Последнее произведение...

... В переходе, на станции, которую посещал однажды каждый Петербуржец, стоял старый не по погоде одетый человек. Он играл на скрипке. Как-то непросто играл на скрипке. И, наверное, каждый день... Да, в любую погоду, зайдя в переход, можно было бы услышать его странные и волнующие мелодии… Почему же странные и волнующие спросите вы меня? Не знаю почему. Правда, я никак не мог определить грустный ли мотив, или весёлый у его музыки. Что же тут странного или непростого, скажете вы. Скрипка, как и сердце, - инструмент загадочный и не простой. А может, это скрипач был не простой... Вряд ли я об этом тогда задумывался. Я слушал. И идя туда, откуда я затем возвращался, я без всякой нужды опять и опять, раз за разом проходил мимо старика и слушал, слушал... И хотя мелодии его игры были разными, но сама песнь оставалась до боли и щемоты в груди похожей… Спешили люди. Тоже останавливались, оставляли деньги, спешили... Жизнь бурлила, но как-то омывала островок со скрипкой...
  ... Так было и могло бы продолжаться ещё долгое время. Привычного Времени как такого здесь не существовало. Оно здесь лишь накатывало с очередным прохожим.
  ...Старик упал и уронил скрипку. Она с гулким стоном, таким слышимым среди внезапной тишины, упала на асфальт. Музыкальная тишь сменилась резкой, внезапной и отстранённой тишиной. Она с какой-то неведомой ранее тревогой прорезалась среди гомона спешащих людей. Стон скрипки ещё отдавался где-то над сводами низенького потолка, когда я подскочил к упавшему скрипачу. Океан шума и суеты, бушевавший доселе у берега островка музыки, разразился новой волной. Она накатила и… Человек посмотрел на меня, затем куда-то за потолок перехода… Там наверху по асфальту сейчас вдруг зашелестел дождь. Капли стучали и бежали по дорогам и перекрёсткам… Люди всё также спешили, иногда ловя губами слезы неба... Скрипач вздохнул и как-то невероятно спокойно прошептал: "Вот и моё последнее произведение..."