А волга знает куда течёт 1часть

Ефим Щерба, Александр Щерба

А ВОЛГА ЗНАЕТ КУДА ТЕЧЁТ

Невозможные хроники


1. «ИЗДАЛЕКА ДОЛГО…»
В библии она упоминается как «Фалег», в хрониках Птолемея – «Ра», в Средние времена – «Итиль», калмыки звали – «Иджил», фины – «Йоки», а тюрки – «Идел»…
Не было ещё на земле продвинутых сапиен-сов, потому и не знала Река, что во всех географиче-ских картах планеты утвердится её единое назва-ние – «ВОЛГА»…
Любила она золотистый песок на своих бере-гах, на нём так хорошо отпечатываются птичьи следы, дорожки проползающих улиток, копыта да ла-пы зверей, барханы от ветра…. Прошло время, и стали появляться там оттиски босых ступней бурлаков.
…. Знала Река, что эти печати на самом-то деле – письмена. Зашифрованная информация, которая ждёт своего Шлимана…
Берегла река эти записи, не смывала, просила ветер не поднимать уж очень большую волну.
А вот, когда пошли пароходы, трудно стало…. С этими железяками не очень-то договоришься.
Ну, а ещё позже, слишком цивилизованные лю-ди перестали не то, чтоб читать, но и даже заме-чать всё это…
Да и её-то саму замечали ли? Использовали…
Умные люди…. Вкуснейшую Волжскую рыбу, вылавли-вали они, не зная меры…. Они приневоливали рабо-тать, носить на себе разные тяжести, засоряли её русло топляками сплавляемых брёвен, заставляли таскать танкера с вонючей нефтью, да ещё и с берегов опустили эти проклятые трубы со всякой дрянью и химией…. Отравляли…
 Городили плотинами, принуждали вертеть лопасти турбин…. Они губили речных обитателей, а потом пытались спасать вододелителями…. Не по-шла рыба, куда указывали, глупая…
  Создали водохранилища, и совсем не обратили внимание, как трудно ей дышать на меляках между Казанью и Горьким, где пароходные винты буквально продирались по дну…. В голубой крови её проявились бледные тельца песчинок.… Белокровие, рак…
Не сдавалась Река, держалась…. Уж очень щедро одарила её в детстве природа, такое богат-ство сразу и не разворуешь.…Было в ней в достат-ке всего – и красоты, и дикости, и простора, и изоби-лия…. Кое – что осталось…
Течёт река, меняет всё время характер, где-то бурная, полноводная.… Где-то тихая, спокойная, ленивая даже.
Играет, притворяется? И как угадать, что в данный момент надо сделать – то ли заорать: «Хапайте ки-слород!!!», то ли затаить дыхание, боясь спугнуть тишину…
А лучше всего, не мудри, Человек, просто люби её! Люби во всякую погоду, люби в хороший клёв и в безрыбье; когда тебе легко и когда трудно люби … Река ответит…

2. «ПОСЛАЛ…»
За скромной табличкой на высоченной двери с фамили-ей и инициалами, находился распорядитель множества фондов, директор каких-то комплексов, председатель правления крупного банка, коммерческий деятель меж-дународного масштаба – сам «Ахастов В.И.»
Какой именно частью своего крупногабаритного тела открыла изнутри дверь с этой табличкой секретар-ша Диана, неизвестно, но только вылетела она из ка-бинета обожаемого шефа как шпага из ножен, какого - нибудь Дартаньяна.
 Довольно громко перечисляя способы, каковыми она хотела бы расплатиться за неподобающее обра-щение, дама объяснила зашедшему в приёмную и по-раженному Антонычу – «Послал!»…
Безусловно, выражение «Иди на …известный мужской орган!», левая рука начальства Диана слы-шала далеко не в первый раз.
 Эта фраза звучала из уст В.И. как приглашение – распоряжение, когда ему хотелось «по быстрому обез-жириться» (именно так он называл оперативный каби-нетный секс).
 Звучали эти слова и в добродушно–сытой тональ-ности в смысле: «Хватит дорогая, пора и уходить…»
 Бывало, что эта идиома применялась с целью вы-проводить Домну, если разговор предназначался не для её ушей.
 Но в этот раз, не успевшую ещё толком зайти в кабинет величавую мадам, направили именно по это-му конкретному адресу, причем послали зло, не тер-пящим вопросов и возражений криком.
 Правая рука Президента, начальник охраны под-полковник в отставке Махрогин Владлен Антонович, сочувственно выслушав гневно-слезливый монолог женщины, отправил её в туалет успокоиться и при-вести себя в порядок.
 А, при внушительных объёмах Дианы, времени на это действо нужно было немало.
 Родители нарекли новорожденную Домной, в честь покойной бабушки, но физические кондиции девочки
и это имя совпали на удивление…. Школьное про-звище –«Доменная печь», а проще «Печка» точно опи-сывало её монументальные формы. При очень мило-видном личике, коротконогая девица имела стати классической русской красавицы, – всё было очень велико и весьма впечатляюще. Ещё в школе, на уро-ках физкультуры, команда «Видеть грудь четвертого человека!» для всех стоящих правее, получалась не-выполнимой, – бюст девушки перекрывал весь обзор. Ну, а её грациозной походке могли позавидовать и королевские пингвины Антарктиды.
 Ясно, что древнее «Домна» современную барышню не устраивало, она при получении паспорта сменила имя на «Диану», требовала звать себя «Дайана», но, для своих, так и осталась Печкой…
Выбирая себе помощницу, Президент из всех кандидатур предпочёл именно её – «Мне эти Ваши «ходули от ушей» и даром не нужны, а вот деваха что надо! Проверить как у неё с извилинами и брать».
Дианочка все ожидания шефа выполняла все-гда с блеском и вдруг такой афронт…
Антоныч проводил взглядом нижнюю часть Печки, посадил к телефонам одного из охранников, и решительно вошел.
 Он поприветствовал начальство, дождался от-ветного кивка и привычным тоном начал утренний доклад. Президент вроде и слушал, но никаких вопро-сов не задавал, и ЦУ не последовало. Вообще, по вы-ражению его лица, Владлен Антонович понял, что мысли шефа где-то далеко, и это «где-то» совсем не связано с делами фирмы, уж очень какой-то несоб-ранной выглядела физиономия старого друга.
***А дружба действительно была со стажем.
  Более двадцати лет назад молодой оператив-ник райотдела милиции Владька Махрогин зашел с приятелем попить пивка в павильоне правобережного парка отдыха. Рабочее время давно закончилось, одет был в гражданском, не в форму, – поэтому никаких препятствий к осуществлению мероприятия, вроде, не было. Они взяли по паре кружек, постучали о край столиков пересохшей воблой, почистили идеальную пивную закуску и приготовились блаженствовать.
Но спокойного отдохновения не получилось. В павильоне оказалась уже хорошо подпитая братия, среди которой затесался один из бывших клиентов опера. Узнав своего обидчика, он немедленно настро-ился на отмщение и, зайдя с тылу, от души прило-жился…. Ошарашенный, расплескавший напиток, Влад сверхбыстро разобрался в ситуации, развернулся, и ответил отличным прямым в челюсть, даже не рас-смотрев толком, кто перед ним.
И началось. Дружки зека кинулись помогать своему, наши приятели успешно оборонялись, а точнее, вся баталия легла на умелые руки одного Владлена. Его напарник, в основном, только наблюдал, как чело-век семь нападавших один за другим превращались в неподвижных и ползающих кандидатов на карету скорой помощи…
Такое поведение работника славных органов, да ещё и в злачном месте, вышестоящие товарищи по-считали неподобающим, и крупные неприятности человеку гарантировались.
 Но, по удачной случайности, во время стычки в павильоне находился и Ахастов. То, как мент в штат-ском раскидал целую ватагу далеко не слабых, разъя-ренных мужиков, понравилось будущему Президенту неимоверно.
 Пара слов одному нужному человеку, звонок дру-гому – и грозное выражение лиц Махрогинского руко-водства сменилось на благожелательные гримасы.
 Виктор Иванович познакомился с Владом, не стал скрывать своё влияние, и они начали изредка встре-чаться, выпивать, оказывать взаимные услуги (при этом Влад спокойно выполнял просьбы, сам почти ни о чём не просил) и, вообще, мужики очень симпатизи-ровали друг другу.
  Ну, а после начала перестройки, когда Ахастов перешел на легальное положение, он предложил под-полковнику распрощаться со службой. Махрогин не колебался и минуты, ушел из органов сам, увёл с со-бой надёжных сотрудников и взялся за новую дея-тельность. Считался официально начальником охраны, а фактически являлся самым доверенным лицом ше-фа, советником и первым замом. Очень скоро все, кому надо, знали, что решение любых нужных во-просов начинать надо с Антоныча.
 ….Естественно и сегодня, не мог друг оставить Президента в подобном состоянии. Он помолчал для приличия минут несколько, потом сказал совсем не-официально: - «Ну, хорош, ВиктОр, давай выкладывай, что стряслось»?
 -Ни хрена ничего не стряслось! Чего ты?… Пошли Вы все…
 -Куда пошли? Уточнять соберёшься? Я, в принципе, и сам допёр, ну а всё-таки?
 -Да ладно, ладно уж… Начал свои ментовские штучки… Я тебе не терпила на допросе.… Расскажу, только как-то… Короче, видел сон я сегодня.
 Сижу с одним мужиком, выпиваем, разговарива-ем.… И так мне хорошо с ним, легко, приятно….
 Короче, кайф полнейший. А проснулся, – его нет, и такая вдруг, сразу тоска навалилась, хоть к стенке ставь…
 Ну, поднялся, покурил, размялся, умылся – не про-ходит, гадство, настроение!
 Тут, понимаешь, ну как, счастлив был я с ним, а один, без него, пропадаю и всё! Вот уже полдня прошло, а я к окошку подойти боюсь, так и тянет прыгнуть с восьмого.… И стыдно, и тошно, всё ведь соображаю…
Президент остановился, а уже готовый облег-ченно заржать Владлен, вгляделся в лицо друга, и резко сменил пластинку.
 -Кто был этот мужик, запомнил?
 -А хрен его знает! Я вот всё утро вспоминаю, – не видел я его раньше!
 -Где сидели - то, где пили? Что за место?
 -А хрен его знает!
 -Ну, а говорили о чём? Мужик, какой из себя? Похож на кого? Приметы?
 -А хрен его знает!
 -Ты чё заладил одно – «Хрен знает, хрен знает»… Я его по делу спрашиваю, а он.… Хоть что-то ты помнить должен…
 -Да помню я, но как-то всё.… Называл он меня ещё странно, вроде Центровой? Да нет, не так…Главное – легко мне было с ним, а вот без него…
Начальник охраны поднялся с места и, уже другим, служебным тоном, заявил: - В общем, так, Вик-тор Иванович, я сегодня, к трём часам, приглашу к Вам одного художника-криминалиста. Он этого субчи-ка по словесному портрету как живого нарисует.… Изобразит.… Это только кажется человеку, что он не помнит ничего. При умелой постановке вопросов всё
вспомнится, а уж спрашивать этот мой знакомец научился, будь спок.
 -Ты что, всерьёз что ли решил… Человека из сна достать? Ну, ты Влад и сам, я смотрю …
 -Да в порядке я, в порядке.… И ты в порядке. А только знаю я тебя, раз втемяшилось в калган твой – пока не выдернешь гвоздь, ты и сам, и нас всех…
И уже в дверях остановился, ухмыльнулся: – В общем, операция « Розыск » начинается! Найдём мы твоего фантома - Фантомаса!

3. «ДОСЬЕ»
 Аббревиатура МММ появилась в жизни нашего ге-роя лет за сорок пять до возникновения известной россиянам коммерческой аферы…
Дело в том, что будущего чемпиона Республики в полутяжелом весе звали Мороз Михаил Матвеевич, и родился он вскоре после Войны…
Появился на свет и жил в известном волжском городе в самом устье великой реки, в самой обычной советской семье…
Родители были чистокровные евреи, изрядно обрусевшие за прожитые годы.
Отец в войну стал коммунистом, (как и многие, написал заявление перед боем), приехал с тяжелыми последствиями ранений и прожил недолго.
Мать впоследствии замуж выходить и не дума-ла, работала медсестрой в районной поликлинике, и посвятила свою жизнь единственному сыну.
Дом, где вырастал Мишка Мороз, находился в центре города, недалеко от набережной Волги, и был построен в конце позапрошлого века одним из бога-тейших предпринимателей.
Занимало это двухэтажное, квадратной формы строение с большущим двором внутри целый квар-тал, а по высоте вполне конкурировало с современ-ной пятиэтажкой.
Четырехметровой высоты квартиры, огромные окна и двери, паркетные полы – остатки былой роскоши доходного дома, но, в то же время, и печное отопление, и дощатый туалет посреди двора, и вода в колонке, правда в соседнем доме…
 Входные двери всех квартир смотрели во внут-ренний двор первого этажа, или выходили на общую деревянную веранду второго, поэтому вся жизнь обитателей сорока квартир проходила на глазах….
 Все знали друг друга с рождения, вся подноготная каждого семейства была известна всем, радостные и горестные события сопереживались соседями обяза-тельно…. Здесь бывала и многолетняя вражда, и зака-дычная дружба, и многоквартирные скандалы, и взаи-мовыручка…
Вещи во Дворе кочевали, ходили по рукам, как по кругу…. Случалось, что на том самом диване, где умерли трое его владельцев, зачинали еще пятерых.
Летом, в жару, на веранде вечерами сдвигали столы и играли в лото, а ночами спали там же, на свежем воздухе…
С разных сторон двора были два огромных прохода – близнецы-братья метров по десять в длину, больше трех высоты, с ободранными грузовиками кирпичами по бокам. Арки-то рассчитывались на проезд карет и подвод, но времена гужевого транспор-та кончились, а завозить дрова, уголь и прочее, было необходимо.
Проблема отопления была непрерывной голов-ной болью и жильцов, и пожарных. Каждая квартира
имела во дворе свои сараюшки для дров, амбары, как их называли тут.
Топливо было необходимо ежедневно доставить в квартиру, эта обязанность в основном выполнялась мальчишками, а где еще найти такое удобное место для организации военных «штабов», пиратских пещер и прочих приключений...? Каким образом здесь го-дами не случалось пожаров – никакая теория вероят-ности объяснить не способна.
Если бы Дом этот описывал поэтически на-строенный человек, он бы нашел, возможно, такие слова:
«…Строение напоминало аэродинамическую трубу, – человек нарождался, и его через один из про-ходов втягивало во Двор, где он всю свою жизнь рос, болел, учился, рожал детей, радовался - пил, огорчался - пил. И после - умирал, и через второй проход этого же Двора его вытягивала наружу высшая сила об-новления…»
А, человек практический сказал бы, что Двор имел два выхода: Один - в детство, на пустыри для игр, на Волгу, на беззаботность... А, Второй - в школу, на учебу, на работу, на хлопоты и тяготы…
Ну, а для мальчишек – Двор это большая часть жизни.

