Ad Astra

 Серые глаза – рассвет,
 Пароходная сирена…
 Р. Киплинг
* * *
Небо над Городом было тёмное, хмурое и до ужаса неприветливое, каким и следует быть небу с утра в понедельник двадцать пятого октября.
Двое сидели на крыше заброшенного пятиэтажного дома.
 - А на юге – праздники, - протянул человек в чёрной куртке и штанах цвета серого хаки, затягиваясь копеечной сигаретой.
 - Не лей чай на спину, Камрад, - ответил ему в тон юноша в бежевой велюровой ветровке, морщась от лезущего в глаза дыма с брезгливым выражением на физиономии, – Радуйся, что тебе Мишаня вчера руку не сломал, а то остались бы мы без спеца.
- Не сломал бы, - бравенько ответил первый, но особенной уверенности в его голосе что-то не слышалось. – Да это и не главный мой рабочий орган…
- Ну-ну, - хмыкнул второй.
Помолчали. Холодный северный ветер нёс по мостовым пустые пакеты и бумажки. Граяло вороньё.
- Сколько ещё, Веня? – спросил первый.
Вениамин посмотрел на часы. Они показывали четверть седьмого.
 - Больше часа. Посиди тут, я за угол прогуляюсь. Позвоню своим.
Телефон-автомат отыскался быстро, и – бывают чудеса – даже работал. Юноша быстро набрал номер, швырнул в прорезь монетку.
 - Алё? – раздался в трубке недовольный сонный голос.
 - Вам сыр не завезли? - спросил Веня.
 - Не, ближе к вечеру колбасу обещали, а чё так срочно-то?
 - Намечается крупный банкет, требуются повара и инструменты. Семь тридцать, Боярской – Пушкина.
 - Не успеем, - голос окончательно проснулся. – В двенадцать разгружать начнём. Переноси стрелку.
 - Нет. – Веня нахмурился.
 - Тогда удачи. Отбой.
 - Отбой.
Вернувшись на крышу, он тяжело плюхнулся рядом со сподвижником.
 - Ну и…? - вопросительно поднял тот бровь.
 - Ничего хорошего, стволы только к вечеру будут.
 - Перезабьем?
 - Нет.
 - Ты со всей головой не дружишь, или только с левой половиной? – участливо поинтересовался Камрад.
 - Да иди ты… - отмахнулся Веня. – Зря я, что ли, аванс платил? Переговорщик ты или кто?
 - Предпочитаю знать, что в случае чего у нас будет хоть какое-то прикрытие. А то ведь с этими придурками никогда не знаешь, как попрёт. Крысы они были, Крысы и остались, - с этими словами переговорщик по прозвищу Камрад закурил очередную «Sovereign» производства Нижнетагильской обувной фабрики.
 - Что за дрянь ты там смолишь? – поинтересовался от нечего делать Вениамин.
 - «Сову».
 - Ты ж вроде ничего так зарабатываешь?
 - Ну и что. Знаешь же, мой девиз: «Дёшево и сердито». И вообще, от Урюпинского «Мальборо» клубникой пахнет, а Стежкинский «Кент» беконом отдаёт.
 - Ты ещё скажи, что запах «Кэптэн Блэка» тебя не устраивает.
 - Не люблю сигары. Это прерогатива столицы, ну и локальных «кошельков с ушками».
 - М-да, - глубокомысленно заключил Веня, и крыша надолго погрузилась в молчание.
Через четверть часа Вениамин достал из кармана чуть смятую папироску в фольге, чиркнул спичкой, привычно затянулся.
 - Афганский гонджубас, летний урожай, - влёт определил Камрад.
 - Как говаривал мой первый наставник: «Выясняются подробности твоей биографии», - ухмыльнулся Веня. – Ты еще и по траве эксперт, выходит.
 - Шальное детство, - глубокомысленно изрёк переговорщик с самой загадочной физиономией, на которую только был способен.
 - Дети – цветы жизни. Укурыши, блин…

* * *
Бункер номер Ноль. Монро.
Вечер двадцать четвёртого октября
Пожилой, убеленный сединами полковник Монро сухо кивнул, призывая собравшихся садится, и подошёл к карте Пустоши, висящей на стене. Вооружившись световой указкой, он присел на стул рядом с ландшафтной разметкой.
- Итак, господа, вот район операции. Как легко заметить, это руины какого-то городка, остались ещё с послевоенного времени. Там, как все уже знают из вводной, обосновались полтора десятка молодёжных и не очень банд, ведущих жестокую войну за остатки подземной военной базы. Вскрыть её им пока не удалось. Наша задача – очистить город к седьмому ноября. С диспозицией знакомы, схема «Бета-8». Операцией командую я. Вопросы?
- Зачем нам туда лезть? В столице что, оружия не хватает? – спросил подполковник Зимченко.
Монро выразительно посмотрел на сидящего рядом с Зимченко своего друга.
- Эх вы, до двух звёзд дослужились, а ума не нажили, - горестно вздохнул полковник Стасов. - Во-первых, они собирают дань со всех окрестных деревень и сёл. Во-вторых, нам нужна показательная акция ко Дню революции. В-третьих, надо же дать этим уродам по рогам, чтобы не разворовывали госимущество когда ни попадя!
Подполковник смущенно замолчал. В воздухе повисло напряжение.
- Какие подразделения участвуют в операции? – деловито поинтересовался майор Павленко, нарушая тишину.
- Шестой отдельный десантный батальон, Сто пятьдесят первый пехотный полк и рота Восьмого танкового корпуса. – ответил Монро. - Ещё вопросы? Нет? Свободны! Командирам боевых частей остаться…
Когда двери зала для совещаний закрылись за последним из штабистов, Монро сказал:
 - Итак, диспозиция. Десантники высаживаются в центральных районах, занимают мэрию и вход на базу. Пехота и танкисты наступают с трёх направлений: отсюда, с севера, и вот отсюда. Во втором эшелоне пойдут охранные войска. За безопасность содержимого складов объекта после момента прибытия отвечаете головой. Приказ ясен? Разрешаю приступить к выполнению…
* * *
Город. Камрад и Веня
Визг покрышек разорвал тишину над мёртвой улицей. Камрад глянул вниз. Там остановился чёрный внедорожник с закрытым брезентом кузовом.
 - Крысы прибыли, - бросил переговорщик через плечо.
 - Так, понеслась моча по трубам, – сплюнул Вениамин. - Пошли.
 - Ну, пошли.
Двое спустились с крыши, поднимая пыль в подъезде тяжёлыми армейскими ботинками и распугивая крыс. Камрад проверил пружинный нож в кармане куртки. Вениамин снял с предохранителя ПММ и сунул его за ремень джинсов.
Переговорщик толкнул дверь.
Перед машиной стояли трое в чёрных кожаных куртках, джинсах и солнцезащитных очках. Двое держали руки на виду, а тот, что стоял в центре – в карманах, что, впрочем, ещё ничего не значило. Они пришли говорить, а не стрелять. Во всяком случае, Камрад на это надеялся.
- Относительно доброе утро вам, уважаемые, - произнёс Камрад.
- И вас туда же, - с ледяной улыбкой ответил центральный. – Надеюсь, крыша была не слишком холодной.
Камрад быстро сообразил, что за ними следили, а ещё – что перед ним – собрат по ремеслу, но начинающий. За всю свою длинную карьеру переговорщик сталкивался с коллегами редко, однако все эти немногочисленные встречи стоили ему немало нервов. Никогда ведь не знаешь, какую линию поведения выберет собеседник, а подстроится под него, импровизируя на ходу, значит начать игру на чужой территории. Тут уж всё зависит от умения, таланта и немалой толики удачи.
- Спасибо за участие, но оно, право, излишне. Беспокойные люди в наше время часто сталкиваются со множеством неприятных случайностей.
- Praemonitus praemunitus.
- Всегда рад помочь.
Так, приплыли. Новичок-то непрост, линия у него интересная: иронично-едкая, требующая большого мастерства при отработке; в ней главное – не сорваться с «волны», с ритма разговора. Значит, будем менять стили, причём рывками, чтобы он не успевал сымпровизировать…
- Ну что ж, полагаю, на этом дежурный обмен любезностями закончен? – вступил в беседу Вениамин.
- Думаю, мы можем приступить к делу, - кивнул тот, что стоял слева.
- Согласен, - поддержал его правый и сделал знак переговорщику.
- Мои клиенты считают, что под этим негостеприимным северным солнцем кое-кто явно лишний,- начал тот второй раунд.
- Причём явно не вы, - с ухмылкой закончил за него Камрад. – По законам жанра в этот момент оба ваших работодателя должны изобразить злодейскую ухмылочку и многозначительно чиркнуть себя большим пальцем по горлу в стиле полковника Фатиха из «Приключений раввина Якова».
- Не думаю, что вам требуются столь откровенные жесты и тому подобная вульгарщина, уважаемый… - новичок вопросительно вскинул бровь.
А классику с Луи де Фюнессом он явно не видел. Можно, конечно, посокрушаться на вечную тему: «O tempera, o mores», но пока что это на руку.
- Камрад.
- Уважаемый Камрад, - заключил молодой с чувством полной собственной победы.
- Ваши претензии вполне понятны и обоснованны, но, бывают же совпадения, мой клиент хочет того же самого, vice versa, понятное дело.
- Сколь часто мы принимаем действительное за желаемое, - философски хмыкнул Новичок.
- Не чаще, чем существенное за морские огурцы, - Камрад дёрнул бровью и скрестил руки на груди.
- Простите?
- Ничего, шутка юмора. Так что там насчёт желаемого? – с самой невинной физиономией спросил опытный переговорщик.
- Только то, что его больше, чем следовало бы. Ergo, следует уменьшить количество желающих. Я достаточно прозрачно выражаюсь? – Новичок начал нервничать.
- Не темнее белья стриптизёрши в «Ночном огне».
- Э-э-э… кхм… - откашлялся за спиной Веня, о котором Камрад совсем забыл. – Мне кажется, вы несколько уклонились от темы.
«И кто его за язык тянул!» - подумал Камрад, выругавшись про себя.
- Возможно, Вениамин. Что ж, тогда предлагаю перейти к обсуждению деталей и условностей.
- Но мы не закончили с главным! – дёрнулся Новичок.
- По моему глубоко субъективному мнению, консенсус тут невозможен. Из чего следует, что мы, не имея достаточных возможностей к решению вопроса в лоб, радикальными, так сказать, методами, должны применить другую тактику, иной подход к знакомым проблемам,- произнёс Камрад елико возможно невозмутимее.
- Да вам, уважаемый, только учебники по переговорческому искусству писать, - фыркнул его временный оппонент.
- Увы, кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.
- Вы правы. Но мы опять отвлеклись. Мои клиенты не уполномочили меня делать какие-либо уступки, они примут лишь полную и безоговорочную капитуляцию и уход из Города.
- Мои приказы – это зеркальное отражение ваших.
- «Ползи, улитка, по склону Фудзи», - сказал поэт и был прав. Может, мы и договоримся.
- Ох, сомневаюсь. Не хвались, идучи на рать, хвались, идучи с… обратно.
- Что это вы русский фольклор цитировать начали?
- Не всё Алве Дарамское поле, не всё мне прогнившая и идейно разлагающаяся западная литература.
Новичок ничего не ответил, но в его глазах отразилось непонимание и нарастающее раздражение из-за того, что оппонент постоянно уклонялся от заданной темы. Камрад же отметил про себя, что Веру Камшу соперник тоже не читал…
Ладно, пора заканчивать балаган. Время потянуть можно, но это бессмысленно. Всё равно с самого начала было ясно, что не договорятся. Ещё неделю жизни им Крысы дадут, а вот потом и вправду придётся собирать манатки. Или занять глухую оборону и держаться, пока хватит патронов, а потом выйти и гордо погибнуть в чистом поле во время отчаянной попытки завалить танк ножом. Чёрт, куда не кинь, всюду жопа…
- Эх, уважаемый, я так чувствую, что нет у нас ни единой возможности придти к совместному решению, а посему давайте-ка отойдём в сторонку, пока наши клиенты решат вопрос промеж собой, - с милой улыбкой произнёс Камрад, незаметно пихая Вениамина ногой, чтобы не дай Бог протестовать не начал. Взяв слегка ошарашенного Новичка под локоток, он отступил в тень кирпичного здания.
- Какой факультет? – спросили они шёпотом одновременно и так же рассмеялись.
- Деловые переговоры в обстановке повышенной опасности, - ответил первым Камрад. Новичок фыркнул: так в Академии переговоров именовался среди студентов курс профессора Догоняева под названием «Методы диалога в антисоциальной среде».
- Аналогично.
- Догон там ещё преподаёт?
- Да! И уходить, по-моему, не собирается. Ректора в том году охранка загребла, на взятках спалили, декана нашего в подворотне убили; весело, короче.
В этот самый момент, когда уже готово было наступить полное взаимное братание и во человецех благоволение, из-за угла послышались совсем недвусмысленные звуки.
- Ну что за люди! Чуть я в сторону, а они – драться! Пошли, коллега, - вздохнул Камрад, извлекая из кармана нож. Новичок надел на руку кастет с длинными шипами. Да, парень не трус, такой игрушкой можно наделать дел…
Когда они выглянули из-за угла, переговорщикам открылась малоприятная картина: тело в бежевой куртке на асфальте не подаёт признаков жизни, один из спутников Новичка валяется тут же с простреленной шеей, а второй вытирает о полу куртки охотничий тесак модели «Сдохни от зависти, Рембо!». Кровь, выбитые зубы.
- Тихо, ребятки, не дёргайтесь, - в затылок Камраду упёрлось что-то донельзя напоминающее ствол. – Пёрышки складываем на землю и мордой к стене, ясно? – мужик за спиной у переговорщика был вполне уверен в своих силах. Значит, их было больше, чем трое. Влип по самое не балуйся…
- Спокойно, я понятливый, - сказал Камрад. – Сейчас…
И ударил, как учили – локтём в падении, ломая незадачливому пленителю нос. Приземление на руки, подножка всё тому же, перекат через плечо влево, распрямление!
Ошарашенный противник ещё только пытался встать, а его дружок с тесаком уже направлялся в сторону Камрада. Новичок-то где?! Как будто и не было. Ничего, не пропадёт. Пока есть проблемы более насущные. Переговорщик сбросил мешающую куртку и встал в боевую стойку.
Начал накрапывать мелкий дождик.

