристн получала не слишком много, и потому, пользуясь полученной от природы красотой, решила подработать натурщицей у художника. Это был довольно молодой и красивый длинноволосый мужчина, лет тридцати. В городе о нём ходили плохие слухи – люди считали, что его талант дан ему не Богом, но куплен за душу у Дьявола, ибо никто не мог писать картины так, как это делал Филипп Франсуа д’Анфер. Художника боялись, равно как и его картин. Говорили, что он пишет смерть. На заказ он не творил никогда – все картины писал лишь для себя, но, как ни странно, всегда находились люди, покупавшие их. Героями таким картинам обычно служили мёртвые девушки. Он умел изобразить смерть не только прекрасной и одновременно жестокой, но и живой, в прямом смысле этого слова. Поговаривали также, будто девушки, натурщицы, с его картин, действительно были мертвы. Но никто не мог знать наверняка, ибо никто не видел его картин, за исключением тех таинственных господ, кто заранее соглашались купить их.

I.I

- О, какой сегодня тяжёлый день, Ани…
- Да, а что было у этого художника?
- Мне кажется, что он, хоть и очень холоден и странноват, но никак не убийца. Он уже начал рисовать картину, и, как видишь, я жива.
- Слава Богу! Но всё же, как это было?
- Ну, мне пришлось восемь часов кряду лежать обнажённой на окровавленной постели – улыбнулась Кристин.
- О, Боже! – вскрикнула Ани, - окровавленной?
- Это была свиная кровь.
- Откуда ты можешь знать?
- Ну, я же сама покупала её… он дал мне денег и попросил зайти к мяснику за час до начала работы.
- И ты купила кровь?
- Да, конечно… Странно немного, но что поделать? Другие художники и вовсе отказали мне в работе…
- А ты уверена в том, что тебе это действительно нужно?
- Да, он неплохо заплатил сегодня… Да и к тому же, я не могу отказаться теперь, когда картина начата, даже если захочу…
- Но ты ведь не обязана…
- Конечно, но мне это нужно. Завтра я снова пойду туда – к восьми утра – всего лишь на четыре часа…

II

 Утром, купив свиной крови в лавке мясника, Кристин снова пришла к мсье д’Анферу. Он приготовил постель, смочив бельё свежей кровью, и уложил её, как накануне.
 Откинув покрывало с начатой картины, он продолжил её написание.
 По истечении четырёх часов, в полдень, Филипп позволил Кристин встать и одеться. Получая от художника деньги, девушка решила заговорить с ним.
- Мсье д’Анфер…
 Он холодно взглянул на неё.
- А сколько времени займёт рисование картины?
- Написние занимает шесть дней.
- То есть, осталось ещё четыре дня?
 Он кивнул.
- А Вы позволите мне взглянуть на неё?
 Филипп поднял бешеные глаза на Кристин и открыл рот от изумления и негодования. Как она посмела?
- Нет, - наконец сказал он – твёрдо, не подразумевая никаких препираний на этот счёт.
- Но почему?
- Нет, и точка, Кристин. Забудь.
- Но…
- До свиданья. Завтра я жду тебя к десяти утра.
 И он открыл ей дверь, указывая рукой, где выход.
 Кристин молча вышла. За порогом она обернулась сказать «до свиданья», но дверь за её спиной уже захлопнули.

II.I

 В доме хозяина девушку встречали теперь без улыбок. Хозяин, маркиз де N, старался на неё даже не смотреть, а остальные служанки, кроме Ани, перешёптывались между собой, поглядывая на Кристин.

III

 На следующий день Кристин не долго позировала художнику – всего два часа – с десяти утра до полудня. Всё было, как всегда: тот же неразговорчивый и холодный Филипп, тот же мольберт с загадочной картиной, та же окровавленная постель и мёртвая поза.

III.I

- Ты слишком часто уходишь к этому сумасшедшему рисовальщику, - отчитывала Кристин хозяйка, - когда это кончится?
- Осталось всего три дня, мадам…
- Хозяин в бешенстве! Соседи говорят о нас всё, что им вздумается!
 Служанка опустила глаза.
- Ох, не нравится мне это, Кристин. Не нравится. Дом д’Анфера нечист. Заканчивай поскорее, и не возвращайся больше туда, поняла?
- Да, мадам.

IV

Снова к восьми утра Кристин была уже у Филиппа. Она следила за тем, какие цвета он использует, но ни разу не увидела красных оттенков на кистях. «Наверное, это будет последний штрих», подумала натурщица. И, вдруг, она впервые увидела, как Филипп улыбнулся. Только улыбка эта была недоброй. Холодок пробежал по коже девушки. Ей вдруг почудилось, что художник услышал её мысли…

IV.I

- Кристин, - громко позвал маркиз де N, - подойди сюда.
- Да, мсье.
- Я хочу, чтобы ты больше не ходила к Филиппу д’Анферу.
- Но почему?
- Почему? Весь двор говорит о нас чёрти что! Дом этого художника проклят, и сам он продал душу Дьяволу за свой талант! Я не хочу, чтобы ты туда ходила!
- Но, мсье, осталось всего два дня…
- Ты слышала, что я тебе сказал! Я тебе приказываю! Иначе, ты будешь уволена!