За нашим бытом бедненьким
Большие чувства полнились…
За нашим веком средненьким
Желания исполнились…
Брал водку у лоточников,
И провожал подругу…
Трамвай для полуночников
Все бегает по кругу…
Плохое совершается,
Хорошее - бывает…
И кем-то замышляется…
И кто-то помогает…

4. « ГОЛУБОЕ ДИВО »
Совсем в дальние времена приземлился в ни-зовьях Волги аппарат космический. Вышли инопла-нетные люди, увидели они неоглядную водную ширь, заросшую зеленью равнину, услышали гомон тысяч птичьих голосов, разглядели многочисленные следы животных на земле, порадовались, что не надо всяких опасных хищников изводить. Оценили и круги на во-де, изобилье рыбное …
Никто ещё не жил на этой земле, никто не встретил их ни с дружбой, ни с враждой. По шари-ку уже много людских поселений, а здесь редко-редко проскачет всадник на лошадёнке невзрачной…
Но как хорошо было здесь отдохнуть после долгих странствий.
А затем, двинулись пришельцы вверх по тече-нию, они разочаровались, когда увидели, что очень скоро полными жизни станут лишь только берега реки, а за ними, чуть дальше от воды, растянется тоскливая, плоская степь с редкими растениями…
Тогда построили они плоты и поплыли об-ратно вниз к устью, и смотрели на полюбившуюся им землю, и задумали основать здесь свою базу от-дыха…
И ещё решили они добавить прелести этим местам. Посадили в дельте реки привезённые с дру-гих планет семена дивных цветов. Прижились сеян-цы, и выросли на воде красавцы, которых назовут Каспийской Розой, лотосом….
 Где же ещё на этой земле найдёшь большие, тропического великолепия цветы, способные выдер-жать на природе, (не в теплицах, в парниках), доволь-но суровые холода и ветра, перезимовать подо льдом.… А жарким летом показать миру неземную красоту…
 Катились воды Реки, катилось и неудержимое Время…. Много людей поселилось здесь, много хоро-шего, ну и больше чем достаточно плохого, принес-ли они в эти места.

5. ЭЛЬДОРАДО
Решение заняться икорным бизнесом появи-лось у молодого Ахастова где-то в середине шести-десятых годов, во время его командировки в Моск-ву…
Выпускник РЫБВТУЗА волею судеб, вскоре после получения диплома оказался в должности ме-ханика строительного треста, и как самый молодой был направлен на очередной семинар по гражданской обороне.
 Но основной целью являлось, во что бы то ни ста-ло выбить в Госснабе остродефицитный цемент.
 Получив необходимые теоретические инструкции и практическое приложение, в виде внушительной пор-ции черной паюсной икры, завернутой в плотный пергамент, он выехал выполнять задание…
Огромное учреждение, бюро пропусков и мили-ция на входе, заоблачная должность высокопоставлен-ного чиновника, которому и нужно было вручить заяв-ку и презент – всё вызвало у начинающего толкача старческую вибрацию молодых и крепких нерви-шек…
Но, получилось просто. Едва он получил про-пуск и проник за турникет, его направили в гардероб, хотя сдавать туда по летнему времени было и нече-го. «К Геннадию Гавриловичу», было сказано почти-тельным полушепотом.
 -«Вы к кому, молодой человек? Понятно… Лифт, пятый этаж, налево, второй кабинет.… А «это» - да-вайте сюда, давайте, мы разберёмся…»
Испуганный, готовый к возможному задержа-нию, молодой специалист безропотно отдал вещест-венное доказательство и на ватных ногах отправился по указанному маршруту.
Войдя в приёмную, он увидел очередь деловых посетителей с бумагами в руках, робко пристроился с краю, но одна из секретурок подозвала его и, не за-давая вопросов, ввела в кабинет.
Большой начальник кивнул головой, принял из дрожащих рук заявку, взглянул, хмыкнул и нажал кнопку селектора – «Гаврилыч, сколько там? Гово-ришь, килограмм восемь - девять? Ясненько…»
Виктор в ужасе закрыл глаза, но, однако, ус-лышал: «Всё - не дам, но процентов семьдесят в конце квартала получите. Оформляйте». Остальные операции завершились с фантастической оперативностью…
В этот же вечер, Ахастов с соседом по номеру в останкинской гостинице, направились в ресторан. По незнанию, наши, весьма прилично разодетые в им-порт провинциалы, зарулили было в «Интурист». Они не успели сказать и словечка, как им вежливо пре-подали урок политкорректности, и отправили в заведе-ние для патриотов своего отечества.
Приезжие не особо расстроились, перешли в другое крыло здания, угнездились в мягкие кресла, по-смотрели меню, сделали шикарный заказ с коньячком и чем-то фирменным (не каждый день в столице), и стали ждать.
Парни молодые, чернявые, один даже с усика-ми, они и по стакану воды выпить не успели, как к ним подсели две сексапильные девицы.
 -«Ребята, Вы с Кавказа? Можно к Вашему столику одиноким девушкам?»
 Мальчики моментально просекли ситуацию, начали выдавать грузинский акцент, любезничать, – но дос-тавили заказ.
 Увидев принесённое, дамы презрительно фыркнули: - «Ну, трепачи, ещё брешут, что кавказцы, а сами даже икры не заказали!» – и покинули несостоявшихся ка-валеров.
Командированные не стали рвать на себе при-чёски, посмеялись, хорошо выпили, хорошо закусили и благополучно отправились спать.
Но Ахастов все же заглянул в меню, увидел стоимость этой самой деликатеси – и поразился.
Оставшееся время в Москве, затем двое суток в поезде, он усиленно размышлял. У них в низовьях, в правобережном спутнике областного города, ходили по этажам мамаши браконьеров и упрашивали купить этот дефицит, причём за цену пятидесятиграммовой порции в столичном ресторане предлагали литровую банку …
Результатом долгих тягостных раздумий стало то, что вскорости Витенька организовывает себе ещё поездку в Центр. В самолёт нагло берёт с собой не-сколько килограмм продукции, и сбывает в Москве первому попавшемуся официанту. В результате – барыш в размере месячной зарплаты с премиальны-ми и командировочными.
Дальше, – больше…

6. «ВНИЗ ПО ВОЛГЕ…»
 -«Вот послушай, центурион, расскажу я тебе…. Да нет, не историю, не легенду-сказку, а правду.
Развилась много миллионов лет назад в галак-тике одной цивилизация особенная, продвинутая.
 Всего, что хотелось, достигли они, всё пере-пробовали, всё преобразовали…. Думали, понимаешь, чем бы ещё заняться им, всемогущим, и решили, что только отдых и спорт подходят…
 Начали летать по космосу, искать места, где кайф словить лучше всего, да с кем силой померить-ся. Не воевать, конечно, с этим они давно покончи-ли…
Мотаются, значит, по вселенной, изучают единоборства всякие…
Да не «человечки зелёные», не смеши…. Они вид любой принять могут – хоть динозавр, хоть мик-роб…. От планеты, на которую прилетели, зависит… Если там шестирукие анаконды ползают - они тоже, если какие медузы, амёбы – они и в этих за-просто …. Если там привыкли щупальцами размахи-вать, так и они себе такие же конечности организу-ют; в другом месте кислотой плюются – ну, и они так…. Главное – никакого оружия, только телом, только чем природа матушка снабдила…
Прилетали и к нам тыщи лет в прошлом, отдыхали, природой любовались, красотой.
  А лет триста с гаком назад, захотелось сно-ва на этот курорт. Приземлились, огляделись, а там город неподалёку. Дурной город, дикий, конфликты постоянные, грязища…. Хотели вгорячах уничто-жить, да раздумали.
Давай, говорят, сначала с ними побарахтаемся. Приняли облик человеческий, пришли к начальству го-родскому, бойца-противника заказали….
Кто тогда самыми здоровыми были? Правиль-но, кузнецы. Выбрали горожане силача, выставили…. А космачи, ну эти инопланетяне, нарочно своего од-ного невзрачным сделали, и с силой самой обыкно-венной.
  Пока кузнец разворачивался да размахивался, поднырнул поединщик под руки, обхватил за живот, до груди-то не доставал, - и бросил, только ноги у бугая мелькнули…. Расшибся кузнец сильно…
А те насмехаются – заявляют, неинтересно с вами, не умеете Вы, люди, без своих мечей, сабель. И уничтожать Вас не стоит, Вы себя и так угробите, самостоятельно….
Мы к Вам ещё прилетим, когда научитесь поединку без оружия, без костоломства, без обма-на.… Поборемся ещё разок. Не научитесь по честно-му, или проиграете – отнимем Ваш город.
Почему к нам привязались, а не к японцам, или к китайцам? Там уже всякие восточные единобор-ства были? Ну, даёшь, а я-то, откуда знаю? Я тебе справочная? Может там, в Японии - трясёт, в Ки-тае – народу столько, что и кораблю приткнуться негде…. Главное же здесь – Место. Низовье наше понравилось им очень, толкую, толкую тебе…
Откуда я всё это знаю? Об этом в городе лю-бая Арина Родионовна рассказать могла, от отца к сыну передавалось….
Я-то не от родителя, я от своего тренера услышал …


7. ЧУДО-ЮДО
 …Было ему уже не меньше тридцати, а звали его всегда Андрюша.
Обращения «Андрей», «Андрюха», даже «Анд-рюшенька» – он не понимал, это не к нему.…На эти имена он или не откликался, или обижался.
Когда о нем говорили, добавляли «Флейтист-Чудо». Старушки звали «Юродивый»… Как-то из этого получилось прозвище - «Чудо-Юдо».
В любую погоду где-нибудь около Пристани, Вокзала, Рынков, на трамвайных и автобусных оста-новках можно было видеть его неприглядную фигуру. Усаживался Андрюша на складной рыбацкий стуль-чик, доставал из-за пазухи футляр с флейтой, оглажи-вал ее постоянно трясущимися руками, блаженно улы-бался – принимался играть…. (Исчезала дрожь, прихо-дили «руки» творчества…)
И действительно, волшебство сотворялось в этот момент – уходила с лица дебильная ухмылка, ис-чезала пустота из глаз…и возникала (из ничего?) Му-зыка…. Гипноз...
…Играл «Чудо-Юдо» все, лишь бы имелся ка-кой-то мотив – и шлягеры, и песни блатные, и клас-сику… Любимые учителем Белкиным «Одинокий ковбой», или «Эль кондор Паса» - звучали у него вир-туозно.
 Но, чаще приходилось исполнять на заказ – что (люди) просят…. А просят, чаще всего, почему-то, че-го-нибудь старого… Народного…Песни лет воен-ных…
 (Каким-то образом прошлое все время дорожа-ет…. Как сохранившаяся чудом бабушкина любимая чашка или дедов солдатский ремень.… Или деревянная церквушка где-то в глуши, или очень старая книга…
И еще: у каждого есть в памяти свой дура-чок, которого он любил…).
Андрюша никогда не просил денег…
Добрые тетечки и дядечки лучше понимают, что надо музыканту, они знают, что снедь, еда, почти наверняка, -достанется флейтисту.…А деньги могут и отобрать. (Редко, но и такое бывало…)

8. «ЕСТЬ НА ВОЛГЕ…»
Посиди на берегу подольше, посмотри внима-тельнее на бегущую воду и, если прислушаешься хо-рошенько, то разберёшь, что тебе шепчет без слов Волга.
 -«Я плыву очень издалека…. Это сейчас, здесь, мне просторно, и я такая тихая, а ты посмотри на ме-ня там, где не так вольготно.
 И ещё ветер…. Он иногда помогает мне, иногда мешает моим волнам. А уж если становится совсем противным, то помрачнеет дневное небо, тёмно-серыми станут мои воды, повиснут на волнах хло-пья пены, спрячутся поближе к моему дну рыбы, по-летит по сторонам песок и разный мусор, и при-жмутся плотнее к берегам судёнышки и лодки»…
И ещё расскажет река, как движется она мимо гордых новоделов и, отслуживших своё, навсе-гда прилипших к берегам, раскуроченных брандвахт и разбитых корпусов списанных судов - работяг…
И как ломает она лёд и несёт вниз…
И как растормошила слабо связанный плот и пустила его брёвна наперегонки по течению…
И как чайки летят за пароходами, подбирают в струе остатки еды, дерутся и кричат, кричат…
И как здорово рассматривать, немного снизу, вешала, где сохнет свежезасоленная воблёха, жир-ные спинки которой просвечивают на солнце…
Много может вспомнить и поведать Река.
 Что уважает она умную людскую работу, и, что местами даже нравятся ей укрепленные бетоном бе-рега, красиво оформленные набережные, вокзалы и пристани, и совсем уж хорошее – заповедники…
 Наверняка выскажет она и обиды свои.…Много, слишком много зла делали ей люди….
 С давних времён ненавидела река мелкие кар-маны на берегах, оставленные неграмотной человече-ской рукой. Она, ненароком, может забыться на время, заиграться с ветром, возьмёт и поднимет сильную волну, перебросит свои воды через невысо-кую преграду, играет там, резвится…
Но, когда она утихнет, то обнаруживается, что её вода не может выбраться обратно, что её струи не добавляют туда новые порции жизни, - и страдает, пропадает там её кровь, её дитя.
 Становится вода мутной от водорослей и грязи, от разложившихся тел погибшей рыбы, от принесенного мусора. А она, сильная и полноводная, вы-нуждена проноситься мимо, и не может ничем по-мочь, разве что послать свежие силы на верную по-гибель …
Всё проходит, а река остаётся.
 И напоследок обязательно расскажет она о пред-чувствии красоты, которая ожидает её в дельте.
 Там, где может она развернуться во всю ширь, отдохнуть от долгого бега и разлиться, плавно и тихо…
 И от души полюбоваться собой…
 И показать себя…


