Морфий

 Морфий

Ночь. Свет уличного фонаря отражается на холодном кафеле, освещая палату. Проснувшись, он не сразу понял, где он, хотя находился здесь уже целую вечность.
Ему так и никто не объяснил, что с ним произошло, почему он на больничной койке, а не дома, со своей семьёй.
Это было его первое полноценное пробуждение. Полноценное потому что, до этого, просыпаясь, он понимал, что ни руки, ни ноги его не слушались, он не мог даже открыть глаза, мог только слышать. Слышать плачь мамы, слышать, как врачи назовут его безнадёжным, слышать, и ждать, ждать, что будет дальше.
В этот раз он смог открыть глаза, смог осмотреться вокруг. На то чтобы подняться, сил не хватило, но он был рад тому, что постепенно приходит в себя.
Кроме него, в палате никого не было, да и палата напоминала скорее больничную кладовку.
 С каждой минутой, пробуждения, его боль пробуждалась вместе с ним. Постепенно, он стал чувствовать и руки и ноги, но это было не то приятное чувство, о котором он мечтал, это была адская боль, пронзающая конечности. «Надо позвать кого-нибудь»,- решил он. Но уста его не слушались. Ему удалось лишь издать слабый стон. Боль пульсировала в его мозгу. Его истощённое тело начало трясти, и приступ заставил его взреветь. В один миг, ему стало наплевать на всё. Захотелось просто умереть.

Было немного заполночь, когда в больнице раздался крик.
Стараясь не шуметь, дежурный врач вбежал в сестринскую, увидев дремлющую за столом сестру, произнёс: “Таня, срочно, пацан из “тяжёлой”, обезболивающее готовь, я к нему…”. Сестра тут же пришла в себя ото сна, достала из кармана ключ, открыла сейф, стоящий в углу. Достав ампулу, она закрыла сейф и сделала запись в больничном журнале. Взяла из другого шкафа шприц. Пол минуты спустя , она вошла в палату для тяжело больных. Доктор уже перевернул больного на живот: “Колотит всего, надо держать”, - доктор взял у медсестры шприц и ампулу из сейфа. Сестра прижала несчастного за плечи к матрасу.

Он не почувствовал укола, но почувствовал, как по телу распространилось тепло. Боль прошла в одно мгновение и сменилась приятным чувством эйфории. Ему показалось, будто он провалился в небытие. Маленькая палата показалось хоромами, скрипучая койка показалась облаком…
Врач и сестра по-прежнему стояли над ним:
- Сколько ему?- тихо спросила сестра
- Четырнадцать.
- Неужели без этого никак?
- Никак. Да ты не бойся, если выкарабкается, соскочит…