Неудобные босоножки

Руки немножко дрожали. Маша не сразу сообразила, как вынуть старую симкарту и вставить новую. Наконец операция была проделана, а крышечка мобильного защелкнута. На ходу все это делать было крайне неудобно, но уже не было сил ждать. Она думала об этом звонке еще с утра, но прошло два часа, прежде чем она оделась, вышла из дома, доехала до ближайшего офиса мобильной связи, приобрела новую сим-карту...
Это было глупо, как ни смотри - глупо. Но ничего нельзя было с собой поделать. Хотелось, чтобы он взял трубку. А со старым номером такой гарантии не было. Ведь тогда он так и не ответил ни на один звонок.
Конечно, прошло уже полгода. Она вдруг фыркнула. "Дура, он уже не помнит, как тебя зовут", - пробормотала себе под нос девушка, подыскивая глазами лавочку. Недавно прошел короткий дождь, и кое-где было мокро. Другие места были заняты. Она быстро проходила все глубже и глубже в парк.
- Дочка, помоги на хлебушек, - справа, прислонившись к ограде, стояла обычная пенсионерка. Не бомж, не нищенка. Обычно Маша не подавала попрошайкам, но тут ее что-то толкнуло. Какое-то тянущее чувство, что, если она сейчас откажет тетке, то у нее все пойдет не так. Мелочи в кошельке не было, и в руки пенсионерки перекочевала пятидесятирублевая купюра.
- Храни тебя Господь, - забормотала женщина ей вслед, равномерно кивая головой, будто отсчитывая ей секунды, как маятником.

Скамейка была найдена. Сухая, в тени деревьев, пустая. Группа "архив", Володя, мобильный - вызов. Нет. Надо сначала покурить. Отключившись до того, как пошли гудки, Маша достала сигарету. Руки дрожали как... у кого? Да ни у кого. У нормальных людей руки так не дрожат, даже у алкоголиков. Это болезнь. Она серьезно больна. Собственно, чтобы излечиться, и нужен был этот звонок. Она не знала, как, но он должен был ей помочь, раз уж время до сих пор не помогало. По мере того, как сигарета укорачивалась жадными затяжками, ритм серца не выравнивался, но где-то в животе стало немного спокойнее. Вызов. Все, хватит, не надышишься, как говорится.
- Але.
- Але... привет. Как дела? - с удовлетворением отметив нормальное звучание голоса, Маша задержала дыхание.
- Хорошо. У тебя?
- Норм...мально, - тишина. Затягивающаяся тишина. Что-то надо было срочно сказать.
- Я подумала... может, встретимся?
- Давай. Только я сейчас на работе. В девять. Созвонимся.
- Да. Хорошо. В девять. Созвонимся.

Группа "родные", Лиза, мобильный - вызов.
- Лизочка, ты можешь разговаривать? Только ты можешь меня спасти! - приходя в нормальное настроение, весело произнесла Маша.
- Ну?
- Я позвонила ему.
- Та-ак.
- Он сказал, что встретится со мной.
- Та-ак!
- Подожди. По-моему, он меня не узнал.
- Да ладно?
- А почему нет? Прошло уже полгода.
- Да нет, ну... не знаю. Не может быть.
- Думаешь?
- Конечно, - мягкий невозмутимый голос подруги, как обычно, волшебным образом подействовал на Машу, и она почувствовала умиротворение и жажду действия.
- Я пошла чистить перышки.
- Позвони потом, расскажи, как все прошло.
- Конечно.

Ванная. Сушка волос. Макияж. Где-то между вторым и третьим прозвенела смс-ка.
"Где встретимся?"
Закусив губу, Маша медленно набрала:
"Где-нибудь в центре, наверное?"
До следующего сообщения - пара взмахов длинной кисточкой на ресницах.
"А поточнее?"
Внезапная улыбка и быстрое щелкание по клавишам.
"У памятника Пушкину"
На это раз даже тушь в руки не брала, просто ждала ответа, глупо улыбаясь телефону.
"Ничего более пафосного не придумала? Давай в Кодаке. В девять."
На ногтях уже высох темно-красный лак, когда пришло следующее сообщение.
"Кстати, с кем это я так мило флиртую?"
Глубоко вздохнув, Маша сжала рукой телефон, но тут же отпустила. Не хватало еще сломать его сейчас.
«Давай встретимся сначала»
«ОК»

"Родные", Лиза, мобильный - вызов. Занято. Группа "родные", Лиза, домашний - вызов.
- Лизанька, он действительно меня не узнал..., - изложив вкратце смс-переписку, Маша замолчала.
- О! А где вы встречаетесь?
- В Кодаке. А что?
- Ну, чтобы я знала, куда скорую вызывать, если что. Мало ли.
- Ну, не настолько уж у меня плохое сердце, - смех получился натянутый.
- Не, я на случай, если тебя бить будут, - легко рассмеялась Лиза.
- О, мне, наверное, хватит одного удара, и скорая уже не понадобится.
- Маш, не будь дурой. Не психуй.

