Человек, которому не до смеха. Глава 7

Глава 7.

Позвонил инспектор Марлони и назначил мне встречу в ресторане, на верхней палубе корабля. Через час он уже плел свои сети, то и дело меняя темп разговора, иногда шутил, иногда был строг. Это был его стиль беседы, выработанный, очевидно, под влиянием какого-то литературного героя. Инспектор сверкал серыми глазами и резво подскакивал, когда слышал что-нибудь важное, но мог вальяжно развалиться на стуле и делать равнодушный напускной вид. Он явно получал огромное удовольствие от подобных расследований, и вероятно, собирался написать о них в своих мемуарах, будучи на пенсии.
- Господин Левин, вы достаточно известный в определенных кругах человек, и мне не составило особого труда получить о вас самые лестные характеристики. Не скрою, мне известны в общих чертах и ваши впечатляющие финансовые возможности. С какой стороны не глянь, все подозрения, насчет вашей персоны, тщетны. Я рад сообщить вам об этом!..
- Спасибо, инспектор. Однако, не думаю, что вы меня оставите в покое, верно?
- О, доктор, только с вашего позволения... Видите ли, вы единственный, кому я могу довериться. Разумеется, я имею в виду заинтересованных лиц. Разве мы не можем обсудить дела по дружески? Я думаю, и вам небезынтересно будет узнать о ходе расследования?
- Отдаю должное вашей дипломатии, инспектор! Неужели, вы пригласили меня только для того, что бы поделиться информацией? На вас это не похоже.
- Вы проницательны, господин Левин! Впрочем, не сбираюсь скрывать того факта, что желаю получить от вас сведения, сам не знаю какие именно, о господине Мэгане. Прошу, не поймите меня неправильно...
Я дал ему от ворот поворот:
- Да, чего уж!.. Сейчас вы практически признались в том, что Гарри является чуть ли не главным подозреваемым по делу о краже драгоценностей. Кроме того, вы прекрасно знаете о нашей дружбе. И после этого предлагаете мне наушничать на него полиции? Вы не считаете это мерзким?
Марлони усмехнулся и устремил на меня из-под кустистых бровей колючий взгляд, с откровенным любопытством взвешивая искренность моих слов и жестов.
- Ну, что вы, доктор! Я не в праве на чем либо настаивать, и тем более, заставлять доносить на товарища. Должен вас несколько успокоить: под подозрением находится далеко не только Гаррольд Мэган, но и другие фигуранты. Я ведь уже признался вам, что только вы внушаете мне доверие, не так ли?
- Откуда я могу знать, не говорите ли вы то же самое и остальным?
Инспектор насупился, сделав обиженный вид.
- Вы не правы, если думаете, что я вожу вас за нос. С вами я достаточно искренен.
- Хорошо, инспектор, но скажите, неужели все эти добропорядочные дамы и джентльмены, участвовавшие в игре в тот вечер, вызывают у вас недоверие?
- Ага! Значит, это вам не безразлично? Видите ли, доктор, в силу своей профессии я точно знаю, что люди всегда, вы слышите, всегда желают выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Каждый человек найдет, что скрывать, а что и приукрасить в своей жизни. Ну, к примеру, вы ни перед кем не афишируете, что в студенчестве баловались наркотиками, и даже участвовали в подпольной группировке студентов медиков, пытавшейся создать новое синтетическое зелье...
- Вы и об этом пронюхали?
- Да, но не волнуйтесь, в СМИ это не попадет... Так вот, к сожалению, темных пятен в биографиях наших героев оказалось немало. В соответствии с профессиональной этикой я не имею права подробно излагать эти изъяны вам, скажу лишь о том, что большинство из них связаны с финансовыми вопросами. Другими словами, не вполне ясны источники благосостояния этих людей, а, следовательно, и их моральные принципы. Ну, к примеру, русский банкир Попов действительно является управляющим небольшого коммерческого банка, однако работает в этой должности всего пол года и не имеет в банке ни цента собственных активов. Замечу, внеочередной отпуск на шикарном атомоходе «Бриллиант» Попов проводит вместе с супругой... Генерал Краузе вышел в отставку, имеет небольшое поместье в Австрии и достойную пенсию, но других источников средств существования не имеет. Нет жены, нет детей, нет родственников... Братья Манчини. Азартные игроки, умеющие проигрываться в пух и прах, хотя и вполне удачливые бизнесмены... И так далее!
