Произведение для друзей

Произведение для друзей.

Это произведение посвящается моим друзьям: Евгению Djon,
Ире Смертному Ливню, Свете Скрипочке, конечно, брату Антошке,
 Маркусу, Жанне, ценительнице прекрасного, Оле, которой можно
 рассказать все, Андрею японисту, Ане, ценительнице моего творчества,
Лене, которая вкусно готовит, Каю, герою сказки Андерсена, писательнице
Эмануэль Арсан, а вообще, всем подросткам, которых волнуют
 проблемы взаимоотношения полов, тем, у кого все в порядке, и тем,
 у кого возникают затруднения. Все мы проходим через обучение
этому. И я считаю, что неприкрытое называние вещей своими
именами не должно быть наказуемо особо рьяными блюстителями
приличий и чистоты русского языка (Кириллу и Мефодию также особые приветы).
KAY

Начало.
Ты подними меня до Солнца на ладонях,
И я увижу Солнце в океане.
И если Солнце навсегда потонет,
То наше Солнце будет вечно с нами.
Я – эмигрантка из Японии. Мои родители переселились в Америку, когда их фирма разорилась. Пришлось уезжать, чтобы не было стыдно. Я сомневалась в том, что меня примут американские подростки, что я смогу нормально учиться в колледже. Но после того как я стала победительницей конкурса «Мисс Штата», сомнения меня оставили. Я уверена, что любой парень все сделает для меня, ради моей красоты, ради моего снисхождения.
Мне шестнадцать лет. Я знаю, что многие американские девушки в моем возрасте уже имеют сексуальный опыт. Но я еще девственница. У меня на родине подобные отношения до брака считаются чем-то плохим, недостойным порядочных людей. Но я не в Японии, а тут свои законы. Мне сказали, даже не сказали, а намекнули, что если у меня не будет парня, то меня просто перестанут считать нормальной, перестанут со мной общаться. Я этого не вынесу. Я уже познала власть красоты и не собираюсь от нее отказываться. Но беда в том, что все симпатичные, богатые и авторитетные парни уже имеют по целому гарему подружек. Ха-ха, эти наивные дурочки даже не догадываются о существовании соперниц. А вот те, кто сейчас ходят без девушек – я не говорю про геев – все они слишком плохи для меня. Эти очкарики, тупицы, онанисты недостойны того, чтобы быть спутниками королевы.
Американки также намекнули мне, что если я вздумаю отбивать у них мальчиков, то я за это жестоко поплачусь. Ха, какие же они наивные. Да если я вздумаю отбивать у них мальчиков, то все они останутся с носом, и даже не пикнут.
Я познакомилась тут с одной девушкой, которая стала потом моей подругой. Но тогда она была примечательна тем, что у нее тоже не было парня, как у меня сейчас. Мне по секрету сообщили, что она лесбиянка, что она спит с девушками. Мне, конечно, стало интересно откуда они все это знают. То ли сами с ней спали, то ли им рассказала та, что с ней спала. Ну, это не важно. Важно то, что она оказалась очень даже милой и умной девушкой. У нее нет знакомых-наркоманов, она не тусуется с байкерами, она не устраивает у себя дома вечеринок с оргиями, как это принято у американской молодежи. И за это ее считают странной и сторонятся. У нее нет друзей. Она сама так сказала. Нет друзей, только партнеры. Вы бы видели ее комнату. У нее на стенах нет обоев или ковров, как делают в Европе, и нет циновок, как у нас в Японии. У нее все стены покрыты картинами, нарисованными баллоном. Это называется граффити. Картины эти всегда повергают меня в шок. Какие-то гротескные фигуры, надписи, которые невозможно прочитать, пока тебе не объяснят. А из мебели у нее дома только жесткий матрац на полу. И все.
Она очень умная. И я считаю, что дружба с ней очень полезна. Как только другие этого не понимают?
У нее нет родных. Родители умерли от передозировки наркотиков в один день, ей тогда было три года. Других родственников у нее не было. Ее определили в приют, а потом направили в колледж.
Я первый раз узнала, что такое секс именно с ней. Как ей это удалось, я не знаю. Я ведь твердо решила, что никогда не буду спать с девочками. Но так получилось, что это мое решение ничего не стоит.
Прошло уже полгода, а я все еще не гуляю с парнями. Они мне напоминают назойливых мух, которые кружатся возле лица, не кусают, а только надоедают.