IV.II

- Ани, что мне делать? – всхлипывала ночью Кристин.
- Не ходи туда.
- Но я не могу! Меня там что-то держит, мне кажется, я умру, если не пойду!
- Ты умрёшь, если пойдёшь, так как хозяин уволит тебя, и ты останешься без работы совсем!
- Ани, помоги мне, я должна быть у мсье д’Анфера, – в слезах шептала Кристин, - мне кажется, что я люблю его…
- О, Боже… Кристин… Ладно. Иди. Я прикрою тебя. Но ни за что не ручаюсь. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы твоего отсутствия не заметили, а ты уж возвращайся поскорее…

V

 В этот день Кристин предстояло позировать с восьми утра и до двух часов дня. Девушка незаметно выскользнула из дома хозяина, и направилась к художнику.
 Казалось, всё было, как всегда, но всё равно чувствовалось некое изменение, витающее в атмосфере. Кристин было страшновато.
 В полдень Филипп, отложив кисти, сказал девушке оставаться на месте, а сам куда-то ушёл. Его не было каких-то пятнадцать минут, но за это время какие только мысли ни посещали Кристин.
 Она хотела встать и хоть одним глазом взглянуть на картину, но знала, что нельзя, да и художник мог вернуться в любой момент.
 Вдруг, сзади что-то скрипнуло, и оттуда повеяло холодом. Кристин резко обернулась – через незамеченную ею ранее дверь в комнату заходил Филипп. Он занял своё место возле мольберта, даже не взглянув на девушку.

V.I

 Войти в дом незаметно Кристин не удалось – у всех дверей стояли слуги, ждавшие её прихода по приказу хозяина. Они и привели её в кабинет маркиза де N.
- Где ты была? – жёстко спросил он.
- Я… я… была в магазине…
- Разве я посылал тебя?
- Нет, мсье… Мне нужно было купить нитки для себя…
- Ах, вот как? И где же они? Ты их не купила?
- Нет, мсье… я не нашла нужных цветов…
- Ах, вот как… Значит с восьми утра и до двух часов дня ты искала нитки?
- Да, мсье…
- Лгунья! Я прекрасно знаю, где ты была!
- Я…
- Молчать! Ты уволена! И это моё окончательное решение! Я тебя предупреждал! Больше чтобы и ноги твоей не было в моём доме!

V.II

 Кристин собрала свои немногочисленные вещи, попрощалась с заплаканной Ани, и ушла. На ночь она сняла маленькую комнатку. Ей предстоял последний день позирования Филиппу, всего в течение двух вечерних часов. Дальше ей нужно было искать новую работу.

VI

 Кристин лежала на смятой окровавленной постели, как обычно, не шевелясь. Через десять минут после начала работы, Филипп приказал девушке оставаться на месте, и вышел.
 Сердце забилось у неё в груди – сейчас или никогда… она должна увидеть картину… Кристин встала и медленно подошла к мольберту… Сердце её сжалось от страха и провалилось куда-то, по коже прошёл мороз, а на лбу выступил холодный пот… Картина была невероятна, но на ней не хватало одной детали – крови на постели. Всё остальное уж вселяло дикий ужас – она увидела себя после смерти. У «девушки с картины» была перерезана шея…
 Вдруг, дверь открылась, и вошёл Филипп. Казалось, он не удивился тому, что Кристин всё же посмотрела картину. В глазах его горела ненависть – он ненавидел, когда смотрели на его незаконченные картины. Рука художника была за спиной. Не говоря ни слова, он подошёл к натурщице и, хищно глядя ей в глаза, поднял руку. В неё что-то сверкнуло в лучах заходящего солнца, пробивающихся через большое окно под самым потолком. Холодное лезвие полоснуло по шее красавицы. Тёплая кровь брызнула на лицо и стремительной струёй полилась на грудь…
 В одно мгновение Кристин поняла всё. Она упала, и её глаза закрылись навсегда.

Эпилог.

 Филипп спокойно подошёл к полке на стене, взял с неё одну из многочисленных, но уже занятых чем-то, баночек. Автоматически подошёл к телу, набрал тёмно-алой крови под струёй прямо из свежей раны, поставил сосуд с густой жидкостью на столик с красками и поднял на руки истекающее кровью молодое красивое тело. Аккуратно уложив девушку на постель так, как длжно, художник вернулся к мольберту. - И никакой магии, - шептал он - Никакой магии…
 Филипп окунул кисть в новую баночку, и закончил картину, добавив «последний штрих»…