Водитель киоска

Я зашёл в сортир, привычным движением вытащил *** и начал ссать. Иногда случается, что струя мочи бьёт куда-то в сторону или того хуже – разделяется надвое и разбрызгивается к чёртовой матери. Однажды даже произошёл такой казус: я был со своей девушкой, мы были дома одни, нам было очень хорошо и уютно вдвоём, мы вовсю предавались любовным забавам, и в какой-то момент мне захотелось пойти поссать. Я сказал что-то типа «подожди немного, я сейчас вернусь» и вышел в сортир. Приличия ради я оделся: мало ли что, вдруг мать придёт, а сын её выходит из туалета в чём она (т.е. мать) родила! Стою, значит, ссу, и при этом понимаю, что что-то не так. А что же, собственно, не так?! Вроде бы всё нормально: стою, понимаешь, изливаю в унитаз вместе с мочой подзалупные останки праздника юной плоти (и этот праздник сейчас продолжится! хэ-хэ!), и тут до меня доходит – я ссу, а журчания нет! Непривычное тепло в правой ноге. Опускаю глаза и вижу: вся моча уходит прямо в штанину моих светлых брюк. Полный ****ец! И тут ещё слышу – ключ в замке поворачивается. Мама пришла.
Так вот. Поссал я и захотелось мне что-то изменить в своей жизни. Да только как?! Отношение моё к себе самому и окружающему меня миру сформировалось уже давным-давно и вряд ли когда-нибудь изменится. Да и на кой чёрт это нужно? В конце концов, всё не так уж и плохо. Я живу один, мне никто не мешает смотреть телек хоть до трёх часов ночи, можно сколько угодно носить одни и те же носки, а главное – я один из тех редких счастливцев, чей слух никогда не терзают злобные крики издёрганных, отчаявшихся человечков. Не пью, не курю. Живу на зарплату. А работаю я киоскёром в «Союзпечати». Зарплата, конечно, небольшая, но мне хватает. В общем, жить можно…
Сегодня утром я долго сидел в ванной. Тщательно вымылся, а голову даже – с бальзамом-ополаскивателем. Приятно, что ни говори! Носки постирал, и трусы тоже. Побрился, прыщи выдавил. А вчера я целый день убирался у себя в комнате. Ковёр пропылесосил раз пять, наверное, пыль вытер, полы помыл… Теперь лежу на чистом полу и гляжу в потолок. Время от времени звонит телефон, но я и не помышляю о том, чтобы дотянуться до него и снять трубку. I am not going to take the receiver, because наверняка это опять звонит Людка – больше некому. Людка – это моя бывшая жена, мы поженились с ней, ещё когда я работал в цирке. Я был воздушным эквилибристом и работал в паре с Зинаидой Кожемякиной, царство ей небесное. Однажды на репетиции пьяный по обыкновению помощник Васька подал мне шест с развинченным креплением, Зина погибла на месте, я же отделался порванной селезёнкой и переломом позвоночника. Пока валялся в больнице, Людка переехала жить к своему школьному приятелю Мишке Файнбергу. Узнав об этом, я подал на развод. К счастью, процесс не затянулся – повлияло то, что я получил инвалидность. Устроился киоскёром на 732 рэ 45 коп. в месяц. А потом ко мне пришла Людка и сказала, что с Файнбергом у неё всё кончено, он оказался бесхарактерным и к тому же алкоголиком, и вообще это было несерьёзно, умоляла простить её, забыть прошлое и начать всё сначала. «А что мне, по-твоему, оставалось делать? – рыдала она. – Угробить остаток жизни на мужа-инвалида?! Работать, как лошадь, кормить, обстирывать тебя?!! Мне, между прочим, всего 35,я привлекательная и интересная женщина и хочу, наконец-то, по-человечески устроить свою жизнь!..» Я лежал на полу возле кресла, совсем как сейчас, смотрел в потолок и абсолютно не реагировал на Людкины излияния.
«Ну что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!!! Ты до сих пор не можешь простить меня? Не хочешь со мной разговаривать?! Так ты только скажи – и я уйду! Прошу тебя, скажи хоть слово!..»
