К вопросу о критике Артека О. Целебровского. Серия 3. Подчасть 1

Третья серия критического анализа литературного произведения О. Целебровского "Артек", о неизбежности которого вот уже в течение более четырех месяцев говорил Ла Саль, свершилась!
Автор рекомендует знакомиться с опубликованными материалами на фоне "Urian Heep" - именно под эту музыку и под дешевенький портвейн типа 72 они создавались, и думается, это поможет читателям лучше воспринять текст, воссоздав соответствующую атмосферу.

Эпиграф:
 "Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог".
(Л.Н. Толстой в письме критику Страхову).

хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Прежде чем приступить к дальнейшему литературно-критическому анализу исторического труда всесоюзного масштаба о собственном жизнеописании небезызвестного уже нам прозаика-мемуариста О. Целебровского под названием "Артек" (кодовый подзаголовок работы - "Как мамонты стали людьми"), и, собственно, к непосредственной проработке рассматриваемого художественного произведения по главам, по страницам, по строкам, по предложениям, по фразам, по словосочетаниям, по словам, буква за буквой, - сделаем так называемые лирические отступления. При помощи лирических отступлений в литературоведении, как известно, и автор-критик имеет возможность усилить с его точки зрения нужное восприятие и оценку читателями той атмосферы бытия, данного нам в ощущении, в которой создавалось оцениваемое нами литературное произведение…

Так когда же все-таки были написаны мемуары О. Целебровским? В 70-е годы сразу после посещения знаменитого лагеря, предложив их затем к опубликованию на всеобщее обозрение в каком-нибудь органе пионерской печати?.. Или, предположим, в 80-е годы, уже будучи совершеннолетним да еще и с высшим образованием, выступив, к примеру, с восторженными тезисами в прямом эфире по радио или телевидению касательно воспоминаний про свое пребывание в качестве пионера-активиста в системе советских пионерских лагерей?.. Нет, ответ однозначно отрицательный: ни в 70-х, ни в 80-х годах этих правдивых записок не существовало и в помине! А почему мы так безапелляционно приходим к такому выводу? Да ответ проще пареной репы - ни Чубайсов, ни Березовских, к делам которых так и чувствуется и восхищение, и обожание и зависть от нашего артековца (а ведь совсем не трудно понять, что сей факт красноречиво характеризует моральный уровень не этих господ, а собственный нравственный уровень нашего писателя в глазах читателей!), тогда и в помине не наблюдалось в его ячейках памяти! И если, по выражению О. Целебровского, мы немножко дружим с логикой, наукой о законах и формах мышления, то значится так получается: опус о мамонтах был состряпан Целебровским где-то примерно на рубеже XX-XXI веков, в период расцвета так называемой демократии, при которой "разрешено было стать смелым" и поощрялись, образно выражаясь в форме метафоры, плевки в свое советское прошлое. А наш мемуарист-повествователь к этому времени разменял уже 4-й десяток, как говорится, стал не мальчиком, а мужем. Этот факт нам следует принять во внимание еще и потому, что при дальнейшем рассмотрении "целебровских" материалов об Артеке могут возникнуть, уважаемый читатель, некие "казусы", простительные разве что ребенку-школьнику, но не достойные журналистов с высшим университетским образованием.

После лирических отступлений продолжим наши рассуждения. Обратим внимание, читатель, на, употребляя горьковское выражение, "первоэлемент" литературы - язык, который использовал наш сочинитель, создавая словесные образы, так могущественно апеллирующие к нашему воображению. Этот язык повествования, или, если сказать другими словами в виде перифраза, художественная ткань, богато изобилует так называемыми вводными словами.
То и дело абзац, предложение или глава начинаются фразами: "кажется", "почему-то", "интересно", "считалось", "наверное", "видимо", "говорят", "кто его знает", "какой-то", "куда-то", "какого-то", опять "почему-то", снова "почему-то"…Здесь необходимо пояснить для ясности, что под вводными словами (словосочетаниями) в синтаксисе понимают интонационно обособленные слова внутри других предложений, выражающие разные виды отношения говорящего к сообщаемому.