9. « АБОРИГЕНЫ»
…Если говорить современным языком, то рай-он, где вырос Мороз, был одним из самых криминаль-ных в городе.…Уж очень отчаянная братва прожива-ла там…. Отвоевав и отсидев свое, возвращались ху-лиганы и воры частенько еще более отпетыми, а по-слевоенная пацанва кучковалась вокруг них.
Очень рано начинали покуривать, подворовы-вать, выпивать. И, то сказать, время было трудное, жизнь выправлялась медленно.…Уже не голодали, – но и не наедались досыта…Мишка Мороз помнил, как парнишки постарше возвращаясь из школы, едва зайдя во двор, по запаху определяли: «Ух, ты! В семнадцатой квартире мясо варят!» (И это где-то внутри сорока жилищ…)
Но, в общем-то, в этом Морозовском дворе, мальчишки выпадали из общего шпанского окружения, – здесь жили дружнее и любили книги и спорт.
 Может, потому, что всегда в доме росли пятна-дцать, двадцать детей примерно одного возраста, мо-жет из-за внутреннего расположения двора, а только обычно хватало мальчишкам своей компании.
С соседскими особо не контачили, но и не враждовали…. При конфликтах, тем приходилось объ-единяться по шесть, семь дворов, чтобы выставить равноценные боевые силы, а эти в сборе всегда.
Из года в год передавалась традиция всей ар-мией помочь перетаскать в сараи, привезенные кому-то дрова и уголь, в наследство оставлялись любимые места игр, а интересную книгу прочитывали обяза-тельно, все.
И увлечения получались общие: начинал рисо-вать один кто-то, – рисуют, через день-два, все…
 Смастерил самокат, – все кидаются доставать подшипники…. Скандал у соседей – все дружно слу-шают, как моют кости, никакой театр не нужен…
Мишке Морозу, конечно, приходилось и в сво-ём дворе, несколько труднее.
Не было среди соседей особого антисемитизма, мать уважали, но пренебрежение типа: – «Струсил, чего с него взять, еврей; Читает много – хочет умным стать, они евреи такие; Не подлизывайся, как жид»…. Вот и доказывал Мишка, что он храбрее, сильнее, наглее и вообще…
А в серьезный спорт пришел он так…
 Вытащил кто-то взрослый из амбара старинную проржавевшую тридцатидвухкилограммовую гирю.…
 Оттерли мальчишки железяку песком да тряпка-ми, и пытались, но безуспешно, поднимать, подначивая друг друга и насмехаясь.
И однажды.…Шла через двор знакомая продав-щица тетя Нина, остановилась…
 -Что, ребятки, гирькой балуетесь? – спросила не-брежно.… Наклонилась, ухватила двухпудовик, акку-ратно им перекрестилась, поставила на место. По-доброму усмехнулась, и пошла себе...
Пацаны остолбенели поначалу, потом погомо-нили и забыли, но на Мишку этот случай повлиял очень. Он подолгу стоял в магазине и разглядывал продавщицу, как какое диво – тетка обычная, толстая, ну ничего особенного, а как ворочает тяжеленные мешки сахара, муки, да неподъёмные ящики с мы-лом. Всякие атлеты, силачи, чемпионы были где-то далеко, а тут рядом, по соседству, обыкновенная на вид женщина.
И решил Мороз стать сильным, и не просто, а очень….
Начал отжиматься, подтягиваться на турнике, качать пресс, приседать помногу….
Упорства у него хватало, на подначки огры-зался, и заметили одногодки через пару лет, что раз-вернулись у Мишки грудь и плечи, что проступают мышцы живота, и что лидирует он во всех едино-борствах.
Обратил на него внимание и школьный физ-рук, записал в секцию борьбы – и пошло…

10. «ТРУП В ШКАФУ…»
  Говорят: «От сумы, да от тюрьмы не зарекайся», но и стремиться к этому сомнительному удовольствию не следует. Президент (тогда ещё просто Ахастов) свой срок схлопотал как последний фрайер, – правда, не от жадности, а скорее по глупости.
Казалось, у человека всё налажено: скупщики на местах выполняли и перевыполняли планы по добы-че намного раньше официального открытия путины. Устроенные сторожами на береговых базах отдыха икорные мастера, доводили полуфабрикат до конди-ции; оптовики – продавцы благополучно поставляли товар оптовикам покупателям; хорошо прикормленные органы рыбоохраны и ОБХСС, хлопот не доставляли, – живи, шеф, снимай пенку, стриги купонищи…
Но захотелось ему рывком выйти на республи-канский уровень, отправился в Прибалтику, договари-ваться. Не поделили с местным деятелем возможные проценты, разругались, – и сдал его несостоявшийся компаньон, сдал, как мелкого браконьера. Привлекли за жалкие семь – восемь килограмм, которые он дер-жал в качестве образца продукции.
И кто сказал, что эстонцы медлительны? Эти трудолюбы состряпали дело настолько оперативно, что он ещё и свои связи подключить не успел, а уже трёхлетний срок по приговору заработал.
Хорошо ещё, что друзья перетащили его на отсидку к себе, в систему родных исправительно-трудовых учреждений. Там, в колонии, предоставили ему на выбор самые престижные среди зеков должно-сти, и устроился он завхозом вечерней «школы ра-бочей молодёжи».
Верный друг – Влад – собирался и сам перейти работать в эту зону, но решил, что лучше влиять со стороны. Обещал он одному осужденному громиле досрочное освобождение – лучшего защитника от воз-можных внутренних посягательств и придумать труд-но. Обеспечил Влад Ахастову и надёжную связь с волей, так что руководил тот своим бизнесом не ме-нее успешно, чем на свободе.
В общем, – курорт, не курорт, – а жилось Пре-зиденту вполне прилично… Лагерная «аристократия» питалась много калорийней остальной зековской мас-сы, передачи проносили ему надзиратели в любое время, спал в казарме редко – обычно в школьной библиотеке.
Почти со стороны наблюдал лагерные нравы, от нечего делать кое-что записывал, – будет, о чем по-говорить после освобождения.
  (Надо сказать, что ещё за триста лет до Рож-дества Христова, некто Феофраст в своем сочинении «Характеры» проделал ту же самую работу по изуче-нию человеческих типов. И выяснил Ахастов, что за это время, люди не особо изменились, разве что в худшую сторону).
И, действительно, Виктор, с удовольствием рас-сказывал о зоне и вспоминал. Потому и возникают иногда в нашем повествовании лагерные истории.

11. «НА СТРЕЛКЕ ДАЛЁКОЙ…»
Любила река неторопливо созерцать картины по берегам своего русла…
Летний вечер. Тёмные силуэты грузовых кра-нов на причалах казалось, светились в багрово-красных закатных лучах. Потом свет тускнел, небо становилось темнее, и с него начинали несмело подмигивать первые звездочки. Возвращались со сво-его промысла чайки и усаживались ночевать на воде, в тихих местах, где волны самые плавные…
Вот, довольно рокоча усталыми, предвкушаю-щими заработанный отдых машинами, стремитель-но приближается к ярко освещенному речному во-кзалу сияющий множеством огней теплоход. От-крытые окна кают, кажется, прислушиваются к грохочущим звукам бравурного марша-прибытия.…
Убегает от пристани стремительная ракета, то ли торопится освободить место для трёхпалуб-ного лайнера, то ли просто спешит по своим делам.
 А теплоход уже заканчивает плавную дугу разво-рота носом против течения, сбрасывает скорость и подходит своим правым бортом к причалу. Через несколько минут раздаётся резкий скрежет, как будто какой-то великан большущей ложкой выскрё-бывает из огромной банки остатки варенья, - это царапнул своим боком по кранцам теплоход …
Заохали и заулыбались встречающие, подались ближе к ограждению, начали шумно приветство-вать близких на палубах…
Прошло немного времени, улеглась суматоха, приглушили громкую музыку, и река приказала ветру затихнуть, загладила свои волны, чтобы во всей кра-се показать цветные водяные дорожки от электри-ческих огней…
А выключили, погасили фонари-лампы, и полу-чила Река возможность подразнить красавицу луну: показать ей в отражении близнеца, сестру- соперни-цу, а потом мелкой рябью испортить изображение, успокоить…

12. РЕТРОСПЕКТИВА ЧЕРЕЗ ОЧКО
Мы упоминали уже о туалете в центре того двора, где прошла добрая половина жизни нашего героя, а потому считаем, что рассказ об этом соору-жении эпохи развитого социализма заслуживает от-дельной главы.
Двухэтажный, занимающий чуть не целый квартал, домище с двумя сотнями квартиросъёмщи-ков, не имел даже дворовой канализации.
Чудо деревянного зодчества на четыре очка, которое приходится называть туалетом, возводилось плотниками домоуправления из нестроганных досок, и отличалось очень большой высотой и очень узкими посадочными местами. Периодически кабинки оснаща-лись крючками, которые затем выламывались и заме-нялись деревянными засовами, кусками проволоки или простыми верёвками, поэтому нетерпеливые кон-куренты нередко сдёргивали седоков с коней.
До пятидесятых годов продукты жизнедеятель-ности вывозились не ассенизаторами, а ещё золота-рями, в деревянных бочках на лошадиной тяге, и вы-гребная яма не переполнялась. Затем жители стали, наверное, лучше питаться, появились спецмашины – сосуны, и новая техника не справлялась.… К посто-янному амбре люди как-то принюхались, но выте-кающая смесь почему-то никому не нравилась.
Особенно эффектно выглядели внутренности туалета зимой, когда нечистоты замерзали и намер-зали под ногами, и под, извиняемся, мягким ме-стом….
Дерьмо укладывалось в туалете слоями, пласт на пласт – такая вот геология, - нагло лезло вверх в своём бесстыдстве, лезло на вид…. Для клиентов от-хожего места осуществить задуманное становилось почти цирковым номером.
А ещё жители постоянно решали важную бы-товую задачу: допускать ли к пользованию домиком проходящих, или предоставить им на растерзание подворотни (помните, что двор проходной)? На памяти нескольких поколений этот выбор так и не был сде-лан….
Ну, а с началом перестройки, ушлый коопера-тор открыл по соседству пивбар, конечно, тоже, без нужника. Нетрудно понять, куда утолившие жажду бражники несли переработанное пиво.
  Потому и никого не удивила надпись мелом, появившаяся на стене: «ТУАЛЕТ НЕ РАБОТАЕТ, УХАДИТЕ»!
В попытке отстоять своё детство, дворовая девчонка сделала эту надпись дрожащей от злости рукой, аршинными буквами, как на классной доске, с ошибками и желанием…
Это был её протест, её детский бунт против взрослых, которые загадили не только этот туалет, но и всю страну, а значит, загадили и её личное детство.
Ну, и как все помнят, бывали в те времена, стихийные бедствия, под названием «праздничные де-монстрации».
 Расположен-то дом как раз на выходе ли-кующих колонн с главной площади.
 Отстояли демонстранты своё в местах фор-мирования, заправили себе животы кое-каким содер-жимым, отшагали мимо трибуны и прямо-таки горели желанием отдать накопленное…. А где?
Вот и брали трудящиеся приступом вышеука-занное заведение, и помешать им в этом благородном порыве мог только крупный воинский гарнизон, а не слабое сопротивление жителей.
Облегчающихся переполняли эмоции, но пе-реполнялась почему-то выгребная яма.
 Как же могла девочка не высказать своё?
О чём же всё это? Что «туалет»? Страна её (те-перь) туалет? И тогда, кому же говорит она «УХАДИТЕ»? Каким людям?
 А, почему только сейчас, почему не раньше? Может это у всей страны кончилось терпение любо-ваться дерьмом?
Может девчушка так обо всей природе – «туа-лет»? Что дальше уж некуда, всё запакостили! Вот Природа и говорит людям: «Уходите»!!!
В конце двадцатого века, на исходе существо-вания Союза, в центре довольно крупного областного города, наиболее сообразительные жители большого дома, были вынуждены посещать со вполне определён-ной целью туалеты крупных советских учреждений (причём ежедневно)…
И была во всём этом какая-то большая Уста-лость…. Которая, если во благо, только поможет ис-править хоть что-то…. В жизни этой…