* * *
Окраины Города. Александр Семёнов
Транспортный МИ-8 нещадно трясло и подбрасывало в турбулентном потоке. Рядовой Семёнов сидел на откидной скамейке, уже привычно ухитряясь не выронить зажатую тремя пальцами папиросу и не подавиться фильтром во время очередного толчка. Сидящий напротив него сержант Василенко мрачно молчал, уставившись в пол, хотя ему по уставу сейчас полагалось проводить «демпфирование иррациональных страхов личного состава путём проведения профилактических бесед о вероятном противнике». А как тут их демпфируешь, если в своих стрелять приказывают? Люди ж всё-таки, шваль, конечно, но люди. А теперь они получат свои девять грамм свинца в лоб только потому, что имели несчастье оказаться в этом занюханном городке и ещё потому что наверху потребовали показухи ко Дню революции.
Как выражается лейтенант: «полный Пэ, и не только «привет»».
Остальные девятеро кто говорили, кто молча смолили «Беломор». У всех на душе было паскудно: десанту – и вдруг карательную миссию. На этих пацанов-бандитов и той сволочи, что «охранными войсками» именуется, хватило бы. Пехтуру сиволапую ещё ладно посылать, но Шестой десантный? «Волков»?
Что-то тут нечисто, товарищи, ой нечисто. Вляпались, похоже, по самые помидоры.
Ладно, на месте разберёмся.
Ожил динамик под потолком, возвещая исковерканным голосом пилота о том, что РВП – три минуты. Сержант поднял голову и посмотрел на своих подчинённых. Те в свою очередь воззрились на отца-командира.
- Слушай мою команду! Магазины примкнуть, бронежилеты надеть, к выходу приготовиться! Стрелять во всё, что движется, если оно не носит формы. Ясно?
- Так точно, товарищ сержант! Разрешите выполнять?
- Разрешаю.
- РВП – одна минута! Идём на снижение!
- Готовься!..
Всё, все помыслы, сомнения, колебания – в сторону. Только концентрация и собранность, потому что если не он, то его. Вдох-выдох – и вот уже не живой человек, а расчётно-наводящая приставка к «Калашникову» с молниеносными рефлексами, пустой головой и чётким приказом…
..Удар об землю, резкий и ожидаемый.
- Пошли, пошли, пошли! – хриплый голос сержанта над ухом. Падает пандус, и они по наработанной схеме сыплются на землю, пилот тут же поднимает машину и идёт на пятидесяти метрах над зоной высадки, готовясь поддержать десант огнём.
Первый же дом встретил их пустотой и отсутствием какого-либо сопротивления. Только тьма и пыль плесневелых потолков. Дальше, дальше!..
Шум вертолёта над головой затихает и отдаляется.
Отрывисто командует Василенко, подсознание само выполняет команды, прежде чем мозг успевает их осознать. Где-то в отдалении раздаётся и тут же стихает стрельба, а они всё идут и идут через эти бесконечные пустые здания, и, кажется, всё, что осталось – это нестись на полусогнутых через комнаты, не забывая проверять все двери и прикрывать товарищей. Так было и будет, и нет конца этому походу через царство вечного полумрака в зелёном колере прибора ночного видения.
Дома внезапно кончаются, и отделение вылетает на небольшую мощёную площадь. А вот тут их явно ждали. С разных сторон ударили автоматные очереди, глухо застучал пулемёт из какого-то окна. Шедший первым Астафин упал и затих, то ли ещё живой, то ли уже нет. Десантники быстро отступают в то строение, откуда только что вышли и начинается позиционная перестрелка.
Опрокинулся с простреленным глазом ефрейтор Вэлзер, зашипел, получив пулю в плечо, Хейнц.
- Это не шпана, бандиты так не стреляют! – завопил кто-то, как нервная институтка.
- Лежать! Тихо! – рявкнул сержант. - На подавление стрелять перестали, сейчас на штурм пойдут. На две комнаты назад, бегом!
Снова рвутся назад стены и потолки. Заняты позиции в пыльном помещении, таком же, как все те, что встретились им в городе за эти четверть часа с высадки. Двое держат на прицеле дверь, двое притаились по обе её стороны, остальные укрылись за наспех уроненными шкафами и столами, благо мебели в комнате хватало.
Секунды ползут, как пьяные улитки с вечеринки. «Тик-так» - считает мгновения внутренний таймер. Минута. Нервы уже напряжены, как струны, в мозгу крутится одна мысль: «Откуда у обычных бандитов пулемет?». «Тик-так, тик-так, тик-так» - снова стучит маятник, отдаваясь пульсом в висках, взмокших под кевларовым шлемом.
Шаги за дверью, взрыв где-то на севере и бешеные глаза сержанта.
Тик.… Падает песчинка на дно часов с каким-то неожиданно громким звуком и раскалывает стеклянную форму надвое…
БАМ-м-м! Слетает с петель дверь и отделение без команды начинает пальбу в проём. Из клубов дыма доносится ответная стрельба, а потом сквозь бешеную канонаду до Семёнова донесся звук выдираемой из гранаты чеки.
- ЛОЖИСЬ!
Взрыв разнёс в клочья половину шкафов и столов, от двоих, стоявших за дверью, остались только воспоминания и пара кусков мяса, продырявленных осколками.
- А-а-а-а, убью, суки! – заорал Василенко, взмывая над укрытием, как ангел смерти. В проёме возникла очередная фигура, и сержант не сплоховал. Длинная очередь от бедра швырнула неведомого противника на пол, а отделение с диким рёвом выплеснулось живой волной из комнаты, свинцом сметая всех на пути. У Семёнова будто бы выросли за спиной крылья, он был неуязвим и свободен, а враги из загадочных призраков с пулемётом превратились во вполне осязаемые трупы с автоматами.
В глаза ударил свет, и десантник сорвал с головы очки ночного видения. На Город падало утро и парашютная рота батальона.
- Кавалерия вовремя, - буркнул кто-то слева.
Семёнов не ответил.