И что же получается? Какое же отношение к описываемому чувствуется в опубликованных на всеобщее обозрение записках описывающего о событиях 30 летней давности? Судя по употреблению автором-летописцем вышеперечисленных своеобразных вводных слов, создается впечатление, вернее, описывающий пытается создать такое впечатление у читателей, - что наш повествователь как бы находился вне происходившего с ним, как бы это все происходило помимо его воли и желания, якобы вопреки его тогдашним мировоззрениям и как-будто бы он не имеет к этому никакого отношения. То есть, по его же словам, он просто поступал так и был к своим дальнейшим поступкам всегда готов потому, что если ему кто-то что-то говорил, при этом ничего толком и не объяснив, он немедленно принимался за выполнение заданий типа "пойди туда, не знаю куда - принеси то, не знаю что"… А ведь речь то идет вовсе не об участии пионера Целебровского в школьной детской художественной самодеятельности в роли героя русских народных сказок или о пребывании его, допустим, в детской исправительной колонии соответствующего режима, или в детском доме для детей с умственными отклонениями, или, вы меня, конечно, сильно извините, в концентрационном фашистском лагере для детей, куда, как известно, получают путевки не только по "разнарядке", но еще и "бесплатно".

Мы, естественно, далеки от мысли, чтобы, опираясь на некоторые синтаксические законы и правила, представлять нашего мемуариста в роли непонимающего, простодушного, бесхитростного простофили, думающего, что путевку в Артек можно было купить за "большие" деньги любому желающему. Нет, мы так не считаем. Мы думаем, что такой "подарок судьбы" можно было только заслужить! И этому свидетельствуют доказательства, вытекающие непосредственно из признаний самого автора в изобилии, сравнимом разве только что с использованием им в своей лексике вводных слов, о которых речь шла выше, в изобилии фактов, подтверждающих закономерное пребывание отрока Олега в престижном Артеке. Посуди сам, читатель, как боролся за дело коммунистической партии, по его же воспоминаниям, юный предартековец и он же, но уже на правах истинного артековца. Почти цитирую:

 Я, Целебровский Олег, пионер, проявивший себя с жуткой активностью в работе пионерской организации и высокую готовность в борьбе за дело Компартии, юный ленинец, всегда избираемый на какие-нибудь должности и добросовестно выполняющий обязанности то звеньевого, то председателя совета отряда, то члена совета дружины, то флажконосца, а то и постоянного слушателя школы пионерского актива, торжественно заявляю, что несмотря на то, что я мог бы перевести через дорогу несколько тысяч старушек (а как это можно было бы подтвердить документально и по каким расценкам, и кто бы оценил? Ведь нормально воспитанные люди делают это бескорыстно!) или сдать в металлолом машину родителей (не стиральную, а автомобильную стоимостью примерно 5000 рублей. А на чем бы мы катались туда - сюда, как искренне спросил папа?), тем не менее, я вместе с мамой и папой приняли решение, констатирую, что моим родителям пришлось выложить за путевку аж 180 рублей для того, чтобы я попал в Артек, пусть хотя и не бесплатно, а все равно на халяву, как сказали родители! Ведь для некоторых простых смертных это по тем временам были очень большие деньги. А для меня, для нас это было естественно и законно - примерно одна месячная зарплата моей мамы или полполучки моего папы! Делов то всего! Главное - путевка! А деньги - дело десятое! Пришлось выложить. Ведь копейки же! И ни каких бабушек не надо переводить, и автомобиль семейный цел и невредим! И волки сыты, и овцы целы!

А почему, собственно, выпало такое счастье побывать в престижном пионерском лагере именно некоему Целебровскому? А потому, что он это счастье честно заслужил, заработал, завоевал непосильным трудом и, в конце концов, не отказался от поступившего предложения и соизволил воспользоваться так называемой "разнарядкой". Можно подумать, что Целебровскому навязывали силой эту путевку, а он всем своим существом сопротивлялся этому, жаловался родителям, отказывался от путевки, говорил, что, мол, не достоин. Говорил, что не знает, в чем заключается постоянная готовность к борьбе за дело Коммунистической партии, потому что никто ему это толком никогда не объяснял и что это для него есть загадка (даже до сих пор по прошествии свыше уже 3-х десятилетий, как оказывается)! - Как бы не так! Совсем наоборот. - Не говорил он это тогда, факт. Не только не говорил - да и не думал так. И это не было для него никакой загадкой, тоже факт! И в Артеке он побывал, тоже факт! Почему? А потому! Перечитайте, пожалуйста, читатели, наши предыдущие думы о былом еще раз! А также внимайте дальше…

Примечание: Данная 3-я серия по техническим причинам разделена автором на две подчасти. Вы ознакомились только что с первой. Приглашаю читателей прочитать и подчасть номер 2,а то как-то мысль получается незаконченной.