13. ПСИХОТЕРАПЕВТ
На одном из этажей новостройки, где разме-щался коммерческий банк и главный офис фирмы Ахастова, в череде дверей с информацией чисто служебного назначения, любопытный взгляд новичка с недоумением останавливался на табличке « Психо-терапевт Теплов Ю. Ф.».
Никакого вроде отношения к роду деятельно-сти учреждения владелец данного кабинета иметь не мог, но, однако именно таким образом проявлял Пре-зидент заботу о душевном покое своих служащих.
  И любой посетитель, открыв дверь, в первую очередь обращал внимание на строгий плакат – « У каждого гражданина США имеется свой врач-психолог!», а уже потом вошедший видел и самого владельца кабинета –Юлия Федоровича…
Высоченный, худющий, абсолютно, зеркально лысый, горбоносый, с крохотными глазами за выпук-лыми линзами старомодных очков – он сходу произ-водил впечатление.
 …Юлий действительно был врачом-психиатром, недолгое время проработал в районной поликлинике, а затем попал в городскую психбольницу и трудился в ней почти три пятилетки.
Там и подтвердилось утверждение, что если долго лечишь больных, то и сам здоровым не оста-нешься.
Стал доктор Теплов ловить себя на мысли, что все чаще ему хочется поспорить с упрямым го-лосом, звучащим в голове в самые неподходящие моменты, и высказывающим своё особоё мнение, ко-гда его и спрашивать не собирались…
Поняв, что заболевает, врач стал пользовать се-бя кое-какими лекарствами - помогло мало, привлёк на помощь коллег – результаты нулевые.
 Еще и совесть замучила - куда уж тут лечить других, если у самого «глю-ки»!..
 Как раз тогда решил Ахастов шагать в ногу со временем и ввести в штат должность психолога. Зар-плата выше, чем в больнице, конечно, на порядок…. Ночных дежурств - когда голос достает особенно - нет.…Да, и не с больными, ведь, работать….
(Там, с теми больными душой, общение у него заканчивалось, обычно, однобоко: он обязательно спрашивал, что же будет в Мире дальше?… Он твердо верил в то, что взамен болезни, Небо дает ущербным людям дар предвидения, с которым жить – то ли легче, то ли тяжелее…)
Уцепился Теплов за место в фирме Президента руками и ногами, обзавелся рекомендациями нужных людей, сумел понравиться Владу – и устроился…
…Поначалу его появление посчитали блажью начальства, но Юлий действительно помог одному со-труднику снять стресс, уладил конфликт в семье дру-гого, подсобил выработать манеру разговора с клиен-тами третьему, избавил от головной боли четверто-го…
И стали ходить к нему посетители, всем приятно подлечиться без операции, без лекарств и без отрыва, так сказать, от производства – прямо на рабочем месте и в рабочее время…. Переваривали пациенты его уве-систые реплики, типа – « Это не Ваша вина, это - мир таков стал!»
 Или: «Не берите на себя ответственность за все!»
 Или: «А тут нам метод психоанализа господина Фрейда поможет!»
 Стали называть они доктора Юлием Фрейдови-чем. Видели, что человек слушает их, сопереживает, и не ведали, что врач в это время иногда натуральным образом спит с открытыми глазками, и видит противо-естественные сновидения. (Странные это были сны, короткие, малосюжетные, не очень вразумительные, – а рассказать читателю некоторые из них в дальнейшем не помешает…)
…Как огромный магический кристалл, в ка-бинете у психолога стоял аквариум-шар, с одной единственной золотой рыбой внутри…. Юлий Федо-рович надеялся про себя, что этот шар с рыбой, в конце концов, обязан принести ему счастье полного выздоровления…
А, с коллективом банка отношения сложились отличные, разве что Влад подковыривал иногда ху-дущего медика, мол, тело у тебя только одно, единст-венное, уникальное, а как ты с ним обходишься? Ни живота, ни щёк не наел, ни ягодиц приличных…

14. ДУРАЧОК И МУЗЫКА
Всякому ли умственно отсталому, слабоумному, а проще говоря, глупенькому, повезет так, что его ста-нет обучать настоящий музыкант, учитель из музы-кального училища?.. А, вот, с Андрюшей такое чудо случилось…
 Он и не отнимал тогда детскую игрушку у малы-ша! Он просто показывал ему, как красиво может петь эта дудочка, – и четырехлетний пацанёнок смеялся и радовался…
А тут подошел дяденька в черных очках и с палочкой: «Кто это здесь так дудит хорошо?» – спро-сил он, будто сам не видит.
 – « Не вижу, ребята! Я – слепой» - добро объяснил человек, и Андрюша придвинулся к нему.
 -Ого! Да ты большущий парнище, - ощупал его человек, - И слух у тебя удивительный…
-Ему уже четырнадцать! Он дурачок! – закри-чали дети, - Он и в школу не ходит, и не помнит ничего…
  Хотел Андрюша привычно убежать и спрятать-ся у мамки, но задержал его слепой: «Ну, куда же ты? Помоги мне! Проводи!..» Помогать Андрюша очень любил – принести дров, набрать воды, выжать белье, помыть полы – это так весело, и тебя потом хвалят и любят…
Вот и пошел он провожать этого слепого до са-мого дома, и зашел к нему, и послушал, как играет этот дядя Гриша Белкин на самой красивой в мире дудочке – на черной и блестящей флейте...
…И вот уже два года ходит Андрюша к учи-телю Белкину, учится играть…
Он - серьезный ученик! Он очень старается и получается у него иногда хорошо очень.
Правда, никак не удается ему запомнить эти непонятные значки – ноты, да и зачем?
Вот учитель сыграл новую мелодию, вот по ра-дио песню передают, пластинку в соседнем доме по-ставили, – все прячется где-то внутри Андрюши и просится (потом) наружу. Только пальцы не совсем еще слушаются.… Но выходит все лучше, и лучше.
Мамка, когда еще была жива, ходила к учителю, деньги хотела платить – не брал Белкин, сердился.
И убирать у себя мамке не разрешил, а вот Анд-рюше позволял, и помогать по хозяйству, и на базар, и в магазин сходить поручал.…Иногда ругал, но больше хвалил.…И ещё он подарил Андрюше Флейту…
Вот только как ушла жена учителева, бросила его – пить стал слепой Белкин много.… То бродит где-то, ищет, с кем.…То пьяный совсем валяется, то ругается.… Совершенно перестал учить!..
А иногда бывает, что приводит во двор к Анд-рюше учителя с учениками из музыкалки, заставляет Андрюшу играть, (например, «Шутку» Баха), а их – слушать.… Плачет, кричит непонятное, опять ругает-ся…
После мамка померла. Остался Андрюша в своей комнате один…Плохо было…
Тогда-то и стал он ходить со своей флейтой по Городу.… Не побираться же начинать, когда любишь и играешь музыку…
И потом, как это можно: «Братья и сестры! По-дайте, что в ваших силах!» Стыдно!.. И засмеют.… Задразнят!… А так, сядешь, где много народу, перед со-бой фуражку бросишь, и играешь себе…Кто проходит мимо, а кто остановится, слушает. Иногда просят: сыграй эту песню!… А названия не заучиваются ни-как, вот разве мотив напомнят или слова пер-вые.…Тогда, пожалуйста!..
 И дают Андрюше, что из продуктов покушать, и деньгами…
А соседи во дворе следили, чтоб Андрюша не ходил раздетым, или уж очень оборванным…. Подложат на видное место неновые, добротные ве-щи: к зиме – пальто, к лету – рубашку, майку. Анд-рюша удивлялся, что такую, ещё очень хорошую, оде-жду выбрасывают. И всегда ему в самую пору…. А Двор следил: «У Андрюши ботинки порвались, надо ему другие подкинуть»…
 Они добрые люди, хотя случается, что и обижа-ют…

15. «НА ПРОСТОР РЕЧНОЙ ВОЛНЫ…»
…Любила Река наблюдать за вечерним от-плытием парохода Вверх…
Уже прогреты могучие машины, пароход под-рагивает от нетерпенья и требует от Пристани отпустить его быстрее…
После суматошной, шумной посадки, после грохота отвального марша, прощальных криков про-вожающих, усиленными в рупор или динамиками ко-мандами капитана – судно на время оглушала, оше-ломляла неожиданная благодатная тишина…. Шума работы современных моторов почти не слышно, са-мые крикливые и хлопотливые пассажиры торопят-ся обустроиться в каютах, распаковать вещи.
На палубах остаются только внимательные, тихие, нежные… Созерцатели.… Вот для них-то и старается Река показать свою красоту.
Миновал корабль береговую промышленную черту города, прошел мимо строений окраины – и за-скользил дальше вдоль заросших зеленью низких бере-гов и островков, на которых даже в самую дневную жарищу, прохладно.
…В Низовьях берега не могли похвастать буйной, разнообразной растительностью, но то, что было, радовало глаз неброской красотой и давало ощущение странного, необъяснимого просто, покоя…
Только на основном фарватере Река здесь глу-бокая, а по сторонам обычно мелка, под чистой прозрачной водой виднеется песчаное дно, к кото-рому редко-редко прилепилась растительность.
Подставляли уходящему солнышку спинные плавники лениво плавающие мелкие рыбки. Над волной склонялись деревья, многие из которых готовы были
при первом же сильном ветре опрокинуться в воду, выдрав своими корнями очередной кусок берега.
Дальше от воды ровными рядами шли деревья примерно одного роста, только временами кое-где выделялись группы высоких тополей, посаженных ле-соводами и прижившихся в жарком климате. Но на всех стволах четко видна отметина паводка – высо-ты, до которой поднималась Река весной…. И цвет коры деревьев различался ниже полосы, и виднелась ещё засохшая, выгоревшая, но вцепившаяся в дерево остаточная растительность…Водоросли и мох.
…Местами даже видна прилипшая к коре рыбная икра, по какой-то причине не съеденная пти-цами да муравьями.…Перекрыли выше по течению Реку плотинами, схлынула раньше времени паводко-вая вода, повисли в воздухе мешочки с зародышами – и не успели вывестись мальки из икринок, сгорели…
…Попадались вдоль берегов и сухие, голые стволы деревьев, умерших от паводка, болезней, или убитых молнией.
Их обглоданные скелеты белели среди темно-серой зелени.
…Возле освещения ещё день, но от сторон, с боков уже шли сумерки. На небе осветились красноватые не то облака, не то тучи. При лучах заходящего солнца длинные тени придавали деревьям немыслимые, неверо-ятные формы. На причудливо изломанных ветвях держались кучки листьев.…Более тонкие ветки тор-чали растрёпанными метелками…
…Солнце садится все ниже, в просветах ме-жду группами деревьев видны узкие красноватые полосы.
Кажется, будто это не небо темнеет, а про-сто пароход уплывает от дневного света в ночь…
В призрачном свете сгущавшихся сумерек, движущиеся по воде цветные огни освещенного реч-ного красавца создавали странную таинственность зрелищу…
А еще позже, ночью.…Забудь про пароход, смотри на звезды над тобой, на звезды под тобой, в воде, среди неслышно текущих волн. И спроси себя: какой же век сейчас идет?.. Ответишь?..

16. «ПРОЦЕСС ПОШЕЛ».
…После долгих и, по мнению Ахастова, бес-смысленных расспросов о внешности «ночного собе-седника», художник-криминалист стал показывать ему на мониторе различные глаза, носы и брови, и соста-вил фоторобот.
Когда, посмеиваясь и удивляясь, Президент от-метил определенное сходство, Влад предложил пого-ворить не торопясь…
-Значит, так: Во-первых, надо как-то объяснить нашим сыскарям, а кого они собственно ищут?..
-Чего нашим-то еще?… Скажем – ищите вот та-кого человека. Зачем – не Ваше дело! Найдёте – при-гласите поговорить! И все…
-Да, нет, Виктор, не все. Ладно, нашим так и скажем, предупредим только чтоб не хамили…. А вот этому, кого остановят, ведь тоже что-то сказать надо…Я считаю, надо говорить обтекаемо – «Извини-те, мы ищем подходящего человека, а подробнее объясним позже.» Идет?..
Шеф, ты, я думаю, понимаешь, что по рисунку этому даже самые лучшие физиономисты не один де-сяток «близнецов» тебе притащат.…Ну, спрячешься ты за ширмой, посмотришь: «он – не он», а определишь с первого взгляда?… Не уверен? Вот и я так думаю.
Тебе ж надо и голос услышать, и повадку, и поговорить.…Потому я и предлагаю организовать «комнату свиданий»…. Чего ты смеешься? Зону вспомнил? Ну, ладно, ладно, давай назовём «Приём-ный покой», нормально?
Я серьезно, я тут прикинул уже.…На первом этаже высвободим помещеньице, прикажу поставить туда холодильник с закусоном, бар с выпивкой, ме-белишку… Приведут человека – мы его сразу туда!..
Угостим, поднесем.…Не обеднеем, а? Да заодно и сами расслабимся со свежими знакомцами. Оно ведь и пьянка, и по делу, вроде…. А засидимся до-поздна, так и еще лучше, хоть от супружниц дорогих отдохнем….
Нормально?.. Так я командую.…А еще, как мы с тобой называть-то их, гостей наших, будем? «Претен-дент»?.. «Конкурсант?..». «Кандидат»?.. «Клиент?». А может, «Абитуриент»? Думай, босс! Выдавай ЦУ!..
Нет, я ему на полном серьезе, а он ржет, зака-тился…Я тебе не Влад-Лень, а Влад - Мент, я шуст-рить обязан, по должности.…Говоришь «Клиент»?.. Ну, добро, пусть будут Клиенты.…
Да не бойся, господин Президент! Сразу по де-сятку не притащат.…Да и я, пред твои светлые очи только по одному в день допускать буду. Сны – снами, а бизнес не забросим…
- Ладно, ладно…. Меня уговаривать нечего. Я, Влад, ведь снова Его видел, сидел с ним, рассказы-вал он мне много чего-то…. Интересно было очень, но опять – ни лица, ни об чём толковали не вспом-ню…
…Через день после этого разговора все было готово…Портреты размножены, люди проинструкти-рованы, обстановка создана.
На первых клиентов пытались собирать пред-варительные сведения, после убедились, что это ниче-го не дает. Живой человек виднее…
А вот Махрогин, в дополнение ко всем своим достоинствам, еще и оказался наделен даром хороше-го массовика - затейника. Ему запросто удавалось усадить ошарашенного человека, разговорить его, за-морочить голову, а то и просто напоить…
Так и получилось, что всю первичную, (так ска-зать), обработку клиентов он взял на себя, а Прези-дент появлялся позже – принимать окончательное решение!..