- А что же Гарри?
Он, помедлив, ответил:
- Из бесед с вами и вашими друзьями я понял, что Мэган представлялся окружающим богатым и весьма перспективным молодым человеком, не правда ли?
- Да... Возможно, Гарри и приукрасил свою жизнь, но это ничего не значит. Кто из нас в молодости не пытался слыть в глазах девушек завидным женихом?..
- О, я вижу, вы немного в курсе... Да, факты таковы, что ваш друг так и не окончил университета, так как был отчислен за хроническую неуспеваемость. Не работает. Имеет постоянный, однако, совершенно невысокий доход по процентам от ценных бумаг, оформленных на его имя родителями. Недавно получил наследство от родного дяди по материнской линии...
- Короче говоря, инспектор, у всех у нас есть ахиллесова пята. Чего же вы добились, выяснив это?
Вместо ответа, Марлони предложил мне выйти на палубу, которую освещало яркое солнце и обдувал соленый морской ветер. Мы уселись в шезлонги и некоторое время рассматривали великолепную панораму морского пейзажа.
- Знаете, доктор, вы правы! Расследование не продвинулось ни на дюйм... Впрочем, я продолжаю собирать информацию и надеюсь на определенный успех... Но я хотел бы задать вам вопрос! В качестве консультации. Как вы думаете, каким способом преступник смог похитить драгоценности и спрятать их так виртуозно? На этот счет у вас есть предположения?
Я пожал плечами:
- А у вас?
- Думаю, не обошлось без специальных приспособлений и тщательной подготовки, вы не находите?
- И какие же это приспособления? Вероятно, у вас есть по этому поводу более конкретные версии?
- Да, пожалуй... Преступнику понадобилось решить две проблемы. Во-первых, уметь действовать в полной темноте, а во-вторых, подготовить очень хитроумный тайник. Скажите, вы не припомните каких либо необычных предметов, которыми пользовались бы посетители казино в тот вечер? Быть может - очки или мобильный мультифон?..
- Да, конечно! Довольно стильные очки в золотой оправе были у Андрея Попова... Мультами пользовались Манчини, Попов и кажется этот китаец Лю-Пэн... Вы полагаете, что некий прибор ночного видения мог быть вмонтирован в эти предметы? Но при нынешнем развитии кибертехнологий существует возможность вживления микрочипа, чувствительного к инфракрасному излучению, прямо в глазное яблоко. Мой университетский друг, с которым я поддерживаю связь, занимается как раз практическими исследованиями в этой области, поэтому я в курсе...
Инспектор вскочил и стал прохаживаться взад-вперед, задумчиво посматривая в мою сторону.
- Забавно, доктор, что вы сами заговорили об этом. Позвольте узнать имя вашего знакомого?..
- Его зовут Роже Дюпон, он француз. Заведует лабораторией в госпитале Филадельфии. Если пожелаете, можете получить полную информацию от него лично.
- Спасибо, Георг, но думаю, что смогу проконсультироваться на этот счет со специалистами моего ведомства...
Мы поболтали еще некоторое время, и инспектор откланялся.
Меня же не покидала мысль, о которой я, разумеется, в разговоре с Марлони не упомянул. В какой-то момент я сделал для себя открытие, что Дюпон и мой молодой друг Гарри Мэган проживают в одном городе. Это открытие неприятно пощипало мои нервы, и я твердо решил в ближайшее время развеять возникшие сомнения, созвонившись с Роже.

В то утро я проснулся очень рано, не сразу сообразив в котором часу. В последнее время ночь и день перемешались, поскольку весьма значительное время мы с Софи проводили в постели. Я встал и прикрыл простыней разметавшееся по кровати обнаженное тело девушки. Стараясь не шуметь, я отыскал свою одежду, разбросанную по углам спальни, оделся и присел за столик, на котором стояли недопитая бутылка красного вина и бокалы. Выпив и окончательно проснувшись, я направился в душ, где и вспомнил, что собирался позвонить Роже Дюпону в Филадельфию. Я отворил дверь в коридор и с удивлением наткнулся взглядом на удаляющуюся спину стюарда в униформе. Он не обернулся на звук лязгающего замка и открывающейся двери, но поспешил прочь. В коридоре кроме нас никого не было, стояла обычная для этого часа тишина. Вообще-то, я собирался выйти на свежий воздух, чтобы несколько размяться и привести себя в норму, но что-то насторожило меня в походке этого человека, невесть откуда взявшегося под дверью моего номера. Я вернулся в кабинет и несколько минут размышлял. Затем я выбросил из головы странные мысли решив, что навеяны они были звенящей тишиной раннего утра...