* * *
Бункер номер Ноль. Монро
Он сосредоточился, прижимая ладони к вискам и массируя кожу. Тело настойчиво требовало отдыха, но усилием воли полковник сдержался и склонился над динамической картой местности, мысленно намечая поправки в плане.
Брякнул селектор на столе. Монро, не глядя, ткнул в клавишу ответа.
 - Товарищ полковник, вас спрашивают из Генштаба.
 - Соедините, - Монро снял трубку.
В ней что-то щёлкнуло, и раздался спокойный уверенный голос:
 - Как дела, полковник?
 - Здравия желаю, товарищ маршал. Эксперимент начался, десант сброшен,
 - Результаты?
 - Пока с противником столкнулось лишь одно отделение, четверо убитых, бандиты отброшены с большими потерями.
 - Зомби?
 - Не выпускаем, пока не подойдут к воротам, а это случится довольно скоро. Заодно и киборгов протестируем. Из-под контроля никто пока не вышел, препараты действуют стабильно.
 - В общем, тишь, гладь да Божья благодать. Ладно, держи меня в курсе.
 - Так точно, товарищ маршал.
Полковник положил трубку на место и потянулся за кофе. Передумал и встал за валидолом. Денёк обещал быть жарким.

* * *
Камрад гнал джип под двести, виртуозно швыряя машину по разбитой расейской дороге. Глубокая рана на левой руке уже перестала кровоточить, но туго перетянутая куском рукава конечность начала понемногу неметь, поэтому переговорщик вёл автомобиль одной правой.
Понемногу начинало светать, позади в кого-то стреляли и что-то взрывали, короче, не было ничего хорошего, кроме плохого начала дня. Над Городом барражировали вертолёты, высоко в небе пару раз был слышен звук реактивного самолёта. Было ясно, что правительство проснулось от летней спячки, ещё не до конца ушло в зимнюю и решило дать всем прикурить, просто потому что положено так. Для Камрада оставались непонятными две вещи: какая операция – военная или полицейская – и куда, чёрт возьми, делся коллега?
Было восемь часов утра двадцать пятого октября.
На юге народ потянулся на площади.

* * *
Они свалились на десантников неожиданно, эти семеро в чёрных кожаных плащах. Они шли посередине улицы твёрдым уверенным шагом, даже не думая скрываться. Оружия на виду не держали. Семь человек, шагающих в ногу утром двадцать пятого октября по заброшенному Городу – согласитесь, зрелище сюрреалистическое.
Василенко за свою жизнь насмотрелся на всех и всяческих фанатиков, шахидов, «черных аистов», «чёрных балахонов» и прочую террористическую сволочь. Поэтому методов общения с подобными у него было два: или пуля в лоб, или допрос. А когда тебя спрашивает профессиональный солдат, не намеренный устраивать психологические поединки в стиле мастера Безымянного из «Героя», то это не те вопросы, в ответ на которые можно промолчать…
Сержант жестом отдал приказ «в укрытие». Оставшиеся в живых шестеро «волков» разбежались по домам с разных сторон улицы, а он остался. Что-то было во всём этом неправильное, не такое, как раньше. Но Василенко никак не мог облечь это в слова. Может быть, потому что говорить привык в основном по делу или отдавая приказы?
Эти непонятные пока что новые действующие лица внезапно остановились и замерли на месте в одинаковых позах: руки в карманах, одинаково постриженные головы подняты, глаза закрыты. Василенко перехватил автомат поудобней. Он кожей чувствовал напряжение, разлитое на пустынной улице, при этом откуда-то знал, что солдаты сейчас уже ничем не помогут. Потому что семеро в этот самый момент открыли глаза.
И из них на сержанта дохнула Пустота.
Василенко почувствовал, что он начал выпадать из реальности. Что-то происходило, вот только что именно? Он попытался дернуться, рвануться, но его тело уже не реагировало на команды разума. А может быть, это разум не мог достучаться до тела? Кто знает. Это, право, несущественно.
Главное, что в какой-то момент он очутился в Сфере. По-другому это место назвать просто невозможно. Перед ним и позади его простиралась бесконечность, но это была лишь видимость. Всё было строго ограниченно правилами Реальности, или Сферой. Василенко тут же пришла на ум первая ассоциация – Матрица, но не братьев Вачовски, а классическая, Уильяма Гибсона и его «Нейромантика». Не все сержанты десанта тупы, как медузы.
Прошла секунда, а, может, вечность, прежде чем начались изменения. Из серой хмари под ногами Василенко вверх поднялись какие-то холмы и бугорки, двигаясь, постоянно перетекая из формы в форму, и в тот момент, когда, казалось, уже можно ухватить суть и назначение, снова распадались на части и клочья грязного тумана.
Всё прекратилось так же неожиданно, как и началось. Сержант без большого удивления узнал улицу, на которой стоял там, в реальном мире. Только теперь она была пустынна и безмолвна. Никого, кроме самого Василенко там не было. Он машинально повернул голову и только теперь осознал, что может двигаться. Значит, нужно идти вперёд.
Сделав пару шагов, он почувствовал как будто бы лёгкий дискомфорт. Ничего особенного, как будто бы комар укусил. Сержанту даже послышался вдруг прошедший сквозь Сферу звук голоса Семёнова: «Стоять!» Но потом всё стихло. И он пошёл дальше.
За его спиной шевельнулись тени. Беззвучно, поэтому он не обернулся. Хотя почувствовал чужое присутствие. Ему дали чёткое указание – идти вперёд и не оборачиваться. Глупо ждать от солдата неподчинения. И семерым было бы трудно найти более подходящую кандидатуру для своих целей.

* * *
«Всё чудесатее и чудесатее», - процитировал про себя Кэрролла Семёнов. Сержант стоял на месте, но вместе с тем рядового не покидало смутное ощущение того, что незримый Двойник Души командира куда-то уходит. Смотреть было страшно, отворачиваться – глупо, пытаться прервать – смертельно опасно для всех.
А вот их неожиданные не то соратники, не то враги двигались вполне реально. Шагая в ногу с такой синхронностью, что президентский почётный караул повесился бы от зависти, они приблизились на столько, что можно было рассмотреть бисеринки пота на их лицах из-за какого-то непомерного напряжения.
- Стоять! – крикнул Семёнов, поднимая автомат. Семеро не отреагировали. Он крикнул ещё раз, но они продолжил идти как шли. Тогда из противоположного здания дали очередь под ноги. Они остановились как вкопанные. Одно неуловимое движение - и у каждого в руках оказывается по паре пистолетов-пулемётов. Ещё одна секунда, за которую Семёнов только успевает прицелиться, и на окна, в которых засели десантники, обрушивается шквал свинца…
Отделение открывает огонь в ответ. И вот тут начинается форменное безобразие. По всем правилам боя, «Абаканы» и АК-74 десанта просто обязаны были изрешетить врага за считанные мгновения, а попасть в небольшие окна высотных домов из «Узи» или «Кедра» вообще-то совсем непросто. Как несложно догадаться, получилось всё с точностью до наоборот.
Через двадцать ударов сердца всё закончилось.
Последним, что видел Семёнов, было то, что Семеро слились в одного.
А потом Соединившиеся выстрелили.
Он ещё успел удивиться, что у Единого закрыты глаза.