17. « ЧТО НАША ЖИЗНЬ…»
 … «Борьба есть – что? Есть знание степеней свобо-ды различных частей тела…Совершенное в идеале!»
Эту фразу крепко выпивший Мороз не гово-рил, а прямо-таки диктовал плохо, уже, слушающему собеседнику.
«Вот, ты, центурион, говоришь, я все на борьбу, борьбу свожу…. Я уже думал про это.… А ты пред-ставь себе: Государство, в котором основным законом, конституцией, являются правила греко-римской борь-бы…. Где борьба – главное и единственное достоин-ство, вещь, от которой зависит уровень твоей жиз-ни…. За нее вознаграждают, поощряют…
Ребенок ее с пеленок видит, растет на ней, ее уважает…
Врачи борцы…. Киношники…. Учителя.…Все борцы.
Цивилизация такая…. Должности, повышения, понижения, карьера – все через борьбу!..
Абсолют, – но который не давит, не в тя-гость…
И чем это правление хуже иного? По край-ней мере, честно.… Как бывает честною и сама борьба…»
- Вот, ты, говоришь, меня во сне видишь, а меня долгое время тоже один сон доставал. Понимаешь, это же из подсознания, как реакция на вопрос никому, как у любого из людей: «Что после меня останется? Я, ведь, не строил, не воевал, хлеба не сеял.…Так, что?.. »
И вижу Абсолютное Соревнование…Огромный зал, где идут и идут, как символ непрерывности жиз-ни, столетиями, Соревнования Борцов…Конвейер! И на нем усталые гиганты, озабоченные только класси-кой.… Вне времени…
Да и на хрена им время?..
 Все они возраста примерно одного, лет сорока.… Давно заматеревшие…. Кто ждет своей очереди бо-роться, совсем (уже) не волнуясь перед схваткой, раз-минается деловито…. Кто отдыхает, кто кофе пьет из термоса…
И почти не говорят друг с другом – все сказа-но на ковре…
Это работа, за которую не платят, но за которую кормят…(Как и было обговорено с самого Начала…). Как будто от пота этих борцов заправляется энерги-ей вся вселенная, от мала до велика…
…Мне и самому там, во сне, пару раз побо-роться удалось…. Достойно, на уровне.…Кажется, да-же выиграл.…Но особо, как и все вокруг, не ликовал – ну, хорошо сделал свое дело, не более и не ме-нее…
Ну, и скажите мне, в каких сонниках искать разгадку этому сну? У какого сведущего психолога узнать?..
Думаю иногда:– Может, просто - «Недоборол-ся»?.. Великим не стал?..
…Вот представь, в нашем большом деревянном Театре «Аркадии», (который через полвека сгорит), идёт концерт самого Александра Вертинского…. И там сидит в первых рядах борец Иван Поддубный, Чемпион Чемпионов…. Пахнет от него табаком и пивом, он глаза полуприкрыл, и даже похрапывает.
А рядом поклонница, обожательница романти-ческого «Пьеро», ученица лет пятнадцати, наслажда-ется пением Вертинского, прямо тает…И кладет Иван Максимович лапищу свою ей на попу, мнет зад, тис-кает ее…. Краснеет девчонка, сказать хоть что-то бо-ится, или стесняется…
Когда зааплодирует Зал Певцу, уберет Борец руку, встанет, и громче всех в ладоши загрохочет…
…А мораль, какая? А, то, что вырастет из этой девки женщина, и будет всю жизнь хвастать.…Да не тем, что на концерте Вертинского была, а тем, что – «Меня сам Поддубный лапал, вот как я хороша была собой!». (Не знали тогда слова «сексапильная».)
…А чем сон-то кончается, рассказать?
Вижу что-то типа большущего читального за-ла.…За столами, вокруг столов, сидят одни бор-цы…Великие, и не очень, одеты все интеллигентно…. Большинство из тех, что боролись вот недавно на конвейере.…Сидят тихо, почти без эмоций, как шах-матисты, делают разбор схваток, что были во все времена…. Анализируют…
Мало разговоров витает по залу, больше про себя думают, губами шевелят даже…Им всем очень важно понять, разобраться в том, что было…
А, может, им важнее, «Что будет»?
 …Если б я знал, что будет… Я, почему Олимпий-ским или мировым не стал? До Чемпиона Страны, и то не дотянул…
 А как дело было – засудили в наглую…
 Мне же кликуху «Евреище Мороз» еще когда да-ли…. Сильнее всех я был явно.…Вышел в полуфи-нал…Соперника, грузина, клал прежде и на юноше-ских турнирах, и на матчевых встречах после, на взрослых…. Уверенно на союзного чемпиона выхо-дил я…
…А тренер сборной подошел утречком и гово-рит: «Ты, Мороз, сегодня проиграй по очкам. Рано тебе в союзные чемпионы лезть…»
Другой бы уступил, ну промолчал, хоть, а я удила закусил – «Как это рано? Как это по очкам? Это нечестно, я всех положу!..»
Ну, а бороться начали, – так мне судья чуть не до начала схватки предупреждение за пассивность объявил…. Я – прием чистый, не оценивают.…А про-тивнику за подножку баллы накидывают…
А когда бросил я его, на лопатки бросил, весь зал видел, - не засчитал судья чистую победу. У ме-ня руки-ноги опустились, естественно, проиграл…
…Считайте, что в этот вечер я в первый раз выпил по-настоящему, а ночью протрезвел чуть и подумал: «Пойду грузину мстить!»
Он со мной в одной гостинице жил, а с ним еще трое, тоже борцы… Прикинул я, сколько времени против них продержусь, и звякнул в милицию – «В 151 номере драка через десять минут!»
А сам пустую бутылку в руки, тоже «оружие», и к ним вломился…. Другие бы умахали меня квар-тетом, но это же Борцы…. Увидели – я с бутылкой, подумали – хочу выпить.
Короче, когда приехала милиция, в номере была пьянка дружеская, все пятеро хороши были…
Вот с той ночи и понял я, что борцы - люди честные, борьба – это правильно, а вот вокруг борь-бы…
А еще, с той ночи пить я начал. Сорвался…
……..
….Опять Борцы сошлись по Гамбургскому Счету…
Из них бы каждый разбросал полроты,
Барана съел и перекрыл Куру…
Кряхтят, как рубят, лица в каплях пота,
Им нравится их тяжкая Работа…
Здесь спор идёт за честную игру.

18. МИЗАНТРОП
Борис Борисович Халатов был человек весьма аккуратный. Всё у него расписано по порядку, располо-жено по своим местам в ящичках, а там ещё и раз-ложено в папочки-скоросшиватели. Пронумеровано.
Даже простое описание его внешности требу-ет примерно такой строгой систематизации:
 Вот №1 – «Голова». Крупной лепки, внушительная.
А дальше подгруппы:
 1а –«Лоб». Гладкий, высокий, для философских раз-мышлений…
 1б – «Нос». Не иудейская горбинка, не хохлацкая кар-тофелина, – а прямолинейный, породистый, римский.
 1в – «Глаза». Здесь природа мало-мало ошибку давала – вместо, подходящих такому лбу и носу автомобиль-ных фар, ему выделены крохотные комнатные ноч-нички, да ещё и с близорукостью…
Соответственно должно бы быть описано всё тело, но авторы не отваживаются на подобную ме-тодичность и дотошность… Можем только добавить,
что был Б.Б. весьма воспитан, а его выдержка могла вызвать зависть хвалёных индийских йогов. Пред-ставляете, он ухитрялся не вспоминать общеизвест-ную маму, даже больно приложившись к жёсткому булыжнику…
И жизнь его так же была распланирована:
 №1. Закончить в17 лет школу…
 №2. К 30 годам – аспирантуру и т.д…
 Обзавестись Борисом Борисовичем младшим нужно будет одновременно с приобретением автомашины, к тридцати пяти годам. А пока он чётко знал, что оче-редной отпуск проведёт в санатории на Северном Кавказе, а следующий – на Черном море…. Что в этом году будет приобретён зеркальный шифоньер, а новый книжный шкаф подождёт ещё ровно семь месяцев.
Но все скрупулезно обдуманные планы лоп-нули с ходом перестройки. Проектный институт за-крыли, оставили одну – две комнатки для существова-ния конструкторского бюро, в котором он трудился. Таланты ушли, разбежались, остались только они – ис-полнители. Твёрдого оклада не стало, выполняли ка-кие-то мелкие контракты, оплату за работы получали через раз, да и сами деньги обесцвечивались…
Распалась семейная жизнь, – супруга не вы-держала навалившейся бедности, а ещё больше опа-салась остаться бездетной.…И вообще, жизнь если и угощала пирожками, то с начинкой из разочарова-ний.
Так и получилось, что через дюжину лет по-сле распада Империи, тащил Борис Борисович суще-ствование не то, чтоб жалкое, а какое-то жалобное. Душевный надлом и протест против изменившегося
мира не выливались ни в активную деятельность, ни в активное пъянство…
 …..Во второй половине дня, в самую духоту, ин-теллигентного вида мужчина бесцельно брёл по ули-це…. За витринами соблазняют холодным пивом лю-бых сортов, на прилавках голые красотки совращают бедного (в смысле – безденежного) джентльмена с пути праведного…
Человеку было так жарко, что он всерьёз сомне-вался, – оставаться ли пока сравнительно твердым те-лом, или начинать растекаться во что-либо киселеоб-разное. Возможно, поэтому, с виду абсолютно равно-душно, перенёс он процедуру сличения своего лица с каким-то компьютерным рисунком, и даже без про-теста позволил увести себя куда-то.
…Когда машина подвезла его к недавно постро-енному зданию коммерческого учреждения, несколько встревоженный Б.Б. совсем успокоился. Похищать его, кажется, не собирались, и на подвалы инквизиции стеклобетонное заведение не тянуло…
Однако, в самом дальнем уголке сознания оче-видно пряталась, как в старых часах, кукушка сомне-ния.…Поэтому он ни в какую не хотел назвать свое имя - обращайтесь как угодно…
Когда клиент снял очки, чтоб протереть, Влад сразу предположил, что это не «тот» – почему-то без своих украшений на лице, человек совершенно не по-ходил на фоторобот. Должно бы быть наоборот…
Махрогин быстренько достал из холодильника тарелки с закуской, открыл бар, налил по первой за знакомство. Гость неуверенно выпил, чуть-чуть заку-сил.
-Да, Вы не скромничайте, считайте, что мы свои люди! – угощал Влад…
Они выпили еще, и гость разговорился.
 -Вот Вы сказали «свои люди»…А помните, Дерсу Узала, Арсеньева.… У него все «люди»…. И камень «люди», и тигр, и растения…. Женьшень, по-моему, тоже - «люди»…. Смешно, а, по сути, правильно. Вы разложите все это на элементы, и останутся, действи-тельно абсолютно одинаковые молекулы…
К приходу Президента, клиент уже принял не-сколько рюмок, причем захмелел скорее не от выпи-того, а от непривычной шикарной закуски.
Угадав в Ахастове руководителя, он мертвой хваткой впился в того, и, не давая даже хлопнуть стопочку, затребовал объяснений.
Неожиданно для Влада, да и для себя самого, Президент сказал: «Да вот видел я, во сне, может Вас, может очень похожего.…Хочу разобраться».
Ответ этот чем-то впечатлил гостя, он не-сколько оживился, поддерживал разговор, не отказы-вался от предложений «еще по одной»…
Но, уже прощаясь, уже поблагодарив за радуш-ный прием и предложенную машину, Б.Б. внезапно остановился, выпрямился, и, глядя между хозяевами, громко вопросил: «А какое, собственно говоря, право Вы имели видеть меня во сне без моего на то – со-гласия?»
Не дождавшись ответа, он довольно язвительно усмехнулся, наклонился как Пизанская башня, удер-жался на ногах, и вышел…
Президент пожал плечами и потянулся за бу-тылкой…Влад же заявил, что наутро первым делом освежит в памяти уголовный Кодекс, нет ли там та-кой статьи – созерцание определенного лица во сне, без письменного его разрешения…

19. «АНДРЮШИНА РЕЧЕНЬКА».
Всем людям, наверное, где-то и когда-то было плохо…
Вот и Андрюшу иногда обижали-дразнили, прогоняли, толкали, щипали и даже, бывало, покола-чивали…
 Убегал тогда мальчишка к мамке, утешала она сыночка, успокаивала…
А куда деваться большому уже мужику, когда нет мамки, нет человека, любящего тебя. Вот и спе-шил он на свое заветное место, на Реку…
Любил ее очень…Души в ней не чаял.…Тоже, ведь, волжанин коренной. Он и воду из труб желез-ных не признавал за питьевую, даже зимой специ-альную прорубь долбил, и носил домой ведрами на-стоящую, живую воду…. Грязновата, но ведь и сам Андрюша не очень чистенький…
А уж если плохо, то, скорее на бережок.
Сядет Андрюша, пожалуется со словами и без слов на своих обидчиков, выслушает Река, ласково по-гладит волнами босые ноги и попросит: «Сыграй для меня, сынок!»
Возьмет тогда он флейту, закроет на минуту глаза и забудет обо всем…
Волны текут, – и мелодия течет, своя мелодия, ни разу не слышанная ранее…
Никогда в последствии не мог Андрюша вос-произвести эту музыку – ведь он умел исполнять только слышанное со стороны…
Вот если бы, какой знаток нотной грамоты до-гадался и записал его фантазии, да только, кому же придет в голову фиксировать мычание аутиста?
Только одна Волга и хранила в памяти ком-позиции слабоумного…
…Много в этой жизни не понимал Андрюша, много проходило мимо, что-то он не принимал, или не замечал… Не было родных людей, не влюблялся нико-гда, (он и разницу между мужчиной и женщиной тол-ком не знал), даже не возбудился ни разу.…Не было друзей, брезговали – кому приятно?..
Не видел ничего, кроме своего двора, своего города, своей реки.… Когда заказывали ему «Раски-нулось море широко», он всегда поправлял, – нет! «Раскинулась Волга широко!..»
Что ему море?.. Он его не видел…
Дави, космическая сила!..
Сон – то, что у кого-то было!..