Я набрал домашний номер Дюпона. На востоке США был вечер, и Роже оказался дома. С удовольствием я мог созерцать постаревшее, но по-прежнему дорогое лицо друга, с которым общался, к сожалению, весьма редко. Он также был рад звонку. Нам было чем поделиться с друг другом, и мы делали это легко, поскольку со времен студенчества имели своеобразную привычку общаться между собой в шутливой манере. Не дав мне раскрыть рот, Дюпон стал хвастать своими успехами в профессиональной деятельности, обмолвившись, в частности, о том, что его лаборатория получила специальный правительственный заказ с приличным финансированием. Я уже знал, что деятельность Роже связана с исследованиями в области практического внедрения и применения биологически адаптированных систем (БАС), к которым относились всякого рода искусственные органы, микро датчики, заменители, в общем, все то, что можно было бы имплантировать в человеческий организм. Поэтому я не очень удивился заинтересованности правительственных организаций к перспективе существенного расширения функциональных возможностей своих солдат и агентов. Однако Роже усиленно намекал на более серьезные и фундаментальные исследования, о которых, по известным причинам, распространяться не мог. О моих делах в области медицины Дюпон был информирован, и мне нечего было к этому добавить. Я не стал останавливаться на своей профессиональной деятельности, зато от души поиздевался над товарищем, описывая все прелести отдыха на «Бриллианте». При этом я безбожно врал на ходу, пробуждая в нем черную зависть. В тот момент, когда я рассказывал Дюпону о женщинах, ожидающих в очереди, чтобы попасть ко мне в постель, я услышал сдавленный смех. За моей спиной стояла Софи, завернутая в простынь, как в японское кимоно. Я призывно помахал ей рукой, желая продемонстрировать Роже свою правдивость. Она скрылась в спальне, показав мне язык.
Я вволю покуражился над французом, с удовольствием наблюдая, как его лицо вытягивалось и лишалось спесивости от зависти. В моей душе шевельнулось сострадание, и я подумал, что неплохо бы пригласить его в качестве гостя на «Бриллиант» тогда, когда мне станет скучно без Софи...
Впрочем, скоро пришлось перейти к делу и задать интересующие меня вопросы. После чего я выслушал небольшую лекцию о том, что операцию по вживлению микрочипов в зрачок глаза, расширяющих диапазон видимого спектра светового излучения, в наше время может позволить себе каждый желающий, если, конечно же, он пройдет специальные тесты и медицинское освидетельствование. Имплантация проводится мгновенно, впрочем, удаление микрочипов также не занимает много времени. Большинству людей способность видеть в темноте представляется развлечением, которое со временем надоедает, а затем и вовсе выводит из себя, поэтому они с легкостью отдают деньги за удаление из своих бесценных очей устройств инфракрасной визуализации. На вопрос о Гарри Мэгане, не подвергался ли он подобной операции, Дюпон обещал узнать и завтра же сообщить мне...
Окончив сеанс связи с Дюпоном, я прошел в гостиную, заглянул в обе спальни и ванную комнату, однако Софи нигде не обнаружил. Ее платье уже не лежало на подлокотнике кресла, да и более легковесные элементы ее одежды покинули место своего временного пребывания.