Второе начало.
Нет, это просто состояние
Утомленного игрой певца,
Когда прошел почти все расстояние
И не хватает шага до конца.
Дима всегда пользовался успехом у женского пола. Он первым из класса начал гулять с девушками, первым познал радости половой жизни, первым отказался от злоупотребления ими. Когда его ровесники только и думали, в кого бы воткнуть, Дима думал, как бы окончить школу с медалью, да поступить в престижный вуз, да на хорошую специальность. Он имел атлетическую фигуру, выступал за сборную города по боксу, родители имели возможность обеспечивать его материально. Казалось бы, чего еще можно пожелать? Но Дима постоянно ходил как бы в полудреме, житейские радости его не привлекали. Четырнадцатого февраля девчонки завалили его валентинками, он их выбросил в мусор. Ребята приглашали его в бар, он отказался. Это не могло не беспокоить родителей, и они направили его к психологу. Доктор выслушал их, поговорил с самим подростком, и назначил курс психотерапии.
В терапевтической группе их было семь человек. И еще терапевт. На второй день Дима начал терять терпение, а на третий попробовал сбежать. После того как его вернули, с ним снова очень долго беседовали, а затем он снова оказался в группе.
Девушка лет двадцати. Страшненькая, и из-за этого с причудами, тот же привычный взгляд. Он его видел уже тысячи раз, у тысяч девушек, что смотрели на него.
Мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Ушла жена с ребенком, а он в ответ ушел в запой. К психологу привел друг. Сидит мрачнее тучи в углу, и ни с кем не общается.
Опять девушка, еще моложе, сонная, вялая. Удивительно, но нет даже того самого взгляда. На терапию направил школьный психолог. Отец повесился, сама после этого попробовала вскрыть себе вены, но без опыта не получилось. Спасли.
Деловая женщина со скучающим видом. Непонятно.
И так далее. Все они люди, у всех свои проблемы. Всем поможет психотерапия. Рисовали образ своей проблемы. Дима нарисовал портрет девушки. Обычный портрет, довольно художественно. Потом нарисовали себя. Деловая женщина достала из сумочки зеркало, Дима и сам помнил, как он выглядит. Терапевт отдал рисунки ассистенту, а сам начал внушать всем по очереди, что никаких проблем нет, что все всё сейчас решат. Ну и таким образом убили день. Потом еще. И еще.
И вот однажды Дима увидел себя со стороны. Он видел человека, бредущего, свесив голову, в каком-то тумане. Он поднял глаза и рассмотрел других людей, также передвигающихся, не замечая друг друга. Он сказал о своем видении доктору, и тот обрадовался за него. Конечно, ведь Дмитрий обрел, наконец, понимание своей беды, а это уже половина, даже нет, две трети дела. «Главное – не забывай этот образ, и когда опять нападет такая апатия, вспомни, как ты поднял голову и увидел других людей, незрячих, не видящих. А потом подними голову на самом деле, скажи себе, что все хорошо, что все получается. Тогда у тебя действительно все получится». Дима навсегда запомнил слова психотерапевта.
А еще он понял, в чем суть его проблемы.

Продолжение.
Ты покажи на пальцах, что такое жить:
Лететь меж звезд или сиять звездой,
Быть морем или в море плыть,
До век моих дотронься и глаза открой.
Да, они назойливы, но они полезны. С помощью них я стала президентом колледжа. Все такая же недоступная, прекрасная и опасная.
Где-то я читала, что не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. Теперь я знаю, что это неправда. У меня есть друг. Он черный. Тут их называют афроамериканцами. У него есть девушка, но он ей не может рассказать многого из того, что доверяет мне. Он может попросить помочь в учебе, я могу попросить его наказать кого-нибудь. Он совершенно не привлекает меня как мужчина. Он говорит, что я ему неинтересна как женщина, но он меня ценит как друга. Я тоже его ценю.
Мы сидим у меня в комнате и обсуждаем его подружку. Она тоже черная. Вообще, люди стараются найти себе партнера своей расы. Я знаю, что они занимались сексом, подглядывая, как ее родители любят друг друга. Это нормально или нет? Его подружку это возбуждает, сам он думает, что это похоже на групповой секс. Я не знаю, на что похож групповой секс, но меня не возбуждает то, как мои родители занимаются любовью. Я это видела не раз, но всегда старалась уйти, чтобы не мешать им.