20. МАЭСТРО
…- «С Вами хочет поговорить один чело-век…»- услышал эту теперь уже стандартную фразу очередной ахастовский «клиент»…
…Он абсолютно не удивился и только спросил: «Он крупный бизнесмен?» Услышав ответ, согласно кивнул головой и спокойно уселся в машину…
Позже, так же спокойно, он поздоровался с Вла-дом и удовлетворенно сказал: «Знаете, я был уверен в том, что это произойдет…Вы собираетесь издавать мои стихи…. Так? Талант пишет, чтоб его читали!.. Так?.. Поэт – врачеватель человеческих душ, поэтому и не может быть такой ситуации, что он – есть,…а душ – нет…»
 …Озадаченный Махрогин еще не успел вставить слово, как Поэт переключился на вошедшего Ахасто-ва: «Вы знаете японскую старую сказку о Девушке-Птице, что ткала ковры из собственных перьев, вы-дирая их по одному.… Вот так и я должен лечить людей, дергая у себя дни жизни…»
 …- Ну, и не дёргай! – высказался Влад. – Вы, лите-раторы, вечно выдумываете себе, на что тратить силы и время….И еще глупая эта жертвенность ваша, на пустом месте! Глупая, нетвердая, смешная!..
 Гость собрался обидеться, но, узнав, что видеть его хотел вообще-то Ахастов, направил своё красноречие на него…
…Поэт говорил много, философствовал, скакал с темы на тему, пил мало, ел – еще меньше…Он старался выплеснуться…
…Президент вроде слушал его, а думал свое….Думал, что затеяно безнадежное дело…. Чело-век, который тебе приснился, это даже не иголка в стогу сена, это соломина в тысячах стогов…Может искать-то его стоит в какой-нибудь Индии, где тот по-знает мир, покуривая марихуану…. Или в Заполярье, сидит, клык моржовый ковыряет…. Мир большой…. Одна надежда – что еще разок привидится…
Перебив поэта, Ахастов неожиданно спросил Влада: «А, может, мне приснился Дух?»
Махрогин ещё не успел отреагировать, как Клиент зачастил, затараторил: «Вы же! Вы же сами поэт! Это же первая, готовая строчка стихотворения!
Примерно так:
…….Возможно, мне приснился Дух…
 Только Поэтам духи снятся…
Как в детстве, с моста в реку – бух,
(Та-та…Та-та…) Пора признаться…
…Конечно, надо доработать.… Доделать!.. (Поэт почти издевался…) Вот послушайте, из моей новой неизданной книги…

…И пел, и пил…
В «одиночке» на Волка ходил…
***
Для меня
Первичен Хаос,
Нет
Гармонии в помине.
В Муках этот
Мир рождался,
В Жаркой
Хаоса
Пустыне…
***
…И греет Солнце…
И забвенья
Нет…
Представь,
Какие
Миллионы лет!..
(Уже какие
Миллионы лет!..)

И еще есть:
…Вечер тихо
Душу ел…
Я в окно легко
Смотрел…
В шашки сам
С собой играл…
Деловито помирал…

Поэт читал дальше…
…Слепая безысходность дела…
И одиночества гроши…
Вся боль измученного тела,
Вся нелюбовь большой души…
 . .. Морфея
Ласковые
Путы…
Отчего все
Время –
Снятся
Лилипуты?..
***
Жизнь…
 …Ну, как это можно –
Смотреть по три раза
Кино?..
А, если серьезно,
Я очень боюсь,
И давно…
***
…Что Жизнь повторяется,
Ведает каждый пацан…
Лавины спускаются,
Ждет мертвеца
Океан!..

Поэт закрыл глаза, и дальше читал так…

Скиты ли, обители…
Горе…Челобитие…
Горя бытие…
Грабители…

Инопланетяне,
Ино планы – тянут…
Не тянут –
Потянут…

Утро, - быт
Утроба…
Лесоруба…
Лесорубы,
Лесогрубы,
Лесогробы…

 Поэт читал много…. Читал еще бы и еще…
Возможно, наши друзья давно не слышали сти-хов, а возможно, не совсем трезвые головы в том были виноваты, но только мало что из этой поэзии им понравилось…. Отказали человеку в ссуде, проводили, и забыли бы все, но утром принесла уборщица Вла-ду оставленную автором тетрадь стихов…
Не выбросил Махрогин, сохранил, и иногда почитывал…
Оттого и появляются к месту, и не к месту в наших прозаических хрониках странные, иногда, стихи этого неизвестного поэта…

21. ЛЕЧИТЬ НЕЛЬЗЯ ОТКАЗАТЬ
Последнее время что-то не везло любимице шефа секретарше Домне – уж очень часто попадала она под матобстрел своего начальника. Девица и сверхисполнительной старалась быть, и сделаться не-заметной, (что при ее габаритах было сложновато) – ничего не помогало. Недовольство бытием Президент выказывал безгрешной Печке с регулярностью, дос-тупной разве что поездам метро.
В такой ситуации грешно было обойтись без по-мощи штатного психолога. Пышущая негодованием Диана – Домна изливала свой жар на целителя Тепло-ва, и ведать не ведала, что весь ее горячий монолог практически не задевает мыслительный процесс Юлия Федоровича…
 …А, горела в мозгу психолога такая картина – Что-то на небе свернулось-развернулось, и вдруг вы-кристаллизовалась закрученная по спирали серебряная надпись: «Светопреставление начнется сегодня вече-ром!»
Забегали все вокруг, начали лихорадочно под-считывать свои грехи, похватались за сердца, кто сла-бее – поумирали.… Смятение.… Жестокая простота надписи давила…. Грудные дети, не ведающие ничего сопливые ангелы, тоже заголосили вдруг все разом.… Бежать надо!.. А куда?
Слова сияли неотвратимые, как рок, а вокруг них летали какие-то желтые шары, создавая картине даже карнавальную праздничность…
А люди стали едины в своем страхе, теперь меж ними не было каких-то особых различий – круп-ных грехов не так много, а по мелочи набиралось у каждого ой-ей-ей.
Серьезное дело возмездия (воздаяния?) затеяли небеса. Совсем скоро начнут лаву и пепел сыпать, а может, что пострашнее используют… (Ох, не для нормальных мозгов – видеть это!)
Ну, а что же дальше? Потом? После суда?..
Все с начала, по Новой?!.
«Да, но ведь есть и такие, кому этот суд из-бавление от страданий, наконец-то!» – Психолог сидел с закрытыми глазами, шевелил губами, и притихшая (погасшая) Печка была уверена, что это запасает он энергию, чтоб снять ее проблемы…
  «С другой стороны, что уж так-то разграничи-вать, черту подводить: «До и потом»? Каждый день, что прожил, - Судный, процесс не прерывается. Это как стихи, как песни»…
***
В холодном, длинном Ноябре
Акын играет на домре…
Закрыл глаза, чтоб лучше петь,
Чтоб глубоко в себя смотреть…
Акын играет на домре,
Поет о хлебе и добре…
Поет, как размышляет вслух…
А Степь мертва от белых мух!...
………
…Невозможно открыть глаза, это еще сложнее (страшнее ли), чем он может себе представить (намеч-тать ли)? ...
Да он за всю жизнь не видел ничего прекрас-ней! Какой-то звездный цвет, блеск космический!..
Он стал лихорадочно искать антитезу этому блеску, и не вспомнил ничего чернее той темени, в которую погружался когда делали ему инсулиновый шок.
Его, заболевшего, друзья-психиатры хотели вы-тащить из нездоровья сразу, рывком. Обычно инсули-новые шоки применяли, как крайнюю меру – кому-то помогало. Доводили пациента до комы, а потом вы-водили из нее, уколов глюкозой в вену…
Черный бесконечный колодец…Черная яма…Черная дыра…Небытие, которое никак не пом-нишь… Медсестра, что выводит тебя к свету, роднее родных.… Очень радуют другие люди – с ними как-то уютно, - и белые стены палаты цветами играют…Ты опять всех вокруг любишь, всем улыбаешься, как пьяный, ты снова землянин…
 …Психолог этим противовесом вполне удовлетво-рился, и надпись как бы чуть потускнела.…Но, через минуту, опять засверкала настырно, как елочная гир-лянда, где вместо каждой лампочки мощный военный прожектор.…Не брала ее никакая Темнота…
Жутко было врачу! Кто, какие силы, посылали ему сны, ставившие его перед фактом окончания Зем-ли? Он же только маленький человек, и не хотел бы знать ничего «такого»! Надо было делать нечто – нельзя же оставлять в себе навсегда эту надпись…
…Выпроводил психотерапевт клиентку, достал редко им принимаемый чистый спирт, жутко напился, кашлял и дико хохотал…
Самые умные? – кричал кому-то в ночное небо. - Нам эти свето представления не нужны!
На следующий день встал поздно, и вместо надписей имел в голове только тяжелое, липкое по-хмелье…
Но, что интересно, с этого дня Президент Аха-стов переключил свои громоизвержения, с верной Печки, - на недоумевающего Влада.
Поверьте авторам, уж в чем-чем, а в этом психолог совсем не повинен…

22. «КРАСАВИЦА НАРОДНАЯ…»
…Ещё не утро. Солнца не видно, но ночная муть почти сменилась густой синевой.
 На другом берегу зелень уже не сливается в общую массу, даже можно различить отдельные деревья…. С реки тянет ночной сыростью, на траве и листьях холодная роса.
  А солнце встаёт…Красиво это очень, когда над водой рождается солнце.… Заранее подготавливает к своему восходу, окрашивает облака в розовые
 цвета, прогоняет в сторону хмурые тучки, застав-ляет ветерок пригладить утреннюю волну.
  Бывают места, где тонкие ветви берегового ивняка нависают над водой и почти цепляются за го-ловки растущих из воды тростников.… В эти кар-маны низкие лучи восходящего солнца пробиваются очень трудно, комары там зудят, как струнная группа симфонического оркестра, а прыгающие по вязкой тине лягушата не хуже некоторых кордебалетов...
 А, в общем, тишина, покой.… И только лёгкий ветерок уговаривает тебя двинуться вместе с ним куда-то…
 И сидит ранний рыбак, и ждет с нетерпением восход, и торопит его, – хотя торопиться-то не следует, да и незачем…. Поднимется светило, нач-нётся долгий день со своими заботами, хлопотами…. И, даже удовольствия утреннего клёва не освобож-дают голову от нудной повседневности….
Быстро проходит утро, и куда, спроси его, спешит, зачем горячку порет?
Потому-то и объясняет рыбак всем, кто хоть послушает: «Река – она утречком особая, она спросо-нья верит вам, шепчет она пока: - «Не губите вы меня, помогите»…. Не одна она просит, ещё и ветер, и чайка, и солнце»…

23. « МОНОПОЛИСТ »
Он был в отличном настрое.… Ещё нет и деся-ти утра, а человек уже успел и «улов» продать, и красненькую достать, и поправиться.
Алкаш ни в коем случае не был тунеядцем, он имел свой бизнес и своё орудие производства – смё-танную лет восемь назад сетчонку из крашенного капрона., всего-то меньше десятка метров длиной, с мелкой ячеёй. Была эта «кормилица» многократно порвана, и криво косо зачинена, залатана в те редкие периоды, когда его дрожащая рука ещё удерживала игличку…
Он и не помышлял о крупной рыбе, – нет лод-ки, нет снастей, нет силенок, – да и рыбнадзоры вся-кие…. А свой «агрегат» ставил рядышком с ночлежкой вдоль берега, в травку, заходя по грудь, устанавливал верхний подбор ниже воды на сантиметры. И обычно, к утречку, попадалась в его сеть дурная разнокали-берная рыбёшка – краснопёрки, окуньки, тарашонки, а, если повезёт, то и чехонь или берщик запутаются.
Выбирал добытчик трепетавшую мелочевку, прятал сетку в свой тайник под камни, и шёл в ближайшие дворы, выкрикивая:
Кошкам рыба и котам,
И собакам и людям!
 Покупали у него охотно. Рыбки свежайшие, ещё жабрами хлюпают, махалками подрагивают – ну пря-мо просятся на сковородку. Особо ушлые домохо-зяйки к его приходу подготавливали хмельное, – уви-дев открытую бутылку, он сбавлял цену вполовину, лишь бы скорее принять на грудь. А когда последний раз лопал сам пойманную рыбу, он уже и не пом-нил, да и вообще, давно не кушал – так, закусывал только.
Вот и сегодня, выменял свой товар на две бу-тылки отличной бормотухи, мало что подлечился сам, но ещё и несет с собой на рандеву к друзьям – стра-дальцам, ох, и встретят же его…
Но, не строй планы слабый человек! Подошли откуда-то сбоку два здоровых бычка, давай сверять его физиономию с какой-то открыткой.
А что там сличать? Личико - комок красной глины, черпанули пару раз столовой ложкой – получи-лись выемки для глаз, хватанули ещё разок – рот, а избыток материала сыпанули в кучку, для носа – вот и весь его портрет.
  А эти въедливые ищейки вертели его, бурчали своё, не дали слова сказать - и потащили беднягу ку-да-то…
 ….Увидев кандидата на ночного собеседника, Пре-зидент буквально свалился от хохота – « Такую фигу-ру я и во сне замыслить не умудрюсь, а уж гово-рить с ним…. Налей мужику, да отпусти ради Алла-ха…»
-«Знаешь, Виктор, я тут поговорил с ним ма-лость до тебя, - вмешался Влад, – Товарищ этот – конкурент нашей фирме, он тоже на рыбе торговые обороты ведёт»…. Посмеялись…. «А, вообще-то, про-падает этот парнище зимой, в воду лезть холодрыга, так он на бражку даже поймать не может. Помочь бы надо».
 -«И чем ты ему поможешь? Деньги дать – пропьёт стремительно. Работу? Ты, мученик, работать будешь? Ясно, не тряси башкой, ни за какие коврижки.… Да-вай так, напишу я распоряжение в «Стекляшку», там ему каждое утро бутылку выдавать будут, добре»?
…..Ну, и кто там говорит, что нет в жизни счастья?