Я выглянул в пустынный холл, прошел по мягкой ковровой дорожке до эскалатора, который мягко тронулся, как только я ступил на него ногой, и поднялся в огромный вестибюль с зеркальными стенами и колонами, стилизованными под мрамор. Нигде я не заметил Софи, но чувствовал, что она недалеко, хотя терялся, почему ее повлекло на прогулку по кораблю в столь ранний час, не сказав мне не слова. Остановившись в проеме входа в холл, я оглядел его и видневшуюся часть палубы, однако не заметил ни одной живой души. Я собирался повернуть назад, когда меня привлекло какое-то движение за одной из колон, отразившееся в зеркалах. Несколько поменяв положение, я разглядел женщину и мужчину, стоявших лицом к лицу и оживленно жестикулирующих руками. При более пристальном наблюдении оказалось, что эти двое спорят между собой яростным шепотом, который можно было временами слышать даже на таком удалении. В один из моментов мужчина схватил лицо женщины пальцами и приблизившись, что-то зло прошептал ей прямо на ухо. Она отбросила его руку и побежала в сторону выхода на палубу. Рискуя быть замеченным, я ступил в тень коридора и прижался к стене. В одну секунду меня прошиб пот. Я неожиданно стал свидетелем сцены, свойственной скорее отношениям любовников, нежели просто случайных знакомых. Но самое страшное, я узнал в этой выясняющей отношения парочке Софи и Гарри!..
 Я вернулся в номер сам не свой и попытался успокоиться спиртным. Что происходит? Как это понимать? Я словно попал под холодный душ, смывающий тугими струями дурман благостного счастья с моей души. Я не находил себе места, но твердо решил дождаться Софи. Она не заставила себя долго ждать. Войдя, прошмыгнула в ванную комнату и вышла оттуда, спустя пол часа, когда я уже стал беспокоиться...
- Ты стал выпивать с утра?.. О, это же виски!..
Ее преувеличенная бодрость в голосе еще более всколыхнули во мне ревностные подозрения. Однако в своей жизни я всегда старался придерживаться разумной сдержанности, давая возможность любой нестандартной ситуации несколько успокоиться, прежде чем принимать решение.
- Тебе шампанского, дорогая?
- Нет. Пожалуй, я выпью чашечку кофе.
- Куда же ты запропастилась, Софи? Ничего не сказала, исчезла... У тебя от меня тайны, милая?.. – я натянуто улыбнулся и поднял глаза.
Ниже левого виска девушки просматривался кровоподтек, который она попыталась скрыть прядью волос...
- Это что такое!? - я резко поднялся и отвел черный локон в сторону. - Кто это сделал? Гарри?!
Она отшатнулась, и в ее глазах я прочитал смятение.
- Нет! Нет!.. Я сама... Неудачно оступилась на бегущей дорожке... Ходила смотреть на восход, пока ты говорил с другом... И вот так нелепо ударилась о поручень!..
- А Гарри?
- Гарри?.. – она со страхом и любопытством смотрела на меня. - Ах, да!.. Я случайно повстречала его в холле... И ты знаешь, еще я заметила Полину, но отдельно от Гарри - раньше... Это было так странно! Вокруг ни души, и вдруг неподалеку проходит Поли, потом я натыкаюсь на Гарри... А почему ты спрашиваешь о нем? Ты его что, видел?..
Я понимал ее неискренность, но неожиданные объяснения Софи выбили меня из колеи. Получалось, что там, в холле Гарри уговаривал Софи не выдавать его мне, резонно опасаясь моей отрицательной реакции на связь Мэгана с Полиной. Что касается кровоподтека, то объяснение Софи уже не выглядело так невероятно. Во всяком случае, данная версия событий в моем мозгу выглядела более покладистой...
Это странное утреннее происшествие изрядно подпортило мне настроение на целый день. Софи не очень то усердствовала, чтобы восстановить идиллию наших отношений, чему я был только рад.
- Я хочу сегодня побыть одна, не возражаешь? – сказала она, не особо рассчитывая на ответ.
«Хитрая бестия!» – подумал я, раскусив ее замысел. Она хорошо понимала, что я не смогу дуться на нее долго, и разлука только ускорит наше примирение.
Во всяком случае, я полагал именно так...