В "Кодак" Маша зашла ровно в девять. Она приехала раньше, но ходила вокруг, покупая сигареты, поминутно заглядывая в зеркало и расчесывая волосы. Она не могла заставить себя опоздать, но и приходить раньше было нельзя. В холле было прохладно и пусто. Двух поворотов головы хватило, чтобы убедиться: Володи здесь не было. Странно. Раньше он никогда не опаздывал.
Осторожно присев на высокий барный стул, Маша медленно покачивала ногой, глядя на входную дверь, поминутно излавливая носком спадающую босоножку без задника.
Только через полминуты ей пришло в голову поднять голову. На втором этаже был сделан бар. Когда она последний раз была здесь, года два назад, этой надстройки еще не было. Володя сидел прямо перед ее глазами, за стеклом, смотрел в противоположную сторону.
Надеясь, что он ее еще не видел, Маша медленно, очень осторожно, встала и не торопясь прошла к лестнице. Подниматься было неудобно. Такая обувь придумана исключительно для издевательств. Зачем она только купила эту пару? Он смотрел на нее. На лице ничего
не отражалось. Видел. Конечно, видел, как она вошла, оглядывалась, сидела там, внизу.
- Привет.
- Привет. Это ты?
- Ждал кого-нибудь еще?
- Да нет, я так и думал. С памятником только засомневался. Думал, дура какая-то малолетняя.
- Я пошутила.
- Я понял. Кофе? - Маша кивнула, поставила сумку, достала сигареты. Володя не курил. Однажды, когда они сидели вместе на вечеринке, его рука потянулась к сигарете. Он бессознательно поднес ее ко рту, и Маша удивленно посмотрела на него. Тогда он будто бы очнулся.
- Хочешь покурить? - спросила она его тогда, протягивая зажигалку. Он взял зажигалку, долго вертел в руках, почти зажег, а потом сказал "нет" и улыбнулся, как именинник.

Пальцы подрагивали. С этим ничего нельзя было сделать, только прилагать неимоверные усилия, чтобы эта дрожь была менее заметной.
- Где ты сейчас?
- В одной фирме, - вкратце рассказав о работе, Маша сломала бычок в пепельнице и сделала глоток крепкого кофе. Стало нехорошо, но вернулся контроль над собой. Руки переставали дрожать, а лицо - гореть.
- Я джип купил, - Володя начал рассказывать про джип, про новую работу, а Маша смотрела на его руки и вспоминала, как здорово и спокойно было с ним в "Жигулях". С джипом ее ничего не связывало.
- А где Лиза? - спросил он, наконец. Володя не говорил долго, если чувствовал, что его не слишком внимательно слушают. А чувствовал он очень быстро. Смотреть в глаза и кивать было бесполезно.
Он был удивительный. Как же она его любила до сих пор. Сердце болезненно сжималось, и через полчаса словоблудия Маша наконец решилась.
- Почему ты так поступил со мной тогда?
- Я разозлился, - немедленно ответил он, и стало понятно, что он тоже думал только об этом во время их разговора.
- Но я же не нарочно.
- Знаю. Все равно разозлился.
- Никогда не буду больше носить сережки, - натянуто рассмеялась Маша, и Володя снисходительно улыбнулся. - Что ты сказал ей тогда, когда она их нашла?
- Да ничего. Она одну нашла и говорит: "Что это такое?" Я говорю: "Откуда я знаю, что ты с улицы притащила на подошве?" А потом она вторую нашла.
- Где? - с каким-то детским любопытством спросила Маша.
- Под кроватью. А это что, - говорит. Я говорю: ты умная, сама подумай, - Володя внезапно засмеялся. Он редко так смеялся. Было видно, что ему действительно весело. Он любил пошутить и посмеяться. Шутки были для него как оболочки. Сверху одна шутка, под ней другая, а под ней – еще смешнее. Он всегда был таким. Глупо было думать, что когда-нибудь он приоткроется. Хотя бы немного.
А Маше стало очень грустно. Ее будто отпустило что-то внутри, и в то же время возникло чувство, которое ничего общего не имело с восхищенной влюбленностью, взявшей ее в свои скользкие лапы и владевшей ею полгода. Ей стало жаль его. И еще одно чувство пришло вслед за жалостью. Точнее, осознание. Она не могла ему ничем помочь. Не могла ни тогда, ни сейчас. Она заблуждалась. Глаза еще были прикованы к смеющемуся лицу, а руки уже бросали пачку сигарет и зажигалку в сумку. Ножки стула со скрипом чиркнули по плиточному полу. Через несколько секунд Тверская дохнула вечерним жаром в лицо, и Маша до самого метро не могла понять, как же удалось так быстро слететь с лестницы на этих неудобных босоножках.