* * *


Длинное серое здание служило штаб-квартирой, складом и арсеналом для банды покойного Вени – Оборотней. Это малопочтенное объединение занимало в иерархии города место между Крысами и Кобрами, то есть было вторым по силе, что сильно не нравилось «отцу» Крыс, потому как Веня явно метил на его место и даже хотел слить две группировки в одну. Но теперь Вениамину уже всё равно, а вот Камраду нужна была помощь.
Славу, первого помощника покойного главаря, переговорщик нашёл отдающим приказы об организации обороны и вскрытии складов, как будто тот надеялся пересидеть здесь длительную осаду. Умом Вениамина помощник, к сожалению, не обладал, иначе бы понял, что против регулярной десантной части они не продержатся и трёх часов. А вот уйти они бы ещё успели, потому что кольцо пехоты, подпирающей десант, наверняка не замкнуто в суматохе. Если б удалось достать грузовик…
Камрад коснулся плеча стоящего к нему спиной Славы:
 - Ты теперь тут за главного. Кончили Веню.
Вячеслав недоверчиво взглянул в глаза переговорщику:
 - А ты-то как живой остался? Или… - пальцы помощника сжались на рукояти «Макарова».
 - Тихо, без пены. Его Крысы порешили, а я – Крыс. И вот ещё что - в городе до хрена федералов, поэтому предлагаю уйти тихо.
 - Это мы что же, бежать от каких-то сраных новобранцев будем? – в бывшем помощнике взыграла вдруг блатная «честь».
 - Ты совсем по голове ударенный, или нет? Кто на зачистку призывников бросит? Нет, брат, тут элита, не хухры-мухры.
 - Можешь быть свободен. Гонорар тебе выплатили…
 - Только аванс.
 - Так ты и поставленную задачу надо думать, не выполнил, раз Крысы Веню…того.
 - Экий ты проницательный. Поднимай людей, дубовая голова, грузи на байки, и погнали! Если тебе мои советы не нравятся, можешь оставаться и умирать. А у меня ещё дома дела.
 - Вот и вали отсюда. Оборотни бегать не станут.
 - Тем хуже для них, - с этими словами Камрад вышел. Его чёрный джип взревел мотором и умчался прочь.
На южных площадях открылись первые палатки и лотки. На высоких сценах появились первые артисты в национальных костюмах. Зазвучали первые аккорды гимна.


* * *

 Монро с напряженным лицом сидел и вслушивался в переговоры на армейских частотах. Там ничего особенного не было, если не считать докладов о слабых попытках бандитов организовать сопротивление, да сообщения о таинственной пропаже связи с отделением десанта где-то на северных окраинах.
Именно последнее и заставило полковника, уже собиравшегося выключить передатчик, снять руку с кнопки. Если десант не успел сказать ни полслова, значит это киборги, которых кто-то выпустил раньше намеченного срока. А может, ещё что-то…
Монро снял трубку внутреннего телефона и набрал две цифры. Зам откликнулся тут же.
- Только что передали: на окраине Объекта пропало без вести отделение десанта. Вы что, киборгов пустили?
- Никак нет, товарищ полковник. И зомби, и киберы пока внутри базы.
- Тогда что это было?
- Не могу знать, товарищ полковник. От комбата пока никакой информации не поступало.
- Ладно, работаем дальше.
Часы на столе Монро показывали половину девятого утра.

* * *
Камраду не хватило совсем немного везения. Его джип заметили с вертолёта и незамедлительно обстреляли, не давая ни предупредительных очередей трассерами, ни просто хотя бы приказывая остановиться. Пули пробили ему оба плеча, лишь чудом не задев голову, продырявили передние покрышки, маслопровод и бензобак. Потерявшая управление машина на полной скорости завихлялась на дороге, её повело в сторону, развернуло, и, в конце концов, ударило в стену. Вертушка ещё покружила над разбитым внедорожником, а потом улетела восвояси.
Только когда шелест винта над головой стих, Камрад кое-как выполз из покорёженной груды металла, час назад именовавшейся «Лендровером». Из простреленных плеч толчками выливалась тёмная кровь, а каждое движение рук причиняло ему адскую боль. Зубами оторвав кусок футболки, переговорщик с какими-то невероятными ухищрениями затянул левую дыру. Куртка пропиталась кровью и липла к телу. Заскрипев от боли зубами, Камрад сумел, отодрав первую повязку от ножевой раны, закрыть отверстие на правой руке. Последней мыслью в гаснущем сознании было: «Только бы сквозные».
А потом пришли тьма и безмолвие.

* * *
Сержант медленно шёл по улицам, видя не то глубокое прошлое, не то ещё более далёкое будущее. На каждом перекрёстке кипели сражения, каждый раз иных существ, то рыцарей, то каких-то космических десантников, то вовсе нематериальных, энергетических форм жизни, которые Василенко мог только почувствовать своим обострившимся восприятием. Так продолжалось недолго, и через десять кварталов он покинул План Вещественного Времени. Это сочетание само пришло к нему в голову. Откуда? Он, ясное дело, не знал. Лишь понимал, что это правильное название того, о чём он даже не догадывался.
Стена дома слева кончилась, и глазам сержанта открылась картина завораживающей красоты. В просвет между двумя домами был виден обрыв в лучах заката. Солнце бросало свои последние лучи на какую-то тёмную фигуру, стоящую в полном одиночестве на краю. Мимо с чириканием пронеслась стая птиц, мелькнув и пропав в дрожащем мареве воздуха. Окрашенные в кроваво-красный цвет облака неспешно плыли по тёмно-оранжевому небу. Под обрывом искрилась и плескалась небольшая речка, окружённая заливными лугами. И ни души не было вокруг, кроме этой фигуры над пропастью. От неё веяло силой, спокойствием камня и стали, но, самое главное, знанием и уверенностью в знании.
Силуэт немного повернулся, и в навершии прикреплённого к спине меча блеснул голубой сапфир немыслимой чистоты и прозрачности. Вспышка мгновенно заполнила весь мир и угасла, оставляя Василенко смотреть на серую бетонную стену в Плане Искрящихся Иллюзий. Сержант помотал головой, как будто бы стряхивая наваждение. Потом посмотрел вперёд, назад и вдруг осознал, что это не то место, где он был две минуты назад. И дал себе зарок впредь не отвлекаться на галлюцинации, составляющие вещественную основу этого плана. Об энергетической основе он пока только догадывался.
Ещё раз осмотрев улицу, покрытую потрескавшимся асфальтом, он выбрал направление и пошёл туда. Всюду лежали ржавые остовы машин и скелеты в рассыпающихся от прикосновения бронекостюмах, стёртые временем в порошок танки, грузовики и орудия. Всюду царила разруха, тьма скрадывала город, и устоявшийся порядок вещей медленно таял. Жизнью тут и не пахло, а смерти уже сделала свою работу на этом пустынном Плане.
Сержант проводил взглядом двоих обитателей мёртвого города – порыв ветра и перелетающий с места на место клочок бумажки. Потом сконцентрировался и… вырвался из иллюзии в энергетическую часть плана. Как это произошло, он сам не понял. Просто в какой-то момент осознал, что блуждать по иллюзиям можно бесконечно и пора уже перейти куда-то ещё. Собрался, сжал волю в кулак – и прошел сквозь рассыпающееся полотно материальных образов, звуков и запахов, в одно мгновение побывав всеми жителями этого Плана, прожив за краткий миг все их жизни и тысячу тысяч раз умерев вместе с ними. После этого наступила тишина, длившаяся века.
Тик.… Падает песчинка на дно часов с каким-то неожиданно громким звуком и раскалывает стеклянную форму надвое…
Когда он открыл глаза, то уже не был в полной мере тем, кем привык себя считать. Часть его души, тела, сознания, разума, воли и ауры растворилась в потоках информации, пронизывающей Астральные Планы и дающей им жизнь. Ибо знание – это пища духов.
Теперь его глаза изменились. Раньше бывшие зелёными, теперь потерявшие и белок, и радужную оболочку, они стали светло-серыми, светящимися в темноте Абсолютной пустоты энергетической стороны этого плана, компенсирующей буйство красок в материальном мире иллюзий. Теперь уже не сержант Василенко, привыкший ничему не удивляться, распрямлял плечи в изнанке Искрящихся, а тот, кого с полным правом можно было назвать Странником, и для которого лежащий за звёздами Астрал был привычным и единственным местом бытия.
Поэтому раздавшийся сзади голос Экзарха Плана его и не испугал.
- Ты выбрал мой план для Посвящения коллективной памятью. Это честь.
- И для меня тоже, экзарх, - ответил Странник мысленно. – Назовитесь, чтобы я мог объявить о вас в Средоточии.
- Когда-то меня звали Тоджара из клана Чёрной скалы. Я был воином.
- Моё имя Демьян. Я тоже был воином.
- Я чувствую. Что ж, хоть ты и последний гость за эти двадцать лет моего контроля над планом, я покажу тебе дорогу на Нексус.
- Спасибо. Звёзды зовут.
И Странник шагнул в пустоту вслед за Тоджарой.