Вообще, я думаю, что темы для доверительных бесед поменяются через несколько лет, когда пройдет возраст, который врачи называют «гормональный взрыв». Дети обсуждают родителей, подростки себя, а родители – детей. Это нормально.
Странно, но почти ко всем, кроме самых некрасивых, моим однокурсницам пристают с неприличными предложениями. А ко мне – ни одного. Я сама не знаю, почему, но меня это задевает. Я знаю, что я намного красивее и сексуальнее их всех вместе взятых, но то ли я так отталкивающе и недоступно себя веду, то ли у меня за спиной плетутся интриги. Я спрашиваю об этом у моего черного друга. Он говорит, что я настолько прекрасна, что ко мне страшно прикоснуться. Он сравнивает меня с цветком эдельвейса, который от одного неосторожного касания вянет и умирает. А еще с птенцом, до которого боишься дотронуться, чтобы не повредить ему чего-нибудь. Мне нравятся такие сравнения.
Я попросила его рассказать, как он первый раз соблазнил свою подружку. Рассказ повергает меня в ужас. Он взял ее прямо на столе в ресторане, где отмечал день рождения. Она была в числе приглашенных. Все изрядно напились, а когда гости вышли играть в снежки – это было зимой – она предложила ему себя в качестве подарка. Я представляю, как меня, пьяную, лишают невинности на столе в ресторане, и меня бросает в дрожь. Это же ужасно неудобно! Он говорит, что до него у нее не было никого, да и сейчас он ее единственный партнер. Он уверен в этом, потому что он – капитан команды колледжа по американскому футболу. Пусть только кто-то попробует наставить ему рога! Я не понимаю этого выражения, и он объясняет.
А он занимался сексом еще с кем-то? Да, и даже много раз. В основном, с проститутками. Так что за измену это не считается. Он спрашивает меня, был ли у меня кто-то. Я отвечаю, что я еще девственница, что я занималась любовью только с девушкой. Интересно, можно ли это считать лишение невинности, или обязательна дефлорация. Он отвечает, что, наверное, все-таки нет. Но это его, мужская логика. Если гимен цел, то девушка невинна. А что если бы я занималась оральным сексом с мужчинами? То это, отвечает он, другое дело. Так я теряю нравственную чистоту, а это даже хуже чем порвать пленку. Ведь изнасилованные тоже не девственницы, но морально они невинны. А с другими девушками не считается.
Я сокрушаюсь, почему у мужчин нет такого признака, как у девушек. Он отвечает, что это связано с тем, что женщинам надо беречь внутренние органы, матку и так далее, от микробов, потому что им еще рожать детей. А мужчинам рожать не надо, да и внутренние органы и так надежно защищены. Мне интересны его рассуждения, потому что они основаны на науке, а не на традиции. Этим отличается Запад от Востока.

Второе продолжение.
Да ты пойми, я быть таким как ты стремлюсь.
Нет, забирать меня к себе не торопись.
С тобой, но высоко на небе быть боюсь –
Оттуда очень больно падать вниз.
Он ее видел. Это было несколько лет назад. Тогда он ездил в Санкт-Петербург на всероссийский чемпионат по боксу. Их водили на экскурсии. Тогда, в каком-то музее он и увидел эту девушку. Он еще удивился, разве бывают настолько красивые люди? Удивился, а через неделю забыл. Дела.
Забыл, да не навсегда. Он поймал себя на мысли, что вспоминает о ней всякий раз, когда видит какую-нибудь новую, незнакомую девушку. Он их сравнивал, и, конечно, все проигрывали. И они становились неинтересны ему.
Появилась какая-то неудовлетворенность жизнью, какой-то дискомфорт. Но Дима был юношей весьма талантливым, он компенсировал этот дискомфорт учебными и спортивными успехами, пошел в художественную школу и там отличился. В психологии, кажется, это называется сублимацией. Но в конце концов, нельзя же все время загонять проблемы внутрь себя. Вот и произошел срыв.
