Глава пятая. Билет в прошлое

На дождливом небе быстро сгущаются сумерки. Особенно, если дома – тишина. Когда она последний раз приходила домой засветло? Алла не помнила этого. Фонарик на брелке осветил привычную темноту возле двери, ключ щелкнул в замочной скважине. Открывая дверь, она успела поймать маленький квадратик желтой бумаги. Почтовое извещение. Недоуменно изучая его, вошла в квартиру, зажгла свет в прихожей. Оставила квадратик на комоде.

Никто. Не ждет. Только скука. Впрочем, нет. На диване, беспощадно перевернутая вверх корешком, вернее, остатками корешка, лежит открытая книга. Найденная в парке на скамье и случайная открытая на середине, эта находка так и осталась у нее. Неизвестно, когда и кем забытая. И неизвестно, кем написанная, потому что обложки у нее уже не было.
В общем-то, выбор планов на остаток вечера оставлял желать лучшего – книга или телевизор.

Беспорядочный ужин, холодный кофе, не выпитый утром, бормотание диктора в радиоприемнике – время затянулось.

Все-таки книга.
Алла забралась на диван, укутала ноги пледом и уткнулась в пожелтевшие страницы. На них жил, любил и иронизировал неизвестный ей автор.

«Есть город, где-то там, во глубине вселенной
Где Время словно карусель из детства моего
Там день до вечера заполнен жизнью бренной
А утром - чистый лист, как не случилось ничего»…

Что-то отвлекает ее от книги. Голос. Снова – голос. Божественный, высокий и тягучий, как горячий шоколад. Иногда Алле казалось, что этот голос – плод ее воображения. Не может в спальном районе проживать сирена, поющая арии из опер Генделя. Да и кто в наше время слушает, и, тем более, поет, Генделя?
А голос лился вдоль поросшей тополями улочки под ее окнами, обволакивал и гипнотизировал. Его можно было увидеть летним вечером – широкие полосы солнечного света в воздухе, почувствовать его запах – запах женских волос и какао Голос был почти осязаемый, он переплетался между ее пальцами, листающими книгу, тяжелым шарфом ложился на ее плечи.
Алла закрыла глаза и поплыла по его течению.
«Грядущих времен суетные огорчения не смутят нашего спокойствия, честолюбие не одолеет нас. И той несуетной жизнью, что Творец даровал нам, мы довольны и успокоены…» - голос пел о покое и умиротворении. Голос пел о том, чего не хватало ей. В голосе утопало ее беспокойство и тоска, подтачивающая последние месяцы.
Интерес к книге и описанной в ней чужой любви был окончательно потерян, хотелось только одного – чтобы голос не кончался.

Но голос закончился. Последняя высокая нота взлетела в воздух и растворилась в затянутом тучами небе.
Еще один день закончился.

***
- Когда, говорите, извещение принесли?
Прыщавая девчушка на почте судорожно рылась в ящичках с бумажками. Алла скучала.

Через полчаса тоскливого ожидания своей очереди к заветному окошечку она, наконец, получила бандероль, которую сопровождало вчерашнее почтовое извещение.
Бандероль состояла из небольшой коробочки, чуть больше сигаретной пачки. Судя по обратному адресу, коробочка прибыла из города, в котором она родилась и провела свое детство.
- Ну, открывай же!
Требовательно-приказная интонация. Еще не хватало, чтобы эта маленькая галлюцинация ею командовала.
- Потерпишь.
Назло Молнии, Алла бросила коробочку в сумку, не распечатывая.

***
Название города – как билет в прошлое. Даже если ты бежишь от него, вычеркиваешь из своей памяти, с тем, чтобы жить настоящим, забыть улицу, номер дома, имена тех, кто жил в этом доме. Но стоит услышать, увидеть – и в памяти всплывают четкие картинки. Двор, на котором весной в снежно-ледяной корке появляются кристально-чистые ручьи, тополь с серебристыми листьями под ее окнами, которого уже нет давно. Лестница возле дома, пятая ступенька сверху уже, чем остальные, она перешагивала через нее, чтобы не оступиться. И полеты во сне.

И тот, от памяти о котором она сбежала.

Ерунда. Все – ерунда. Прошлого нет. Как нет тополя с серебряными листьями. Да и был ли он?
- Был! Я помню его!
- Ты? Как ты можешь его помнить? Я раньше не разговаривала со своими фантазиями!
- Может, и не разговаривала. Но это не значит, что меня не было. Вы, люди, часто не замечаете тех, кто рядом с вами. Как бы близко мы не были. Ты будешь открывать бандероль?
- Буду. Когда-нибудь.
Молния юркнула к Алле в карман и замолчала.
«Обиделась. Зря я так с ней. Но извиняться все равно не буду».
Алла сделала глубокий вдох, загоняя в глубины памяти всплывший было образ,

А коробочка вечером осталась лежать невскрытая на комоде. Там, где вчера лежало почтовое извещение.

***
Точно так же, как вчера, Алла устроилась на диване с найденной в парке на скамье книгой…

«Всему в жизни свое место
И свой срок.
Наша встреча – перекресток
Двух дорог.

Здесь удобное местечко
Отдохнуть,
Переждать сезон дождей
И снова в путь.

И никто не виноват,
Что, сделав круг,
Путь лежит тебе на запад,
Мне на юг.

Может кто-нибудь из нас
В конце пути
Вспомнит этот перекресток.
Все... Иди...»

Автор стихов – Горынушка.
http://www.stihi.ru/author.html?gorinich1