* * *

Тик.… Падает песчинка на дно часов с каким-то неожиданно громким звуком и раскалывает стеклянную форму надвое…
Камрад очнулся. Солнце уже село, спёкшиеся губы никак не хотели разлипаться, а в горле страшно пересохло. Рук будто бы и не было, видимо, подсознание поставило болевую блокаду, которой его обучил один тибетский мастер. «Полцарства за глоток воды» - подумал переговорщик. И тут же услышал голоса слева и справа. Незнакомый хриплый бас докладывал по рации какому-то полковнику о том, что зомби готовы. Даже ещё не соображающего, где он, Камрада прошибло холодным потом. Где-то глубоко в душе шевельнулся липкий холодный червячок страха, а внутренний голос завопил: «Я же знал, что что-то тут нечисто!!!». Мда, вляпался. Переговорщику совсем не хотелось попадать на чьи бы то ни было секретные спецоперации. Особенно с зомби.
Поэтому единственным выходом из положения было пошевелится, чтобы заметили. Он был не связан, видно, убивать пока не собирались. В общем, шансы хоть и призрачные, но всё-таки были.
Камрад попробовал двинуть рукой. Та даже не отозвалась, все до единого мускулы будто бы атрофировались. Ноги на попытку ими подёргать отреагировали крайне вяло. Похоже, что двигалась на всём теле только голова.
Сверху потянуло дымком, и над Камрадом кто-то присел на корточки. На фоне ночного неба выделялся только силуэт, лицо оставалось темным, красноватый огонёк дешёвой папироски света не давал. Выпустив струю дыма в лицо переговорщику, человек сказал:
- Интересные дела творятся на свете, Камрад. Вот уж где я не ожидал тебя встретить, так это в штурмуемом заброшенном городке, где играют в свои игрушки разные хитрые ведомства.
- Ты кто такой? – хрипло осведомился переговорщик.
- Я на своём опыте убедился, что беспокойные люди в наше время часто сталкиваются со множеством неприятных случайностей, - игнорируя вопрос, продолжал человек.
- А… Новичок. Понятно. Ты от тех или от этих?
- От третьих. Попал ты, Камрад, по крупному. И это самое успокоительное, что я могу тебе сказать.
- Ты можешь меня вытащить? – преодолевая сопротивление пересохшей глотки, спросил переговорщик.
- Если ты можешь ходить.
- С этим проблема.
- Ладно, обопрись на меня. Давай, раз-два. Опа!
Группа, которая докладывала о зомби некоему полковнику, уже снялась с места и ушла дальше в руины, составлявшие треть всей площади города и окружающие со всех сторон остатки огороженной территории военной базы. Больше никого в окрестностях вроде бы не наблюдалось. Но что-то было во всём этом неправильное, не такое, как раньше.
Камрад чувствовал, что на них смотрят тысячи глаз. Голодных зелёных глаз.

* * *
 
Телефон на столе Монро залился пронзительной трелью. Полковник снял трубку. Это был командир опергруппы Объекта.
- Товарищ полковник, они подошли к воротам, персонал базы готов к началу эксперимента.
- Какие силы?
- Рота десантуры, батальон пехоты, две дюжины танков. Это семечки.
- Хорошо. Начинайте, лейтенант. Если всё пройдет успешно, завтра будете майором.
- Есть начинать!
И связь прервалась.
Монро в задумчивости покрутил в пальцах гаванскую сигару, но тут же отложил обратно. Набрал номер «красной линии» маршала. Тот откликнулся сразу же.
- Да, я слушаю.
- Товарищ маршал, это Монро беспокоит. Эксперимент начался.
- Отлично. Сообщите, когда будут результаты.
- Есть, товарищ маршал!
- Если всё пройдёт успешно, завтра будете генералом. Отбой.
И раздались короткие гудки. Монро аккуратно положил трубку на рычаг, хмыкнул от избытка чувств.
- Все начальники одинаковые, - проворчал он про себя и придвинул чашку с кофе.
На юге закончилась торжественная дневная часть, и началось главное молодёжное веселье.

* * *

Новичок и Камрад как раз проходили мимо площади, когда ворота базы поползли вверх. Пехота сразу же засуетилась, расхватывая автоматы, десант организованно собрался по взводам и ощетинился стволами в чёрный провал входа, танкисты спешно разворачивали башни, нацеливая орудия. Минуты две ничего не происходило. В напряжённом до предела воздухе, казалось, трещали искры. Постепенно люди начали снимать затёкшие пальцы со спусковых крючков, разминать ноги и руки. Только десант не ослаблял бдительности. Слышно было, как жужжат мухи в соседнем квартале.
Тишина достигла апогея и взорвалась по приказу невидимого режиссёра. Со всех сторон на площадь хлынули потоком зомби классического киношного толка: с отсутствующими частями тела, торчащими костями и горящими зелёными глазами. Их было много на первый взгляд, хотя вряд ли больше тысячи, и наступали они очень быстро и неумолимо. Ближайшие к краям солдаты попытались отойти вглубь, удержать тварей на расстоянии непрерывным огнём, но количество людей было так велико, что началась давка и толкотня, а зомби подобрались ближе и одним мощным рывком преодолели оставшиеся несколько метров до первых рядов. Началась резня, в стороны полетели оторванные руки и ноги, тишину заполнили вопли и неразборчивые хрипы насыщающихся зомби. В этой непростой ситуации, да ещё имея дело с почти неуязвимыми противниками, которые падали, когда в них всаживали очередь, а потом вставали и шли дальше, тот, кто командовал соединением, принял единственно верное решение.
Где-то на севере застучал пулемёт, глухо бухнула пушка, затрещали автоматы. Видно, всякая чертовщина творилась не только здесь.
Пехота начала организованно отступать к входу на базу, а десантники попытались её прикрыть, забросав стремительно приближающегося противника гранатами и ведя шквальный огонь из всего, что могло стрелять. Несколько танков выдвинулись по флангам, создавая огневой мешок, старательно опустошая свои боекомплекты, закрывая бронёй крайние отделения. И на какую-то секунду зомби остановились, не в силах пройти черту, проведенную по воздуху звенящим свинцом и составленную из острых, как бритва, осколков танковых снарядов. Приостановились, падая и тут же поднимаясь. Те, кому отрывало ноги, ползли на руках, извиваясь всем телом, чтобы впиться зубами в живую свежую плоть и утолить свой вечный голод.
Секунда кончилась, песчинка упала на дно часов, раскалывая форму, и живой вал дошел, наконец, до первых стрелков. Те проворно отскочили назад, не снимая пальцев со спусковых крючков. С рычанием дала задний ход и бронетехника, но тут же завязла в плотной массе тел, не успев набрать достаточной скорости для прорыва. У кого-то нашёлся огнемёт, и струя напалма ударила в толпу, с шипением поглощая бродячие останки. В воздухе поплыл тяжёлый запах горелой плоти.
Но ничто не могло остановить мёртвых, получивших возможность есть, набивать мясом свои гниющие желудки, хотя это им для существования и не нужно. Категорический императив «Убивать!» - вот и всё, что они имели вместо мозгов. Императив и кубик одного интересного секретного препарата, которые стоил несколько больше платины в весовом эквиваленте. Но на оружие в матушке-России никогда не скупились.
Камрад и Новичок постарались оставить этот участок пути позади со всей возможной в их положении скоростью, поэтому последнего акта драмы они не видели. Не лицезрели, как люди постепенно втянулись внутрь открытых ворот базы, которые тут же поползли вниз, отрезав танки вместе с экипажами, на которых уже лежали сверху десятки зомби, пытаясь не то перевернуть, не то вскрыть бронированные машины. Не знали, что за городом на полную силу работали постановщики помех, отрезая всяческий радиообмен между попавшей в маленький рукотворный ад группой и полевым штабом, которому, судя по некоторым косвенным признакам, было отнюдь не до пропавшего батальона. Переговорщиками руководило одно-единственное желание – выжить, вполне уместное в ситуации, когда начинаешь день с разборки между отмороженными бандами, а завершаешь в компании федеральных войск, занимающихся восстановлением конституционного порядка да каких-то потусторонних зомби. И жизненный опыт вкупе с врождённым пессимизмом подсказывал Камраду о том, что это ещё не всё…

* * *
- Первый взвод, приём.
- Слышу тебя, Штаб. Начинаем патрулирование маршрута.
- Понял, первый. Конец связи.

- Сержант, это Ковальский. В зоне патрулирования замечено движение, на пароль не реагируют.
- Стреляй, чёрт тебя дери!
- Есть! (линию заполнил грохот «Калаша»)
- Ковальский, ну что там?
- Я… я не знаю. Там что-то светилось в темноте, Шумеев пошёл проверить.
- Так вызови его и спроси. Господи, ну и набрали мне в отделение всякого…

- Сержант, это Ковальский, приём.
- Докладывай.
- Никого нет, ни нарушителя, ни Шумеева. На вызовы не реагирует. Что делать, товарищ сержант?
- Быстро иди к начальной точке маршрута, я тебя встречу. Бегом марш!
- Есть, това… Тарищ сержант, тут что-то вдруг опять засветилось. Два зелёных огонька, на глаза похожи, как в прошлый раз. Проверить?
- Нет! Бегом назад!
- Есть! Ух, тут много огней, они отрезают мне все выходы!
- Дьявол! (переключение на другую волну). Штаб, это патруль два-один. Имеем контакт с вероятным противником.
- Займите оборону, патруль два-один и держитесь до подхода подкрепления.
- Есть! (снова шипение сменяемой частоты). Ковальский, ты там?
- Да, товарищ сержант. Насилу мимо промчался! Следую к начальной точке.
- Ты их рассмотрел? Кто или что это было?
- Так точно. Это зомби, прямо как в том ужастике. Ходячие трупы.
- Твою об колено! Зомбей мне тут ещё не хватало. А ну, поднажми!

- Штаб, это патруль два-два. Имел контакт с противником, отхожу, ведя заградительный огонь. Имею двоих убитых.
- Что за противник, патруль два-два?
- Не идентифицирован. Предположительно, зомби.
- Ты чего порешь, ефрейтор? Какие - такие зомби?
- Обыкновенные, как в кино. Мертвяки бродячие.
- Ты сколько выпил?
- Даю изображение с камеры одного из убитых.
-…твою мать! Быстро все в лагерь, бегом!