А нынешнее свое состояние Дима сравнивал с рассветом, когда солнца еще не видно, но его лучи уже разгоняют мрак ночи, когда еще темно, но первые утренние птахи говорят, что пришел новый день, что скоро станет светло и весело. А еще очень помогало видение той слепой толпы в тумане. Тренируясь по совету психолога, Дима уже различал лица людей в этой толпе. Это были лица его родителей, одноклассников, знакомые и незнакомые, красивые и уродливые. Единственное, что было плохо, так это то, что он никак не хотел признаться себе, чье же лицо он ищет в толпе. Он только был уверен, что она где-то там есть, что он ее обязательно найдет. А вот тогда и можно будет сказать, кого же он искал.
А вот весной наступило утро. Дима понял, что вся его предыдущая жизнь, с того момента, как он встретил ту девушку, была просто кошмаром темной ночи. Как же он был глуп, когда думал, что нет никого лучше. Он осознал, что нет никого и хуже, что нельзя делить людей на превосходных и второсортных, их нужно принимать такими, какие они есть. Поработав с психологом полгода, Дима стал более общительным, перестал замыкаться в себе. У него появилась подруга. А ту красавицу он нарисовал, да так реально, как только смог. А потом посмотрел на рисунок и сжег его. Все, ее больше не будет. Он свободен!
Дмитрий поступил в тот вуз, в который хотел. Тут появились новые знакомые, друзья. Девушки приходили, уходили, шли дни. И вот однажды зимой, между семестрами, пришла новость. С ними будет учиться новая студентка. Сердце застучало чаще, мысли суматошно забегали. А когда сказали, что она приехала из Питера, то с Димой вообще случился шок. Кто она? А вдруг это Она?
Нет, Дмитрий, опомнись! Ее больше нет в твоей жизни. Она исчезла. Даже если новенькая окажется Ей, то ты на это никак не отреагируешь. Люди в тумане поднимали глаза к нему и грозили пальцем: нельзя. Люди в тумане. Кто же ему ближе, люди в тумане или реальные люди?
Семестр начался, новенькая пришла, это, конечно, была не та, кого и желал и боялся увидеть Дима. И снова потекли серые учебные дни. Снаружи все было как раньше: друзья-подруги, дискотеки, бары, развлечения и улыбка. Но внутри него, в душе творилось что-то непонятное. Психолог бесстрастно препарировал видения человека, который пытается жить одновременно для себя и для общества. Вот он сидит все в том же тумане, к нему подходят незнакомые люди, что-то говорят ему, но он их не слышит. Он начинает кричать на них, чтобы его оставили в покое, но они не реагируют, наверное, тоже не слышат. Он идет в темноте, впереди, где-то далеко виден свет, и он идет туда. Он проходит мимо людей. Это те, кого он знает, кого даже уже не помнит, но узнаёт, увидев. Они просто стоят и молча смотрят на него.
Не-е-ет! Это похоже на страшный сон.

Середина.
Теперь скажи, зачем мне жить не просто так
И покажи мне, как живут другие.
Я завернусь тогда в твой желтый флаг,
И что с того, что были мы всегда нагие?
У нас начинаются каникулы. И все мои друзья разъезжаются. Мне ехать некуда, поэтому я остаюсь тут. Моя подружка оставила мне ключи от своей комнаты. Она сказала, что могут пригодиться. На что это она намекает? Неважно. Странно, но мне кажется, что все новенькие, кто приезжает из других стран и поступает к нам в колледж, чувствуют себя не в своей тарелке. По крайней мере, я так себя и чувствовала поначалу. Теперь, конечно, проще. А вот тому пареньку – не знаю. Он приехал с семьей из Норвегии, почти так же, как я сама однажды. Он сейчас учится на первом курсе. Хотя, учится – это я чуть-чуть соврала. Сейчас уже каникулы. А он не уехал. Ему просто некуда уехать, как и мне. Наверное, поэтому мы и встретились. В обычное время мы просто не заметили бы друг друга.
Он сидел у пруда в городском парке и кормил рыб. Раньше, когда мы жили в Японии, я не видела европейцев, и именно так их себе и представляла. Высокие, блондины, серые или голубые глаза. Я читала, что многие люди с такой внешностью часто больны фенилкетонурией. Я села рядом и стала тоже бросать рыбам поп корн. Так мы и познакомились. Он теперь часто приходит ко мне, здоровается с моими родителями, а потом мы уходим в комнату подруги и разговариваем. Почему-то у меня никогда не возникает какого-либо полового влечения к моим собеседникам. И я думаю, что у них тоже. Просто так хорошо сидеть в темной комнате, говорить что-то и рассматривать дым от сигареты, подсвеченный щелью под дверью.