24. «КРИТЕРИЙ».
…Смотрел я, Влад, на этого клиента, - начал Прези-дент, - и напомнил он мне одного из зоны…. Давай, расскажу.
 …Лёха – «Водяной» - относился к лагерной ари-стократии, он работал в колонии художником.
Наглядная агитация, лозунги, плакаты, стенгазе-ты, графики, показатели, расписания – за восьмичасо-вую смену не уложиться…
Но и преимущества были немалые: худо- бедно помещение под мастерскую, послабления в режиме, вплоть до разрешения даже ночевать иногда «у себя». …Ну, и спокойнее…
К тому же и заказы перепадали, и от зэков, и от охраны-начальства, опять кое-какой навар.
В нашей вечерней школе он появлялся не час-то, но в списках посещающих числился.
Довольно хорошо развитый гуманитарно, Водя-ной был в крупных неладах с математикой. Умножить «шесть на одну вторую» – задача для него была не-посильная…. Но, спроси: «Лёха, вот срок пять лет, ос-вобождаться по одной трети»… Ты еще и вопрос не закончил, а он уже кричит: «Один год, восемь меся-цев!»
 Но – рассказ про другое…
 Когда я разговорился о художнике с начальни-ком спецчасти, и он мне выдал служебную инфор-мацию, поразился я.
Ходка у Леши восьмая или девятая, и сидеть начал еще перед войной, был в штрафбате, и годков ему уже под шестьдесят, а выглядел он моложе зна-чительно, максимум лет на сорок….
Рисовал он, обычно раздевшись до пояса, видел я его тело – крепкое, мясистое. Лицо красное, без мор-щин, зубы почти все целы, лысиной блестит – так в зоне у всех причёски такие…
  -«Лёша, мы к тебе запросто, как к годку, а ты, оказывается, старина!.. Как же умудрился ты со-храниться так здорово при такой-то жизни?»
И тут он выдал мне монолог: «Да понимаешь ли, корешок, у нас с тобой разный подход к ней, к жизни-то. У тебя какие радости на воле были? Ну, деньгу сшиб большую, квартиру обставил импортом, на курорты-круизы поездил, баб молоденьких имел без счета. Жрал-пил, ну а еще?…
И я, – робу новую получил – мне радость; контролеру нарисовал телку титястую с хвостом – он мне чаю пронес пачек десять на чифирек – ра-дость; в отряде у нас новый петух, Машка, случился – опять радость….
Или вот, дали тебе сейчас срок три года – те-бе как? Горе? А я, получил по последней ходке трояк, – радуюсь. Почему? Да мне по статье этой светил
самое меньшее пятак, а то семерик. Судья попался Человек!..
Вот так-то, - критерий жизненный у нас с то-бой различный…. А себя я приспособил…. Не у всех это получается, – мне удалось!»
…Так вот и этот фруктик, что сидит сейчас с дружками да рассказывает, какой ему фарт прива-лил. Прежде был человеком, а теперь себя приспосо-бил. Блевотина ходящая, а тоже - «критерий» выра-ботал …

25. МЕНТОР
 После катастрофы на первенстве «Союза» запил я. А ты представь себе…. Человек, всю свою взрослую жизнь, ради спортивных успехов, подчинялся режиму, ограничениям, - а тут враз бросил вожжи. Конечно, сорвался. Бухать стал «по черному», и очень быстро допился до алкоголизма…
Да нет, в ЛТП не попал, а всё равно жизнь покатилась: специальности нет, ничего кроме борьбы не умею, тупик…
Я ж был титулован в республиканском мас-штабе, я раньше жил припеваючи, числился где-то, получал ставки, не помню уж по каким должностям. По инерции платили некоторое время ещё, а потом – хрен, перестали….
Ну, пропил, что накопил. Поначалу друзья выручали, – но скоро надоело, сколько можно без отдачи…. Добрался я и до вещей домашних, скандалы начались, жена – девчонка ещё - ушла.…
Считай, два года пролетели в пьяном угаре, опомнился, когда мать умерла, и остался я без квар-тиры, даже. Только тогда что-то осознал, одумался малость…
Пошёл по старой памяти в облспорткомитет, там пожалели, вняли клятвам, да и самый короткий анекдот – «Еврей – алкоголик» - припомнили.
 Короче, пристроили меня ребятки в ДСО, тре-нером по борьбе. А заодно, по совместительству, ещё и завхозом, и ночным сторожем, чтоб переночевать где было….
 Пить, естественно, не бросил, разве что в за-пой не уходил.
Да, погоди, не подливай ты, дай расскажу, по-ка трезвые…
Пацаны ко мне в секцию записывались охотно, ещё бы – тренер вон какой спортсмен знаменитый, целый стенд с фотографиями, да наградами. А я ещё и силищу покажу…. На пол усядусь, за канат ухвачусь, и «уголком», на одних руках, поднимусь до потолка и обратно.… Ну, мальцы рты и пораскрывают.
- «Стой, стой! Так это ты в «Динамке» командо-вал? – перебил Влад. Слышь, шеф, племяш мой – Димка – у него качался, рассказывал.
Стать сильнейшим борцом – дело хорошее, но начинались тренировки, и желание у пацанов пропа-дало, спортобщество–то на водных видах специали-зируется, а в воде интереснее…. Ну и наставник, сам знаешь, полупьян вечно.
А уж занятия… Приёмов не показывает, говорит «рано», упирается в Обще Физическую Подготовку.
А сводилась его ОФП к тому, что надо было караулить с вышки плывущие сверху по Волге брёвна, усаживаться за вёсла, догонять, забагривать, отбукси-ровать на лодочную станцию. Там эти тяжеленные мокрые стволы предстояло вытащить на берег, распи-лить на чурбаки, после сушки – расколоть, да ещё и погрузить дрова клиентам на машины.
 Выручка от этой операции доставалась тренеру на пропой, ученичкам и на кино не перепадало – мозо-ли на ладошках зазря набивали…»
-Ну, точно, точно, чего разорался, как кантор в синагоге? Так оно и было…. Мой грех.
Бывало, просохну, и пытаюсь учить ребят и са-мой борьбе, – но отяжелел, зажирел, потерял гибкость, и в котелке нетрезвом боль, да головокружение, - ко-роче, старался я не шибко ….
А отсюда и спортивные успехи – уходили ребя-тишки из секции. Я с горя нажрусь больше обычного, затем в соседней школе наберу новых учеников, и опять понесусь, уже на радостях …
Так и шла жизнь, пока не встретил судьбу свою - Ванюшку…


26. СНЫ АНДРЮШИ
…И болезнь не очень беспокоит Андрю-шу…Его не забирают в психушку, хотя рассердив-шиеся соседи и грозятся иногда определить….
Андрюша был в больнице один раз, с тех пор часто снится ему плохой сон…
…Флейта - Опиум! Флейта - Забвенье!
Андрюша играет на ней, и звук летит вверх, между лестниц, на этажи этого Заведения.…Для душевно больных…. (Душевно больших?)…
Сумасшедшим нравится…Сумасшедшие при-выкли Ее, (Флейту), слушать.…Слышать…
…Флейта – опиум!… Флейта-забвенье!..
…Андрюша хочет играть (петь?), что-то всегда сложное…
Но, Хозяину в белом халате не нравится – Хо-зяин хочет (всегда) что-то попроще, а когда Андрюша играет сложное, Хозяин бьет его пятерней по гу-бам.…Поэтому губы у Андрюши все время разбиты в кровь, - так, что трудно играть…
…Флей – та Опи - ум!..
…Флей - та - Забвенье!..
Андрюше опиум не нужен, и помнит он ма-ло.… А, вот со своим инструментом он и последнее-то забывает… Что есть память?..
Но ведь если один сон повторяется не раз, то и забывается он не сразу.…(Пугает?)
…Беззвучно, тишком, вползает в пустой кино-зал большой, очень большой, паук…. Удобно раски-дывает паутину по бархату кресел и ждет кого-то…(Чего-то «такого» ждет…)
Просыпался Андрюша, тряс головой, отгоняя страшные видения, но не помогало.… Сон возвра-щался и возвращался, – и конца ему не было…
Только если взять свою верную флейту, и
 заиграть – не терпят этого страшилища, сразу упол-зают…
А соседи не понимают.…Ругаются за музыку ночную.…Никак не осознают они, что таким образом Андрюша их от чего-то спасает.… Защищает ли…

27. «ТЕЧЁТ РЕКА…»
Сумерки, полумрак, полумгла, …
Это время, когда солнце уже ушло, а звёзды, или лу-на ещё не появились…. Хитрая ночь послала своего разведчика, умелого, неслышимого, неразличимого, в масхалате цвета «потёмки».
 Пропадает в эти часы куда-то небо. Окружаю-щий мир становится расплывчатым, неопределен-ным…
Сумерки – это как ежедневные поминки при-роды по уходящему солнцу, а невесёлые, тёмные об-лака – как траурные одежды грустных провожаю-щих….
Из почерневших строений на берегах, где не зажглись ещё электрические фонари, наступают на реку тёмные тени. А волны отступают от них по-ближе к середине, к сильному течению, в надежде, что там –то мгла до них не доберётся…
Попробуйте сообразить какой цвет речной воды в сумерках…. А, вообще, какого цвета волж-ская вода?
Сказать - «цвета неба», проще всего, но ведь это не будет правдой…
Вот серое, завернувшееся в темные тучи, уны-лое небо, и Река мрачная, серая…. Но пробился где-то в одном месте солнечный лучик, упал на воду
 – и заискрилась, заблестела река белой эмалью и перламутром.
Или, в ясную погоду, лоснится река полирован-ной нержавейкой, довольна, но подул ветер, побежали по незаметной волне барашки – и потускнела поверх-ность, стал металл шероховатым. Тёмный алюми-ний, а то и дюраль…
А прошло мощное судно, взбаламутило винтами мелкое место, поднялся со дна песок, – и окрасилась Волга в грязно-жёлтый цвет, замаскировалась подо что-то… Не бывало такого в старину…. Сама рас-правлялась с меляками…
«Серебряная» звали её волжане, звали так за цвет воды, который создавали спинки селёдок, плы-вущих сплошными косяками. Чистой была в те времена вода, не задыхалась ещё рыба, жила она тогда, а не выживала…
А на закате, под низкими лучами заморившего-ся солнца, - волны окрашиваются вдруг под цвет не-ба, ультрамарином, голубеют васильково…
В разные колера окрашивается в разное вре-мя Река, уважает все цвета радуги, только один тон она не любит – «Чёрный»…

28. МИГРАНТ
…Если бы Влад не дал себе твердое слово, что обязательно побеседует с каждым кандидатом на «ноч-ного гостя», этого клиента он отпустил бы сразу – очень уж характерной еврейской физиономией обладал этот человек.…Уж такие-то нос и губы Президент отметил бы непременно. Хотя в выражении глаз, да и вообще, что-то похожее на «портрет» замечалось…
Правда, был этот типичный еврей изрядно пьян, матюгался на хорошем боцманском, и сопротивлялся «приводу» довольно лихо…
 -«На хера мне, кто хочет со мной говорить, я сам с кем хошь поговорю! Отпустите, падлы ментовские! Рожи!» – орал он непрерывно, и только разглядев столик с выпивкой и закуской, сбавил тона, а вскоре и совсем замолчал, не в силах оторвать жадные глаза от бутылок…
  Ну, как не налить такому?
 Медленно высосав первые полстакана, он успоко-ился, со вкусом расположился в кресле, хорошо огля-делся, и церемонно спросил: «Чем могу служить?» И неожиданно проявился как вполне культурный чело-век, не позволявший себе ни слова, ни жеста дурного тона.
Ян Симкин, оказался не только евреем, но и даже израильтянином.
Где-то в начале 90-тых выехал он на родину предков в надежде построить там новую жизнь, но что-то у него не соорудилось.
Специальность оказалась не нужна, язык да-вался очень туго, с супругой разбежался…. «Тосковал страшно, даже стихи писать начал. Ну, и пить ещё…
А нормальная водка там, мой уважаемый хозя-ин, дешевле приличного пива, чесслово, так я и при-нялся принимать.…Поверите, за два-три месяца спил-ся и бомжевать начал. Про всякие там опасности, теракты и не думалось, в башке один страх – вдруг выпить не найдёшь?
Полгода, год - опомнился, вижу, совсем плохо, надо спасаться, а как?.. Все чужое, все незнакомое, особенно законы….
 Наслушался я разного, чему верить? А в Союзе, ну дома, то есть, все свое, мать, друзья, Волга…
Вернулся я, короче, а что толку?..
 Разве что пить стал много меньше.… И не ле-чился от пьянки! И не характер!.. Просто – очень уж дорогая она на Родине, миленькая!.. Там за час рабо-ты по минимальной оплате, (есть у них такое), можно два литра «Русской» взять.…А, попробуй здесь?..»
Хотел расспросить Влад, чем гость живет, но вошел Президент, оглядел визитера, хмыкнул, поздо-ровался, присел к столу.…По-хозяйски, не спрашивая, разлил всем по стакану, обозначил «Будем!» - все вы-пили…
Ян куснул бутерброд и вдруг спросил: «Вы, смотрю, богато живете, икра красная, черная.…А пра-вительственную щучью икру кто пробовал?.. Так я вам расскажу…
Было это в ноябре 76-го, страна готовилась радостно отметить семидесятилетие дорогого Леонида Ильича…
 В Москве затевался торжественный банкет, соот-ветственно со всего союза отправлялась туда всяче-ская вкуснятина, ну а всю икорную продукцию дове-рили делать нашей области…
В том числе и красную икру.…А как же, за качество должны отвечать определенные лица, вот и везли дальневосточную рыбину через всю страну к нам.…Но засолка-то другая, технология отличается, вот и пришлось властям рыбокомбината выписывать и спецов - икроделов с Камчатки…Точно вам говорю, я тогда в горкоме комсомола работал, да речь не об этом…
 Решили удивить наши власти Кремль редко-стью…
  Где уж ловили таких Щук и когда, не знаю…Зимой икряные?.. Но только приготовили две бочки щучьей икры…Я такой не видел, золотистая, прозрачная, каким-то особым маслом заправленная, каждая икринка крупная, как отборное рисовое зер-но…(Ей, ей не вру!..) Смотреть, и то восторг!..
 Но, врачебно-санитарные контры, ну контролёры, забраковали.… А как же, - там, в Москве руководящие кадры со всего Союза соберутся, напьются-наедятся, а не дай бог, кто и, извиняюсь, обделается?.. Все непри-ятности первым делом на икорку и свалят…
Так-то так, но запрещенное «туда», с огром-ным удовольствием лопали «здесь», причем распре-деляли продукт через обком партии, горкомы, по райкомам…
 И Комсомол не обидели, «молодёжным деятелям» тоже по банке досталось.
Ну, я Вам скажу, это – не приготовленная супругой, дома, и даже не рыбацкая, на природе.… Это что-то особенное…»
 Послушали, посмеялись, еще выпили, вспоминали те времена.
-А как же ты, еврей, тогда в номенклатуру выбился, Вас не больно-то привечали?… Голова ра-ботала неплохо, говоришь?.. Это верно, мозги у Вас хорошие, а только, когда уж Вы все поуезжаете от нас?! – вдруг раздухарился Президент…
  Симкин посмотрел на него как-то даже жа-лея…
 « Вроде бы неглупый человек…Вы задумайтесь, представьте себе только.…Ну, уехали «мы», а ре-зультат? Начните с эстрады, хотя бы…Вам же по телевизору посмотреть некого будет.…
 Посмеяться нечему!.. Театр…Кино…Я уже не говорю о науке, о медицине…(Весь антисемитизм кон-чается всегда тем, что идешь на прием к профессору-еврею…- Помоги!)
Вы бы хоть Испанию средневековую вспомни-ли…. Ну выселили они иудеев, избавились, и распа-лась Великая Империя, захирела.…А Франция и Англия своих не трогали – расцвели страны-то. Даже когда Америку колонизировали, там кто развивались? США - со своим еврейством проклятым, или испано-язычные части без?.. Всякие Мексики, Колумбии?.. Нет.…
И до сих пор, нет.…
 Да, что толку говорить, объяснять…. Не в мозгах си-дит это у Вас - внутри …»
  Дальше разговор не вязался…
Зачем его притащили, Ян не спрашивал. Влад поскуч-нел и задумался, Президент, как бы извиняясь, что ли, за сказанное, еще пару раз наливал…
Когда гость поднялся уходить, спросил Аха-стов: - «Тебе может помочь чем надо?.. Работу, или «туда» вернуться хочешь?»
- «Кому я нужен, что здесь, что там?.. Разве что – маме родной.… Спасибо…. Пошел бы я на…»
…Затерялся человек, как и не был …. Оста-лись стихи:
 «Я в другой стране, на Средиземном море
И не надо в Крым мотаться через весь Союз…
Здесь и климат, и природа хороши, кто спорит?
Только из души никак не выгнать грусть.
В памяти как кадры из кино встают:
Вот от лодки выводок утиный удирает,
Всполошенные утята не летят – полубегут,
Крылышками хлопая и воду загребая…
 Или в катере лежишь, взаполночь, на спине,
 Звёзды над тобой, плеск под тобой особенный,
 Чуть качает…Звук, - такой звучащий в тишине,
 -Ну, а если сам запел, так чем не Собинов?
Вот и здесь порою тихо… Временами забываясь
Смотришь на город с бугра. Огни во мраке…
Вон, один какой-то, с интервалами мигает –
Да не светофор он, а конечно… бакен!
 И волна там не прибойная – приливная,
 А простая пароходная волна…
 И на берегу видна ветла слезливая,
 А не финиковая пальма там видна.
Вон авто заправка хорошо освещена –
Да ведь это же с верховьев теплоход …
Только от огней дорожка на асфальте не ясна,
И стоит на месте, не плывёт…
 Чувствуешь себя, порою, одиноким волком,
 Не по-волчьи, так белугой хочется завыть!
 Видно, Астраханцу коренному жить без Волги
 Невозможно, а возможно, и не нужно жить…»