* * *


Ночь укрыла город своим плотным покрывалом, было двадцать три ноль-ноль. Где-то однообразно кричала птица, стрекотали сверчки и цикады. Полевой штаб Сто пятьдесят первого пехотного полка замер в ожидании.
Тишина длилась бесконечно, ничто не нарушило спокойствие осенней ночи. Снайперы до рези в глазах всматриваются в холодное тёмное сплетение улиц, с которых сейчас веяло не просто человеческой враждебностью, а тёмной, не рассуждающей смертельной пустотой. Ничего, ни единого движения, только всё нарастающее подсознательное ощущение тревоги, того, что происходит нечто весьма и весьма нехорошее и неправильное. Ночь лишь недобро скалилась в ответ. Секунды утекали сквозь пальцы, как песок в часах. Где-то раздались выстрелы и тут же затихли, видимо, стрелков быстро съели.
В четверть двенадцатого с хмурого неба на накалившийся асфальт полил дождь. Густая пелена воды скрыла из глаз всё, даже ближайшие стены домов, в которые упирались баррикады из мешков с песком. Видимость упала почти до нуля и в инфраочках. Слева и справа, в соседних дворах, стояли штабы танкистов и десанта, те тоже сейчас были в состоянии повышенной боеготовности, когда думаешь только об одном «Хоть бы уж началось скорее».
И оно начаться не замедлило.
Сначала раздалось какое-то вибрирующее глухое рычание, от которого по баррикадам пошла мелкая дрожь. В воздухе повеяло гнилью и запахом тлена, к которому примешивался ни с чем не сравнимый запах натуральных отходов человеческой жизнедеятельности. Никто на позициях даже носа не закрыл. Не до того было. Всё внимание приковано к стене дождя и тем двум метрам прямой линии зрения. В гнетущем безмолвии был слышен ход часов на запястье лейтенанта. Тик-так… тик-так… тик-так…
Тик… Падает песчинка на дно часов с каким-то неожиданно громким звуком и раскалывает стеклянную форму надвое…
В тугих струях стихийного буйства засветились зелёные огоньки. Их становилось всё больше, и они приближались.
- Пли!
Все до единого стволы изрыгнули огонь, даже безоткатное орудие, установленное в глубине оборонительных линий. Гулкий переулок заполнила пальба. Передние ряды огоньков заколебались. Тут им противостоял не горстка десантников, застигнутых врасплох в толкучке, а полноценный пехотный взвод на укреплённых позициях и в полной готовности. К тому же все мертвяки скучились в узеньком переулке, лишив себя тем самым свободы манёвра. Но слова «отступление» эти твари явно не знали, как и не имели инстинкта самосохранения. Поэтому плотная масса тел продолжала своё медленное движение вперёд. Отделение, занимавшее вынесенную вперёд первую линию, стреляло уже почти в упор, и докладывало о том, что убито всего три-четыре зомби, скорей всего, случайным попаданием в какой-то важный орган.
О том, что бы прицельно стрелять хотя бы на тридцать метров не было и речи. Самый лучший вариант, который оставался у пехотинцев – давить на курок до посинения пальца, или пока автомат не расплавится. Ну, или пока патроны не кончатся…
Стрельба доносилась уже со всех сторон, и оставалось только догадываться, сколько человек переживёт эту ночь. Потому что в таких условиях продержаться хотя бы три часа, не имея возможности вести огонь на поражение уязвимых мест, отсутствии целого батальона и практически всех танков, было бы почти чудом. Вдобавок накрылась радиосвязь.
Снова бухнула безоткатка. Снаряд разорвался где-то дальше по переулку, взводу, державшему оборону, пришлось отступать почти к самому его началу. Сверкнула молния. В неверном свете на миг вспыхнули мертвецы, бредущие вперёд и тупо принимающие все пули на грудь. Одного срезало пулеметной очередью, но зомбак тут же поднялся и побрёл дальше с выходными отверстиями размером с кулак по всему торсу. Второму оторвало голову, и бродячий труп стал трупом настоящим. Кое-кто это заметил.
Поэтому тут же раздался вопль: «В голову бей!». Совет был, конечно, хороший, но вот последовать ему было трудно. Мощные прожектора только мешали, рефлектируя свои лучи от плотных потоков дождя, поэтому в и без того перенапряжённых глазах стрелков плясали огненные амёбы. Прицел скашивался в сторону, и в момент выстрела оказывался где угодно, кроме лба переднего из зомби.
Когда их уже вытеснили из переулка, природа вдруг сжалилась над полком и вывернула свой небесный кран обратно. Только что ливший дождь перешёл в противное моросящее покапывание. Оно было неприятным, раздражающим, неуместным, но эта морось хотя бы не мешала стрелять…
И вот тут началось веселье. Отошедшие почти до самого края площади пехотинцы остановились, припали на колено, и враз показали ожившим оккультным пережиткам прошлого и прочим бродячим суевериям, чего стоят ВС Российской Федерации. Кинжальный огонь нескольких десятков автоматов и пулемётов просто разнёс в клочья первые линии наступающей нечисти. Казалось, время услужливо замедлило свой бег, солдаты успевали ловить на мушку голову ближайшего зомби, нажимать на курок и переводить ствол на новую цель раньше, чем набирающие разгон гнилые костяки с болтающимся на них мясом получали возможность каким-либо образом дотянуться своими лапами до горла стрелка.
На небе из-за туч проглянула луна, играя на усыпающих площадь стреляных гильзах. Сто пятьдесят первый пехотный полк держал позиции.

* * *
Средоточие оказалось чем-то невероятно сложным, с колоссально развитым обществом и полуматериальной формой жизни, а так же разными типами мышления обитателей. Они свободно меняли свою форму, наполнение, количество вещества в теле, а самые разумные могли уходить в энергетическую сторону плана, подобно Странникам минуя эмоциональную сферу.
Для того, чтобы описать все эти башни из похожего на хрусталь материала, наполненные внутри цепочками светящихся синих огоньков, эбонитовые пирамиды, отполированные до блеска, тончайшие магистрали из сгущённой информации в тысячеуровневом городе, надо быть или Странником, или хотя бы Врамином, падшим ангелом Седьмого поста. Не мне стараться донести до вас всё великолепие и строгую гармонию на самых гранях противоположностей, создающую баланс зрительного и психического восприятия. Не мне и даже не кому-либо ещё из нас, материальных форм жизни, потому что материя никогда не придаст такого значения энергии чистой и незамутнённой потреблением, только своим собственным существованием….
Тоджара и Странник вошли в план через Врата Войда, главный портал этой части плоскости. Вокруг них двоих шла размеренная жизнь высших существ, которых не до конца понимал даже такой умудрённый опытом астральных походов воин, как экзарх Иллюзий. Жители Нексуса были гостеприимны, дружелюбны, приветливы, когда общались с гостями и существами более высокого класса развития. Но никогда при этом пришельцев из других планов не покидало ощущение полной искусственности, холодной отстранённости нексурианцев. Страннику это тоже было не в новинку. И к разным странностям, сопровождающим каждое его появление в Средоточии, он привык давно.
Поэтому он совсем не удивился, услышав в своей голове голос, вроде бы смутно знакомый, но не поддающийся идентификации с первого раза. Тут же возник образ: чуть вытянутое лицо, волосы цвета воронова крыла, грустные серые глаза и нос с небольшой горбинкой. Голос прошептал:
- Привет, бродяга.
Демьян подумал в ответ:
- Ты мне знаком. Назовись, моя память ещё не полностью восстановлена после Посвящения.
- Друзей не узнаёшь, Странник? – из темноты выплыла ещё одна фигура.
- Совсем мозги выходом отшибло? – участливо поинтересовался третий.
- А может, он просто шутит? – чётвёртый силуэт встал в линию с остальными, и Демьян понял, откуда знает этих людей. Мгновенным флэшбеком мелькнула в чёрно-белых тонах Сфера и План Вещественного времени. Семеро. Единый. Переход.
- Вспомнил, наконец-то! – обрадовался пятый, появляясь из тьмы внутреннего сознания Странника.
- Кто вы? Почему вы привели меня сюда? Откуда во мне память другого? – судорожно сглотнув, спросил Демьян.
- Отвечу по порядку. Ты думаешь, что Демьян – это твоё настоящее имя, а профессиональный солдат – твоя настоящая профессия? Не отвечай, я знаю, что ты скажешь. Так вот, ты – Странник. Я думаю, эта часть памяти уже пробудилась, чувствую по изменениям в сознании. Некоторый общий сумбур в твоей голове объясняется тем, что сейчас в тебе временно говорят две половины воспоминаний: Демьяна-психера, то есть Странника, и Демьяна-воина, то есть сержанта Василенко. Несколько лет назад ты как странник исчерпал свой потенциал духовного роста, и поэтому был отправлен Собором Плана на Материальные окраины, для того, чтобы пройти дорогами Вещественных Реальностей. Мы решили несколько ускорить процесс, ибо не были согласны с решением Собора. Поэтому ты здесь, в компании с этим… где-то я читал, что их называли «орки»… этим орком, Тоджарой.
- Где и когда мы встретимся?
- Через два часа в тринадцатой накопительной башне, десятый ярус. Наша штаб-квартира. Будем ждать.
После этого всё пропало. Демьян мотнул головой, озираясь. И понял, что весь разговор занял буквально доли секунды. Они всё ещё шли через толпу у Врат. Странник повернулся к экзарху:
- Где находится тринадцатая накопительная башня?
Тоджара бросил на Демьяна острый проницательный взгляд, и предложил отвести его туда. Серый плащ Странника и чёрная куртка бывшего Мастера Клинка ещё некоторое время мелькали между спин разнообразных существ, а затем пропали из виду.