А еще просто хочется быть вместе. Но не так вместе, как это принято понимать в Америке, то есть заниматься сексом, встречаться, гулять и так далее. А хочется ощущать, что где-то рядом есть человек, которому можно доверять, который поймет тебя, даже если ты ничего и не скажешь. Такое чувство возникает, когда сидишь на полу в темноте, куришь, и вспоминаешь своих друзей, что-нибудь приятное или грустное. А еще когда дома никого нет. И темно.
Норвежец, собственно и научил меня курить. Родители никогда не курили, но к этой моей привычке отнеслись спокойно. Теперь мы часто ходили кормить рыб в парк или просто сидели в темноте. И так мы узнали очень много друг о друге. Почти всё.
Он, действительно, раньше болел. И с тех пор привык к диете. Он почти не ел белковой пищи. Зато очень любил мороженное. И суши. Поэтому я часто приглашаю его на суши-ланч к нам домой. Он говорит, что это похоже на блюда его родины. Только там риса нет.
Он мне рассказал, что там, в Европе, у него осталась девушка. Он поклялся вернуться, а она поклялась ждать. Сегодня он приходит и говорит, что его девушка прислала письмо. Он счастлив. Мы заходим в комнату моей подруги и садимся на лежанку. Он распечатывает письмо и долго его читает. Лица его мне не видно, потому что темно. Наконец я понимаю, что он плачет. Честно говоря, я никогда раньше не видела, как плачут мальчики. В смысле, взрослые мальчики. Я его обнимаю, а он говорит, что она не дождалась и вышла замуж. Она не хотела, но родители заставили. У них так положено, чтобы девочка, став совершеннолетней, вышла замуж. Я говорю, что не стоит отчаиваться, что она будет счастлива, а он найдет себе невесту и тут. Он кивает, соглашается, но прижимается к моему плечу и плачет.
Почему так получается, что люди находят свою половинку, ждут ее, любят ее, но потом жизнь разлучает, и оказывается, что есть еще одна, другая половинка, а потом и третья, четвертая и так далее? Может быть, все люди подходят друг другу, но сами того не понимают, не хотят подходить и здороваться, жить? Сколько же вопросов проносится в голове в момент молчания! Не просто молчания, а такого молчания, которое гораздо красноречивее, чем любые слова. В темной комнате, рядом человек, которому хочешь помочь. Но думаешь почему-то обо всех людях, а не о нем.
Потом мы выходим, идем в парк. Уже ночь и рыбы спят, но мы просто ходим по дорожкам, слушаем сверчков и болтаем. Я понимаю, что такое счастье. Счастье – это быть полезным другим людям. Это доверять им и не бояться, что подведут. Это чувствовать доверие и не подводить. Это жить настоящим моментом, не задерживаясь в уже ушедшем прошлом, и не уносясь в еще не наступившее будущее. Это слушать сверчков, и, задрав голову, видеть звездное небо, прячущееся между крон деревьев. Это курить, завернувшись в один плащ. Это смотреть на отражение восходящего солнца в стеклах высотных домов. Счастье – это быть.
Потом мы возвращаемся ко мне домой, пьем кофе, а когда встают родители, то поздравляем их с добрым утром. Друг уходит, а я ложусь спать и сплю до обеда. Я знаю, что он уже не будет плакать, что я ему помогла, и от этого как-то очень хорошо.

Вторая середина.
Ты посади меня на камень среди моря
И раскачай весь мир до основания.
И избежишь ты разочарованья горе,
И избежишь ты горя разочарованье.
Дима сидел в баре и пил. На столе уже стояли пустые стаканы, бармен подавал новые. Он сидел тут уже долго. Он пытался понять, кто же важнее: он или они, личность или общество. Странно вспоминались те моменты, когда он говорил: «Нет, будет по-моему». Не менее странно было смотреть, как от него что-то требовали, а он подчинялся. Так в чем же причина выбора: когда надо поступать так, как просят, а когда – так, как хочется? Может быть тогда, когда сомневаешься в себе, тогда делаешь то, что велят. Или когда не знаешь, как поступить. Вдруг Дима отчетливо понял: так поступаешь, когда боишься. Боишься ответственности, наказания, неодобрения. А делаешь, как хочешь – когда желаешь. Желаешь славы, выгоды, еще чего-нибудь такого. Значит, чтобы не мучаться выбором, необходимо осознавать, что же сильнее: страх или желание.