Почему же, по прошествии нескольких столетий, я помню не только некоторые детали моего путешествия на «Бриллианте», но и незабываемое светлое впечатление от этих недель, наполненных покоем, умеренным проистечением событий, любовью и недосказанностью отношений? Вероятно, в мыслях я слишком часто возвращался к тем дням, положившим начало моим последующим кармам, которые в последствии я безжалостно сжигал и начинал все новые и новые жизни, подобно тибетским монахам. Наш бурный и странный роман с Софи остался незаконченным, с точки зрения познания друг друга, и в этом заключался его высший, романтический смысл! Иные годы и целые десятилетия моего существования на белом свете практически начисто стерты из моей памяти. Но никогда я не забывал тех образов, которые отложились в моем сознании быть может случайно, а может и нет. Будь это небрежный поворот головы Софи, или ее жгучий, мимолетный взгляд. Или ее нагое тело, разметавшееся на белых простынях в лучах восходящего солнца… Или холодная ироничная улыбка Гарри… Или фигурка Кэтрин на палубе катера...
Нельзя сказать, что в порыве страсти и навалившегося счастья мы с Софи совершенно забыли обо всем и обо всех. Нет, я видел, как Софи иногда впадала в прострацию, неподвижно сидя и поджав колени к подбородку. Она размышляла о чем-то своем, впрочем, нетрудно было догадаться, о чем именно. Да и я, нет-нет, но задавался вопросом: а что дальше? Это нагоняло на нас достаточно мимолетную тоску, исчезающую молниеносно, как только мы начинали планировать текущий день и обсуждать неисчислимые развлечения, ожидавшие нас на корабле. И вовсе неважно было, предавались ли мы им позже или оставались на весь день в наших апартаментах, это неизменно вселяло в нас неистребимый оптимизм. Наверное, мы говорили себе: это отличный шанс в нашей скоротечной жизни, чтобы забыть обо всем и получить ту самую порцию человеческого счастья, ради которой, собственно, мы и существуем! А значит, жалеть о содеянном и вредно, и глупо. Полнейшее отсутствие житейских проблем на «Бриллианте» избавило нас от необходимости самоедства и выявления отрицательных черт наших характеров. Мы так и не узнали друг друга достаточно хорошо, а потому чувства наши не успели пойти на спад. Наши отношения были глубоки, и в тоже время, легки и свежи, как выпавший рождественский снег...

Следующий день начался с ошеломившей меня новости. Дюпон подтвердил мои опасения, в которых я не смел сознаться даже самому себе. Гарри Мэган сделал операцию по вживлению в зрачок микрочипа инфракрасной чувствительности именно в лаборатории госпиталя Филадельфии! Можно представить мое состояние, когда я узнал об этом. Я сказал Софи, что иду на «птичью» площадку и поспешно удалился из каюты, боясь выдать свое волнение. Битых два часа пытался я привести в порядок свои нервы, прохаживаясь по наименее людным местам судна. В конце концов, я сумел сопоставить факты и утвердиться в мысли о том, что Гарри – пройдоха, хотя и не лишенный определенного обаяния. И никаких сомнений в этом не оставалось! Однако, что было с этим делать мне дальше? Несмотря на открывшиеся обстоятельства, я не мог вычеркнуть Гарри из списка своих друзей и предать его. Я решил поговорить с ним начистоту, хотя с удовольствием бы остался в полном неведении...
 Я извлек мультифон из кармана и позвонил Мэгану.
- Ты не мог бы со мной встретиться? – сухо спросил я. – Мне необходимо с тобой серьезно поговорить.
- Без проблем, док... Но ты меня пугаешь своим тоном. Что-то случилось?
- Я звонил доктору Дюпону в Филадельфию... Если ты не занят, я хотел бы увидеться прямо сейчас и обсудить это с глазу на глаз.
- Где же?
- Жду тебя на «птичьей» площадке. Через четверть часа.
- О кей!..
Гарри почувствовал опасность, и в его голосе не осталось и тени сарказма.