* * *

- По-моему, мы влипли, коллега, - спокойным голосом констатировал Новичок, медленно пятясь назад от шести зомбаков, перекрывших улицу.
- Согласен, - столь же невозмутимо ответил Камрад, перебрасывая нож из руки в руку и отступая вслед за своим товарищем по несчастью. В кармане у него покоился отобранный у кого-то из Крыс «Макаров», но раскрывать свой единственный козырь ему не хотелось. Новичок все патроны своего USP .45 уже расстрелял, очищая дорогу двумя кварталами ранее. Теперь бежать было особо некуда. Сзади – федералы, впереди – живые мертвецы. Уходить домами ни тому, ни другому не хотелось совершенно. В них вообще никогда старались не заходить. Именно поэтому они и пытались как-то обхитрить зомби, чтобы прорваться вперёд. Там, за городом, Новичка должен был ждать вертолёт какой-то очередной конторы, аббревиатура которой непосвящённому человеку совершенно ничего не говорила. Почему именно там и что за дела были у переговорщика со спецслужбами Камрад счёл за лучшее не знать.
Теперь оставалась малость – добраться до этого вертолёта. Что было не такой простой задачей, учитывая концентрацию мертвецов в городе. Обоим переговорщикам оставалось ждать ошибки одного из наступающих, чтобы как-то проскользнуть мимо. И такой шанс представился.
Один из зомби внезапно запнулся о камень и потерял равновесие, нелепо размахивая остатками конечностей. Камрад заорал: «Давай!» и прыгнул вперёд, прямо в брешь, замахиваясь ножом. Он быстро нанёс два удара: в глаз и в горло, толкнул согнувшегося пополам противника на другого такого же справа. В результате образовалась настоящая куча-мала, воспользовавшись которой, оба переговорщика беспрепятственно проскочили на другую сторону и припустили бегом.
Добежав до первого угла и немного переведя дух, они пошли дальше по улице в сторону окраин, где от зомби было всяко проще убежать. Примерно через час напряжённого перемещения, постоянно готовые взорваться ударом, оба коллеги почувствовали некоторую усталость, а Камрад шёл и дрался уже на пределе сил, превозмогая слабость, оставшуюся после ранений, и боль в руках. Посему единогласно был объявлен привал на двадцать минут.
Когда стрелки прошли свои пол-оборота на циферблате «Касио» Новичка, несколько передохнувшие переговорщики снялись с лагеря и двинулись в избранном направлении. Вскоре тьма поглотила их, заглушая шаги и скрадывая очертания.

* * *
На рабочем столе Монро уже в тысячный раз за ночь зазвонил телефон. Адъютант был давно отпущен домой, поэтому полковник отвечал сам, сидя в своём кабинете в бункере номер Ноль. Кондиционер работал на всю мощь, но Монро всё равно было жарко, и поэтому он был в одной рубашке, даже без галстука. По его лицу ручьями тёк пот от внутреннего перенапряжения. Наполовину опустевшая склянка с валокордином и укоренившийся в помещении запах наиболее красноречиво свидетельствовали о состоянии полковника. Сейчас где-то далеко на северо-западе решалась судьба нескольких десятков довольно высокопоставленных людей, участников проекта «Анубис». Если всё пройдёт удачно, им всем светят повышения, якобы за отличную подготовку ликвидации террористической группировки в том заброшенном городке, где находился полигон. Если сорвётся… Состав Генштаба несколько поредеет. Дюжина волкодавов из ГРУ или ФСБ просто получат приказ на ликвидацию тех или иных коррумпированных чинов. А снайперы экстра-класса никогда не промахиваются. В том числе по своим.
Особенно по своим.
Аппарат снова залился звоном. Монро подрагивающей рукой поднял трубку.
- Шеф, у нас проблемы. Ливень кончился, погодный контроль опять чего-то намудрил, - раздался голос начопергруппы. – Пехота нашла уязвимое место у зомби и теперь её с места не сдвинешь. Пока использована примерно треть всего материала, процент потерь – около восьмидесяти. Запрашиваю разрешения на сворачивание эксперимента.
Полковник выдохнул, собрался с мыслями. Бросил в трубку:
- Что с теми внутри базы?
- Рассеяны по подземным этажам, но потерь немного. Киборги оказались несколько туповаты. Несколько моих групп сейчас наводят порядок.
- Выпускайте «железо» на противника. Поддержите атаку, если потребуется. Эксперимент продолжать.
Монро положил трубку на рычаг. Интуиция прямо-таки зубами и когтями держалась за возможность оборвать это страшное действо, сбросить нечеловеческое напряжение и завтра же уйти на пенсию, чтобы сделаться почитателем Конфуция и бонсаев. К сожалению, таким вот полковникам редко дают возможность самоустраниться. И Монро это прекрасно знал, как бывший начальник службы ликвидации мафиозного клана. От которого военная контрразведка отличалась только уровнем действия и вмешательства.
Полковник откинулся на стуле, насколько позволяла спинка. Несколько секунд он невидящим взглядом смотрел на потолок, запрокинув назад голову. Потом движением ладони пригладил волосы и снова придвинул к себе ноутбук с тактическим планом операции. Передумал, взял ручку и листок бумаги. Размашистым почерком набросал несколько слов.
И выдвинул ящик с табельным «Макаровым».
Небо затягивало тучами. Начал накрапывать мелкий дождик. Вскоре ударила первая молния, а неслышному в глубине бункера грому эхом отозвался выстрел, как песчинка, раскалывающая форму надвое, разбивший несколько десятков жизней.