Он потом сидел и размышлял еще долго, но уже не пил. Алкоголь исполнил свою роль, разбудил мозг, сняв с него цепи стереотипов, и теперь в нем не было нужды. Дима вспоминал и анализировал те ситуации, когда у него что-то не получалось. И он убеждался, что прав. Ах, если бы тогда он прислушался к себе, то, возможно, не поругался бы с родителями. Если бы он верно все оценил, то не пошел бы в этот вуз, а пошел бы на психологию в МГУ. А потом к нему подошел официант и сказал, что бар закрывается.
Дима долго еще бродил по ночному городу, раздумывая в одиночестве. Потом он сел в первый утренний трамвай и поехал на окраину города. Он стоял на берегу водохранилища и смотрел, как встает солнце. А на душе было легко и радостно, как не было еще со времен детства.
Зайдя домой, он приготовил завтрак родителям, потом зашел к подруге и проводил ее на учебу. Он ходил и улыбался. Впервые искренне улыбался за много лет. Он не пошел в институт, а просто так шатался по городу без дела: подарил цветы кондукторше в трамвае, купил лотерейный билет и вручил его незнакомой девушке. Девушка мило улыбнулась. Она была симпатичная. Впервые за столько лет Дима увидел красоту людей. Он любил их всех!
А потом снова дела, учиться, гулять, помогать родителям. Но стой лишь разницей, что делал он это с удовольствием. Он шел на пары как на праздник, он действительно полюбил, он отремонтировал папин «Форд», и чумазый, но с улыбкой от уха до уха, обрадовал родителя этой новостью. Он, наконец, жил.
Потом наступила пора сессии. Он сдал почти все экзамены на пятерки, только одна четверка. Его стали любить не только за внешность, но и за то тепло, которое стало исходить от него. Одна его сокурсница, заметив эти перемены, спросила: «Димочка, ты что, влюбился?», а Дима ответил: «Да, в тебя!» Потом они смеялись и ели мороженое, а потом разошлись по домам.
Дима, наконец, начал жить.

Окончание.
На небо подними меня и сделай там звездой.
Той, самой яркой, на которую все смотрят.
Я поднимусь наверх большой, сияющей, святой…
И я увижу – нас там уже сотни.
Вот так я приехала с другой стороны планеты и нашла тут настоящих друзей. Теперь я знаю, что такое счастье. Теперь я могу жить сама, потому что поняла, что значит жить. Я хочу пожелать всем людям того, что я сама пережила в этой враждебной нам, но близкой мне стране. Я была японкой, ею я и осталась.
Да, а еще я заметила, что по мере того, как я узнавала людей, по мере того, как я находила друзей, я становилась все менее заносчивой. Теперь я знаю, что меня здесь любят.
Если у тебя есть проблемы, то попробуй воспользоваться моим советом: не воюй с людьми, а помогай им. Всем.
Дима был весьма закомплексованным подростком. Но он понял, что его проблемы имеют корни в нем самом. Если у тебя есть какие-то подобные неприятности, то попробуй сделать так, как он: расслабься и подумай. И тогда твое сознание обязательно даст тебе сигнал: «Друг, я здесь! Послушай меня…» А ты возьми и прислушайся.
Нельзя жить одновременно и для себя, и для других. Выбери что-то одно. Нельзя жить за какого-нибудь другого человека. Проживи сначала за себя.
Я надеюсь, что это произведение поможет хоть кому-то. И если не начать жить, то хотя бы убить время с пользой. Любящий всех своих читателей, как друзей, KAY.

Мысли в тему.
В конце ты унеси меня подальше,
Чтобы не видеть, как умрет мой мир.
Тогда все будет снова так, как раньше:
Я, пустота, и ты, о мой кумир!
Когда я писал это произведение, то вспоминал своих друзей. Многие образы списаны с них или ассоциируются у меня с ними. Конкретнее говорить не буду. Отдельное спасибо японскому писателю Харуки Мураками за то, что он создавал настроение книги. Еще раз прошу не критиковать меня за то, что я называю некоторые вещи тут своими именами, не вуалируя их для светского общества. Если вы найдете здесь какие-либо недочеты, то выскажите мне их лично или пришлите по электронной почте. Спасибо за внимание, KAY.