29. ВАНЯ
Ну, слушайте дальше.
Как говорил Райкин, «мерзопакостная» получилась в тот вечер попойка …. Пять лет прошло, а помню, как вчера было…
Значит, собралась компания бывших спортсме-нов, повспоминали, набрались, переругались…. А из-за чего, спрашивается? Не понравилась, понимаешь, что я им опять историю о «Звёздниках», о «Космачах» тол-кую…. - «Надоел ты, Морозище, со своей болтовнёй каждый раз. Заколебал!»
Послал я их, - не трепотня это, не фантазии алкашей…. Дурная легенда так долго жить не будет, люди своё зна-а-ют…. Вот прилетят, спросят – «Ну, где Ваш борец?» Кого выставлять будете, дуроломы неверующие?…
Иду, значит к себе, шатаюсь, мысли эти в го-лове полощутся, и натыкаюсь я на драку мальчише-скую. Пацан, лет тринадцати, с успехом один от-бивается от троих, а они на вид и старше и крепче его. Разогнал я этих агрессоров, осмотрел спасенного, проводил немного, и пошёл себе дальше…
И вдруг – Мысль! «А, если я, Я сам, сделаю вот из него, из этого упрямого мальца, Мастера? Сам научу, воспитаю, подготовлю к Поединку!»
Развернулся я, побежал, догнал парнишку, пригласил на завтра к себе, в ДСО. Верите, ночь не спал, боялся, что не придёт мужичок, обманет.
Утром явился Ванюша мой…
…Ну, слушай дальше, олигарх!.. А как тебя звать иначе?.. Ты у нас главный центурион, с тобой почтительно надо…
В общем, пришел Ванька ко мне в спортзал, поговорил я с ним, посмотрел хорошенько…
Пьянка-то пьянкой, а глаз у меня на этих юнцов наметан точно…. Смотрю, кость широкая, крепкая, мышцы растянуты отлично, хоть и худющий шкет… Резкий, к тому же.…Реактивный, прямо…
Ну, и с характером…. Сразу видно…. Понял я, что не ошибся…
 Пошел в тот же день с его семьей знакомить-ся…Трезвый был, будто огурчик из стёклышка.
Прихожу…. А там, всей семьи – одна мамуля Ванина… И вся радость у этой мамки – ее Ванька, да бутылка… Мужа у неё нет давно….
 То ли сидит, то ли так сгинул…. А сама она тяну-ла трех сыновей – были, недавно совсем, и братья у последыша…
Только старшего на ноги поставила, зарабаты-вать начал, к Армии готовился, – влюбился парень…. В шалаву соседскую влюбился…. Крутила она лю-бовь с обормотом одним, из этих, кого теперь «новы-ми», зовут… Был уркаган, стал бизнесмен…Он и де-ловой, и крутой…
…Да, слышали вы о нём! Все газеты полгода назад расписывали, как нашли тело утром в Тихом Переулке с башкой свернутой!… Вспомнили?
…В общем, он пять лет назад зарезал братана Ванькиного, из ревности завалил, а скорее для авто-ритета бандитского…. Считай, полгорода знали, что это его работа…. И менты знали, –больше двух лет следствие тянулось, а улик никаких…
 Гулял на свободе, гадюка, капитал первоначаль-ный сколачивал…. Девка та у него вроде официаль-ной марухи была, наряжалась, красовалась…
И второй брат тоже в нее встряпался…
 Не думаю, что и взаправду любовь была – скорее, из упрямства…. Ну и добился своего…. Видели его пару раз с этой красавицей, вот и доложили Хозяину…
У того деньги появились, большой босс – не самому же связываться…. Вот он и заказал…. Изби-ли парня до полусмерти, и бросили…. В феврале де-ло было, замерз….Опять не нашли виноватых …
 После похорон его и начала пить мать Ванькина
 …Работает она на «трикотажке», убирается еще по квартирам да подъездам – все для сынули…. Тря-сется над ним…. А, нет, нет, да и запьет на неде-лю….Сами знаете, какой он бывает, бабий Запой!..
Долго толковал я с ней, боялась она за сына последнего, знала мечту его – за братьев отомстить убийце двойному …. В меня так прямо вцепилась, вся надежда, что Ваньку отвлекут тренировки, другая цель появится – чемпионом стать…
Я же и ей, и ему сказал, что буду из него сильнейшего борца мира делать…
Ну и договорились мы…. Оказался у меня подопечный, подшефный…. Любимчик…Козырной туз Морозовский…(Как только не называли Ваньку мое-го…)
  Появился Иван, – появилась и у меня цель в жизни.
 Верите, разом я пить бросил, как отрубил!… Нет, пару стаканов позволял, с друзьями там, под на-строение – ну как все люди…. Но никаких похмель-ев, никаких «подряд»…
За себя взялся…. Под пятьдесят, а я кроссы начал бегать…. Качаться, вес сбрасывать…. Тухес, задницу по-еврейски, наел не борцовский, а форму держать надо…
Я ж и тренировки с пацанами стал в полный серьез проводить…. С Ванькой только одним же не будешь!.. Он через неделю сбежит!.. А так, со всеми общую нагрузку дам, а потом еще отдельно с ним поработаю – ему терпимо…
И остальные…Секция моя через год, полтора, как стала всех чесать!… Результат пошел…Призовые места…Разрядников наклепали…
 В Городе еще и теперь о Морозовской школе поговаривают….А я год уже как и близко к ковру борцовскому не подхожу, не могу…
…Слушайте дальше!..
Ваньке надо питание хорошее – растет!.. Орга-низм молодой, да еще нагрузки такие.…А с деньгами у меня не густо.…Платили сами знаете как, в сис-теме чехарда – мы не то бюджетники, не то биндюж-ники на самообслуживании – крутись….Это – на вод-ку всегда найдешь…. А попробуй - на дело!..
Короче, пристроился я к хозяйке одного ресто-рана – вечером у нее вроде телохранителя, ночью – ну, тоже, телом занимаюсь…. И деньжатами она, и продуктами не обижала – все я к Ваньке тащил….
Без жратвы хорошей классный борец не полу-чится, только в сказках…. Я ведь, мужики, и рацион ему специальный придумал, и меню составлял, и кормил чуть не насильно…
А уж тренировал…. Да это разговор отдель-ный…

30. «НАД ВОЛГОЙ ШИРОКОЙ…»
Ночью Президент летал на свои предприятия и всегда любовался после взлёта потрясающей красотой…
Раскрывалось перед ним широченное, уходящее вдаль раздолье. Равнина, пересеченная зеленоватой лентой широкой реки, сливается далеко у горизонта с темным небом, покрытым рядами лёгких облаков.
 В вышине они немного раздвигались, и в этот проём выглядывала луна, освещая Волгу, пароходы, катера и лодки возле её берегов.
Сверкающий, серебристо-голубоватый, круг лу-ны заливал своим светом землю, а воды реки глад-ким зеркалом отражали этот свет. Месяц любит Реку, звёзды любят ее, – где ещё удаётся им вдо-воль налюбоваться собой? Разве что в озёрах, но ведь их так мало…
Пилот знал причуды своего шефа и старался дольше вести самолет над Волгой, однако приходи-лось разворачиваться на курс, быстро оставляя реку в стороне.… Улетали, но и в отдалении поверхность воды ярко выделялась на общем темноватом фоне, не теряясь даже рядом со слепящими кустами электрических огней.
 И смотрел Президент и не мог насмотреться…

31. «ШИЗОБРЕТАТЕЛЬ».
…Этот человек был из числа немногих, кто отказывался поначалу пить. Но он остался, пожалуй, один - кто действительно не выпил ни грамма.
 - Мне нельзя! Я изобретатель! – веско заявил он…
- И над чем же Вы теперь работаете, т.е. тру-дитесь.…То есть, что изобретаете? – почти запутался Президент…- А, ведь, похож очень, – сказал тихонько Владу.
- «О, я делаю теперь очень важную вещь! Т.е. изобретаю, т.е. выдумываю! – гость улыбнулся.
-Вот, представьте себе такой пульт управления, дистанционку, которым можно, нажав красную кноп-ку, стереть человека с экрана Вашего телевизо-ра…Человека, который Вам особо неприятен.
Но одно маленькое условие: «Вы его, этого чело-века, будь он спортсмен, политик, артист – кто угодно – больше по своему телевизору не увидите. То есть, бу-дет идти Соревнование, но без того, кого Вы для себя зачеркнули.…Или Спектакль этот, даже классический, в котором Ваш артист должен был играть главную роль, вовсе не покажут, либо дадут с другим премье-ром. Или это уже будет совсем другой спектакль – и по тексту, и по времени, и по декорации…
Политик, которого Вы тоже (как-то) стерли, больше не станет Вам докучать, даже если Вы того захотите. И никто (для Вас) в эфире больше не назо-вет его имя.
Стертый Вами бизнесмен не покажется не только на званом приеме или на деловой встрече, но не мелькнет даже в толпе…»
…Прагматичный Влад решил намеренно упро-стить ситуацию:- «А чего мудрить-то особенно?.. Если мне не по душе этот тип, возьму, да на другую про-грамму перескочу. А вот если мне надо кого стереть по-настоящему, на самом деле? Так что, по старинке, дубину-топор брать, или киллера нанимать?..
Или по телевизору, даже. Мне вот эти «Москов-ские новости» так надоели, а от них не избавишься, хоть совсем выключай – бестолку!.. Они с другой стороны экрана пролезут, никакой пульт не помо-жет…» – хохотнул он…
…Изобретатель на усмешку не среагировал, стал еще серьезнее… «А вот в таком случае, надо задействовать мое второе изобретение.
Значит, так! У нас, в калмыцких степях, проло-жены тщательно замаскированные железнодорожные пути…Кольцом, диаметром не один километр.…И по этому кольцу ходит, тоже закамуфлированный состав.
 Только это не простой поезд, а комплекс – авто-матизированный завод по производству ракет ближ-него и дальнего действия, и пусковые платфор-мы.…Ни одного человека, все запрограммирован-ное…Вы только нужные красные кнопки нажмите. Умные машины сами и необходимые боеголовки со-орудят, и системы наведения настроят.
Вам, говорите, один город не нужен?.. Коман-дуйте, и будет поезд бесконечно ракеты делать и отправлять туда.…А сам – по кругу, по кругу…
Он выиграет любую Войну, если даже с Вашей Стороны уже некому воевать…»
…Президент уже давно пытался привлечь вни-мание Влада, красноречиво покручивая пальцем у виска, наконец, не выдержал сам: - «Это, конечно, очень, очень интересно, но Вы уж нас извините – Вы не тот человек, которого мы разыскиваем…»
-Ничего страшного, мне было только приятно! – с достоинством раскланялся изобретатель, двинулся к дверям, и внезапно оттуда крикнул: «Поднять шлаг-баум! Пропустить рюмочку!» - и вышел.
Влад какое-то время смотрел вслед, потом встрепенулся: «Слышь, шеф, давай-ка, действительно выпьем по одной, пока этот шизик до кнопочек не добрался…Чего доброго, и запустит этот свой «Па-ровоз вперед лети»…