* * *

За Странником закрылись двери лифта тринадцатой накопительной башни. Десятый ярус, ничем на первый взгляд не отличающийся от предыдущих девяти. Всё те же машины, трансформаторы, адсорбаторы, реализаторы и множество других устройств. Но именно это место было избрано теми, кто назначил ему встречу. Почему? Демьяну предстояло это узнать.
Пронзительный, почти на пределе слышимости доносящийся звук работающих механизмов пронизывал всю башню, отдаваясь пульсом в ушах. Однако на этом этаже писк отсутствовал, благодаря чему тишина вначале показалась оглушительной.
- Звуковая блокада, дружок, - раздался откуда-то слева голос первого из тех, кто заговорил с ним у Врат. – Штука запрещённая, но отменно полезная.
- Я не помню твоего имени, и не знаю, кто ты такой. Расскажи.
- У меня нет имени. Как и у тебя его не было.
- Тогда как мне называть тебя?
- Это необязательно, я почувствую, к кому ты обращаешься.
- Тогда я жду.
- Твоё ожидание не будет слишком долгим. Итак…
И оба они провалились в глубину транса.
Зал Собора, огромная, необъятная махина вне пространства и времени, где достигшие достаточно высокой ступени духа вершили судьбы низших. И этот зал был полон.
По хрустальному мосту над пропастью, отделяющему трибуну от входа, шли девятеро в одинаковых длинных чёрных плащах. Мрачные лица с застывшим каменным выражением на них выдавали в людях тех, кого сейчас будут судить. И нельзя было сказать, что оставалась хоть какая-то надежда. Но Психеры шагали, не сбиваясь с ноги, как прошли насквозь не одно смертное поле и не одну астральную войну. Теперь их время, похоже, подошло к концу.
Мост кончился в нескольких десятках метров от Главы Собора круглой площадкой, где подсудимые остановились и замерли, как статуи с Вещественных окраин. Воцарилась тишина, длившаяся мгновение. Потом раздался голос, принадлежавший Главе:
- Вы пришли на Собор, Странники, и поэтому добровольно отказались от всей своей силы, тем самым предоставив нам решать вашу судьбу. Я прав?
- Нет, Глава. Мы не мертвецы и не исчерпавшиеся. Мы оставляем за собой силу и рост, - сказал один из Странников, высокий, с длинными, до плеч, тёмными волосами и серыми глазами. Он был сейчас само воплощения спокойствия, к которому стремились все без исключения жители Нексуса. Вот только достигали его немногие.
- Это против правил, - так же невозмутимо заметил один из судей ступенью ниже.
- Я знаю, - парировал Странник.
- Твоё знание бессмысленно, когда не подкреплено действием.
- Не вы ли придумали закон недеяния и невмешательства?
- Не вы ли его нарушили?
- Достаточно, - произнёс Глава, и перепалка тут же стихла. – Странники подлежат суду, и понесут наказание за нарушение Принципа Целостности.
- Из любого правила есть исключения, Судья, - подал голос второй Странник.
- Ты слишком долго бродил по Вещественным мирам, Психер. Законы должны соблюдаться, иначе их существование бессмысленно. А Нексус не терпит бессмысленного. Сейчас мы явим нашу волю.
Мгновенный обмен мнениями между сотней судей, и вот уже Глава, воспарив под купол зала, громким голосом стал зачитывать приговор.
- …и да будут отправлены на один жизненный цикл в Материальные планы, с тем, чтобы после окончания его быть восстановленным в Средоточии, как полноправные его жители.
Волна энергии, прокатившаяся по зрителям, донесла до подсудимых самые разные эмоции (от тех, кто ещё был на них способен) и просто мысли. Единодушием тут и не пахло. Почувствовавший это Глава немного растерялся. Далеко не все одобряли его решение.
Впрочем, не только жители Нексуса.
Внезапно откуда-то сорвался порыв ветра. Пока все ошалело крутили головами в поисках шутника, открывшего портал на материальную сторону, на трибуне появились трое. Три больших ворона.
Крылья первого из них отливали сталью, второй был сер, как пепел, а оперение третьего сверкало немыслимой белизной горных снегов. От них исходили такие флюиды энергии, что Психеры невольно стали отворачиваться, не в силах смотреть на то, что изменённому зрению представало одним большим пятном света…
…Где-то на главных электростанциях, поддерживающих защитные барьеры, выли сирены и сломя голову мчались по мосткам служащие. План чуть ли не трещал по швам. Захлёбывались подстанции, не в силах удержать перепад притока, искрили накопители и преобразователи. Жали на кнопку экстренного завершения работы в Информационном центре. Начиналась паника…
Никто не заметил, как из птиц гости превратились в людей. И начали говорить, властно отстранив Главу.
- Жители Средоточия! – сказал первый, весь в белом, негромко, но так, что все услышали. – Вы переполнили нашу чашу терпения. Пока ваши Психеры исследовали мир, всё было хорошо, план жил в мире и согласии. Но когда вся ойкумена была разведана, начался разброд и борьба за землю. Мы не вмешивались в ваши войны, пока не создалась угроза самой энергетической стороне плана. Тогда один из нас принёс в Нексус тайну перемещения вне пространства. Но после открытия астральных связей, по которым самые сильные из вас путешествуют, ваша жажда власти переросла в манию. Вы так гордитесь своими знаниями, но известно ли вам, что было двести циклов назад?
Ответом ему была гробовая тишина. Все, как завороженные, смотрели на трибуну. Глава и судьи попытались было что-то сделать, но превратившийся в человека второй, в одеянии, расшитом вместо золота или серебра сталью, одним движением руки заставил их потерять сознание. Всех триста человек, каждый – не последний по силе и уж конечно с соответствующей защитой. А барьеры Главы и вовсе слыли непробиваемыми. Но странный пришелец смёл их, даже не поморщившись. Цикл за циклом любовно возводимые и надстраиваемые бастионы ментальных крепостей были повергнуты в прах, и вся правящая каста оказалась в интересном положении – пока они не восстановят свои щиты, любой Психер, да что там, любой житель Нексуса, имеющий достаточно далеко идущие планы, сможет с ними справиться. В воздухе запахло большим переделом власти.
Белый продолжал:
- Этого вы не найдёте ни в одном источнике, ни в одной башне, ни на одной магистрали. Потому что ваши правители старательно вымарали эту позорную страницу истории Средоточия. Уничтожили все следы Великой Войны. О, даже я, не испытывающий большой любви к громким формулировкам, согласен с названием. Вы обезумели от того, что кто-то создал приспособление, позволявшее переносить тысячи людей из одного плана в другой. Вы собрали армию, какой не постыдилась бы ни одна империя. И начали войну. Один за другим планы были захвачены, не в силах сопротивляться. Вам было мало, хотелось больше, ещё и ещё. Выкачивая энергию из порабощенных, ваши Тёмные Психеры стали почти непобедимыми. Пока не столкнулись с нашими солдатами. С Уравнителями. Битва в Плане искрящихся Иллюзий продолжалась ровно один час. После этого жалкие остатки вашего черноплащного войска бежали, спасая свою жизнь. А мой брат шёл следом, переливая вложенную в Уравнителей мощь обратно в осушенные планы, пока от армии не осталось чуть более сотни. Силы хватило на всё. Кроме плана Иллюзий. Даже в самом преддверии вашей главной цитадели, Нексуса, мы оживили ближайшие окрестности. Вы думаете, ваши барьеры созданы в период наивысшего расцвета технологии? Нет, их построили мы.
Но сегодня ожиданию и терпению пришёл конец. Впервые вы судите невинных, ибо те увидели чуть больше дозволенного. Отныне и навсегда – Средоточие объявляется местом Суда неправедного, и да не смоется клеймо сие во веки веков!
Второй порыв ветра повалил всех сидящих вместе с креслами. Что-то громыхнуло, все трое воздели руки к куполу… и Демьян выпал в реальность.
- Ты видел суд, после которого один из нас отправился на поиски Троих, тебя отправили на Окраины, а остальные быстро исчезли отсюда, отделив себя от Главы максимально возможным расстоянием, - произнёс высокий. – Один цикл назад мы вернулись сюда, потому что прежнего Главы не стало, кончилась грызня за места в соборе, и никто не горел желанием ворошить прошлое.
- И что было дальше?
- Я прикинул кое-что, и высчитал, что долгое пребывание в Вещественных мирах вредит Психерам. А поскольку тебе, в переводе на годы, было всего около сорока, единогласно решили, что срок ссылки можно и сократить.
В мозгу Демьяна пламенным образом мелькнула картина – улица, издырявленные пулями стены, выщербленный асфальт и свисающие из окон безвольные тела в камуфляже.
- Ты убил моих людей, Странник.
- И что? Порождения Материи не имеют права на существование, - невозмутимо парировал высокий. – В тот момент мы были слишком заняты вытаскиванием тебя, чтобы обращать внимание на каких-то там солдат…
- Ты. Убил. Моих. Людей, – раздельно произнёс Демьян, внутри которого закипала ярость. – Тех, кто мне доверился, кто не один год служил под моей командой. Ты считаешь их недостойными? Тогда докажи мне, что ты достоин. И если да, то чего, кроме смерти?
- Материальный мир – иллюзия, имитация, ширма. Материя невозможна в нашей вселенной, только энергия, - мягко, словно объясняя ребёнку, что такое солнце, сказал высокий.
- Да неужели? На Земле придерживаются прямо противоположного мнения. Для её жителей чистая энергия, наделённая способностью мыслить – такой же бред, как для нас мыслящая материя. Закономерно, не находишь? – с каждым словом в Страннике просыпался человек, бурно протестующий против такого отношения к себе.
- Похоже, ты ещё не до конца избавился от воспоминаний, - задумчиво потирая подбородок, сказал его собеседник. - Придётся несколько ускорить процесс… Оператор…
И весь мир поглотила тьма, расцвеченная зелёными столбцами символов.

* * *

Вертолёт плавно зашёл на посадку, слегка скрипнув всеми сочленениями в момент касания земли. Зелёная дверь беззвучно отодвинулась, и изнутри на землю спрыгнуло двое хватких парнишек с автоматами, беря на прицел окрестности. В проёме замаячил здоровый бугай с гранатомётом. Лопасти не останавливали свой бег, видимо, пилот ожидал скорого взлёта.
Ни Новичок, ни, тем более, Камрад, раны которого начали понемногу загнаиваться, задерживаться в этом, мягко говоря, негостеприимном городе ни на секунду дольше не желали. Поэтому без лишних церемоний вышли к спасительному транспорту. Ребятки окинули их цепким взглядом и без лишних церемоний подтолкнули в нутро геликоптера. Амбал с трубой «Мухи» потеснился. Автоматчики заскочили в салон и отмахнули пилоту, который тут же дал вертикальную тягу. Машина поднялась в воздух.
Новичок и Камрад сидели напротив друг друга, встречающие бойцы, который так и не проронили ни единого слова – рядом с ними. Шкаф изредка высовывался в открытую дверцу, пилот что-то бубнил в микрофон шлема. В воздухе висело страшное напряжение, но Камрад, что удивительно, не мог раскрыть рта, чтобы как-то прояснить ситуацию. Хотя бы поинтересоваться, куда ж они всё-таки летят?.. Новичок сделался мрачнее тучи, словно только что проиграл в домино фамильный золотой умывальник. Все молчали с отсутствующим видом.
У не спавшего почти сутки Камрада перед глазами поплыли круги. Где-то вдалеке зазвенели колокола, на самой периферии сознания затянул псалом церковный хор.

 Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное?
 Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его.
 «Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их».
 Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им.
 Тогда скажет им во гневе Своем и яростью Своею приведет их в смятение:

  Вечный атеист Камрад слушал хор и никак не мог наслушаться. Тяжёлая, величественная мелодия лилась из врат духа, преломлялась причудливыми узорами в его измученном мозгу. И пронзительнее всех тянул свою ноту женский голос, а перед глазами переговорщика вставало лицо, которое было прекраснее всех лиц на свете и которое он никогда не сумел бы описать. Женский портрет сменился фигурой в чёрном и стальном, которая коснулась его мечом и шепнула: «Иди с миром, брат». Потом был человек в белом, который благословил его и произнёс: «Иди с миром, брат». Четвёртым же показался кто-то в сером. Он начертил на лбу умирающего пеплом крест и сказал: «Отпускаю тебе все грехи, вольные и невольные, и да не исчезнет знак сей во веки веков. Иди с миром, брат. Аминь». И снова в сознание переговорщика ворвался хор, но потом затих в отдалении. Камрад бросился за ним во тьму, стирая со щек слёзы и пытаясь догнать, вернуть это великолепие, ещё немного не просыпаться. Но музыка высоких сфер исчезла. Тропа Тьмы кончилась, Тропа Света не начиналась, это неправильно, но что верного в нашей жизни?..
Лишь одно долетело до Камрада с падающей звездой, прежде чем он очнулся в энергетической подложке плана Искрящихся Иллюзий:
- Седьмая печать, помни о Седьмой печати…
Песчинка упала, раскалывая форму надвое.

Алматы, 2005-2006 гг.