Максимка. Журавль

Крепкий коренастый паренек воспитывался без материнской ласки. Отец тяжело трудился и до и после ее смерти. Как и положено, в деревенских семьях воспитывали кнутом и пряником. Но про пряник часто забывали. И после очередного кнута мальчик убегал в поле. Он, словно жеребенок, бегал на воле. И только голод возвращал его домой. Отец был суровым, но отходчивым.Его длинная серая борода спускалась до пояса. Он был старообрядцем. Пил и ел только из своей посуды. Доставал свои медные трехъярусные иконки, что-то шептал, крестился и только потом приступал к трапезе.
Алтайский край славился разнообразием птиц. Лето здесь было жарким, а зима холодной. До революции людей было больше зажиточных. Но после остались только лентяи. Всех тружеников сгрузили в вагоны и отправляли медленно умирать на Калыму. Схоронились те, кого бабы в поле в борозды закапывали. Красные придут, порубают мужиков как капусту. Белые все из амбара выгребут. Уберегла жена мужа, да у самой вот сердце не выдержало. Остался только кучерявый мальчишка. Имя Максим мать успела ему дать. Не по годам высокий, крепкий. Не раз он сможет постоять за себя могучими кулаками.
Рос Максимка, как вольный пес. Отца, конечно, побаивался, но кнута нисколько. С ранних лет ходил на покосы. Пас бычков. Часами заглядывался на журавлей. Их было там так много, что однажды он поймал одного за ногу. Журавль не испугался, он любопытно разглядывал мальчика, а мальчик его.
- Как хочу я быть таким же свободным, как ты! Как хочу я летать!
Послышался гул "кукурузника". Максим взглянул в небо и выпустил журавля на волю. Ведь и журавль волю любил больше, чем Максимка - родного отца. Рев мотора становился ближе. Из "кукурузника" выпало черное пятно. Словно белый бутон роз, раскрылся парашют. Ветер нес его в стог, где лежал Максимка. От восторга мальчик разинул рот. Парашютист приземлился рядом!
- Давай помогай! Чего рот разинул. Тебя как зовут?
- Максим.
Парашютист высвободился от ремней, аккуратно сложил купол. И свалился в стог.Его кожаная курточка пахла необычно. Мальчик, не скрывая любопытства, разглядывал парашютиста. Сам он был одет в лохмотья, всегда босой, весь в мозолях и ссадинах.
- Хочешь такую же.
- Нет. Я летать хочу!
- Учишься в школе?
- Нет. Батя не пускает. Бычков пасти некому.
- А чтобы летать, надо учиться.
- Батя меня не отпустит.
- А ты очень хочешь летать?
- Больше жизни как хочу!
- Ну, тогда тебе бежать надо из дома.
Парашютист достал сигареты и закурил.
- А как бежать, дядя?
- Идешь на станцию, садишься в товарный вагон, а когда будет большой город, выходи. На станции крутись около милиционеров. Тебя отвезут в приемник-распределитель. Ты должен придумать себе новое имя и молчать, откуда ты. Там тебя отмоют и будут учить. Учись хорошо. Потом в летное училище поступишь и будешь летать. Все понял?
- Да.
- Ну все, Максимка, мне пора.
 Максим еще долго провожал взглядом уже почти растворившуюся на горизонте точку, удалявшуюся в сторону станции.