Эх, Людка, Людка… Ты не знаешь, что значит иметь заветную мечту. Самую прекрасную, самую сказочную, самую-самую… Да и какие могут быть мечты, когда вся жизнь подчинена достижению намеченных целей? Я понимаю, конечно, что нужно думать о реальных проблемах, стремиться к лучшему и т.п., но зачем, скажи на милость, вести себя так, будто ничего другого просто не существует?! «Жизнь коротка – торопитесь успеть!» Эх, ты…
А у меня есть мечта – красный «Запорожец»! Я коплю на него уже давно - откладываю с каждой зарплаты, даже подхалтуриваю, когда получится. Возможно, кому-то покажется слишком мелким и глупым то, что я мечтаю не о шестисотом «мерсе», «джипе» или даже чём-то гораздо более существенном, а всего-навсего о «Запорожце». Это очень странно, но я и сам толком не могу объяснить, чем вызвано моё необыкновенное вожделение к столь непопулярной в народе машине. «Штирлицами» их ещё называют.
Мне часто снится, как по выходным я еду на дачу или просто отдохнуть за город, солнышко отражается в новеньких стёклах и фарах моего любимца, птички поют, и все прохожие радостно улыбаются мне, а рядом со мной – моя Людка, Людочка, Людок… И все сокровища мира не стоят одной морщинки на её лице. И я готов всё бросить, всё позабыть, чтобы на единственный миг уткнуться лицом в её колени, выплакать, обрушить долой с души всё, что так долго копилось!..
Но силы мои уже на исходе. Мне кажется, я увяз окончательно. Я начинаю потихоньку забывать детство. А может, я просто родился бессильным, сломленным стариком? Видно, уже не доведётся мне прокатиться на красном «Запорожце» и просигналить постовому на перекрёстке. Эх, где же ты, моё хрупкое счастье?
* * *
…Это письмо обнаружил возле двери своего соседа Велимира Петровича Хронкова старый забулдыга Сан Саныч, возвращавшийся домой в состоянии тяжелейшего похмелья. Он сунул письмо в карман телогрейки, да так и позабыл про него, и лишь по чистой случайности оно попало в руки правоохранительных органов.
Сан Саныч работал ночным сторожем в детском саду № 173. Каждую ночь он сидел за столом на детсадовской кухне, глушил водку, курил «Беломор» и смотрел телек – всё подряд, до самого утра. Иногда он падал головой на стол и плакал пьяными слезами опустошённого неудачника. Одиночество смотрело изо всех щелей, просвета не было. Когда-то он сам ходил в этот детский сад, и его бабушка была там заведующей… Однажды он поднялся по лестнице на второй этаж, зашёл в свою старую группу, долго-долго ходил между детских кроваток и стульчиков, а потом – остановился возле полки с игрушками…
Наутро на полу 1-й логопедической группы нашли одежду Сан Саныча, под которой что-то копошилось. Приподняв старую телогрейку, обнаружили крошечного младенца, рядом с которым лежали игрушечные машинки. Сан Саныча больше никто никогда не видел. Ребёнка отправили на исследование в спецлабораторию ФСБ, с каждым часом он становился всё меньше и меньше, пока не исчез совсем. А в форточку на глазах у остолбеневших учёных вылетела маленькая бабочка.
Найденное в кармане телогрейки без вести пропавшего сторожа детского сада письмо в какой-то степени проливает свет на загадочное исчезновение киоскёра В.П.Хронкова. Дело в том, что однажды киоска «Союзпечать», в котором работал Велимир Петрович, не оказалось на месте. Никаких следов на месте происшествия обнаружено не было. Хронков же, по словам соседей, однажды просто ушёл на работу и с тех пор не возвращался. Обыск в его квартире показал, что пропавший явно страдал какой-то болезненной страстью к красным «Запорожцам». Это же подтверждали и близко знавшие его люди.
И, конечно, не стоит принимать всерьёз околесицу, которую до самой смерти нёс выживший из ума инвалид дядя Юра – будто он видел Хронкова в киоске «Союзпечать», что ехал по ночной улице, весело дымя трубой.