«Птичьей» площадкой мы называли учебно-тренировочный павильон, расположенный в кормовой части судна и представляющий собой полу крытый амфитеатр с бассейном в центре. Здесь желающие могли обучаться полетам на орнипланах, в просторечии называемых «птицелетами». Эти устройства действительно, в определенной мере, воплощали извечную мечту человека летать, подобно орлам. Напоминали они бумажных голубей. У них также было по два подвижных крыла и хвост, закрепленные на единой подвижной раме. Сложная конструкция бумажно-пластиковых крыльев, которые крепились к предплечьям человека, позволяла пилоту посредством взмахов легко набирать высоту, либо планировать, при этом максимально эффективно используя восходящие воздушные потоки. Что было особенно приятно, так это то, что всю «умную» работу, связанную со взаимодействием механических приводов орниплана с воздушными массами, делали бортовой компьютер и водородно-электрический мини двигатель, закрепленные тут же на раме. Лично мне полеты на «птицелета» напоминали езду на велосипеде: интенсивное кручение педалей чередуется с движением по инерции. Разница состояла в том, что здесь нужно было не разгоняться по шоссе, но набирать высоту, интенсивно работая руками. Впрочем, при нехватке для этого сил, к услугам пилота всегда был все тот же мини двигатель. В полном снаряжении орниплан весил около двух десятков килограммов, однако, как только вся конструкция закреплялась на теле человека, а крылья расправлялись, ощущение тяжести тут же пропадало. Бортовая система управления полетом начинала чутко улавливать малейшие движения воздуха, стремясь поднять весь механизм вверх. Это создавало иллюзию одушевления устройства, и превращало его в почти живую, ископаемую птицу.
Полеты на орниплане требовали некоторых навыков и приличных физических усилий, но приносили при этом захватывающие эмоции и были вполне безопасны. После трех тренировочных полетов над бассейном с применением страховочного троса, а так же отработки режима посадки, новоявленный орнипланерист мог покинуть корабль и полетать над океаном и даже над ближайшими берегами, если «Бриллиант» вставал на очередном рейде. Длительность полета ограничивалась двумя часами, если позволяли метеоусловия, однако редкому пилоту хватало сил, чтобы продержаться в воздухе более часа.
Я направился к голубому орниплану под номером пять. Это был мой старый знакомый, один вид которого возбуждал во мне непреодолимую тягу к птичьим полетам. Навстречу мне вышел инструктор Майкл, любезно улыбаясь и предвкушая приличные чаевые.
- Господин Левин, рад вас видеть вновь в нашем «курятнике»! – Майкл протянул мне руку. – Вы выбрали удачное время для полетов. «Бриллиант» находится в дрейфе, погода отличная! К тому же, вы не успели отяготить свой организм обильным обедом, не правда ли?
- Да, пожалуй, я сделаю вылет, - согласился я, потягивая инструктору купюру, - но сделаю это несколько позже. Видите ли, у меня здесь назначена встреча.
- В таком случае, к вашим услугам будет один из моих помощников, так как я через пару минут вынужден буду покинуть вас. До наплыва посетителей должен завершить некоторые дела...
- Да, да, не беспокойтесь, Майкл! Я дам знать кому, когда буду готов.
Инструктор удалился, а я заметил Гарри, поднимающегося на эскалаторе. Я напряженно всматривался в выражение его лица, все более убеждаясь в своих чудовищных предположениях. Лихорадочный, затравленный взгляд, а также ссутулившиеся плечи издалека выдавали в нем человека, сдавшегося на милость победителя. Одновременно два чувства, праведного негодования и всепрощающей жалости, прихлынувшие к моему сердцу, вогнали меня в краску и связали язык. Он уже остановился подле меня, засунув руки в карманы, и задал свой нелепый вопрос: «Ну?..», а я никак не мог справиться с волнением. Наконец, я разжал зубы:
- Я знаю, ты сделал операцию на глаза в госпитале Филадельфии... Мне продолжать, или ты сам изволишь объясниться?
Он хмыкнул, пожал плечами и промолчал.
- Ты можешь, благодаря операции, видеть в темноте, не так ли?
Гарри глянул по сторонам и вдруг схватил меня за отворот рубашки.
- Чего ты хочешь, Жорж? – прошипел он. – Моих признаний?.. Почему ты не сказал ничего инспектору? Может быть ты полагаешь, что я буду тебя умолять не делать этого, размазывая слезы по щекам? Не дождешься! Можешь отправляться к Марлони!.. Не то он, невзначай, сам нароет эти факты, и ты не успеешь прослыть героем...
Я перехватил его руку и с трудом отвел ее вниз.
- Не будь идиотом, Гарри! Не в моих правилах сдавать друзей, даже если они перестают быть таковыми... Но тебя я еще считаю другом, поэтому надеюсь на откровенность...
Он оттолкнул меня и отвернулся.
- Хорошо, я расскажу тебе все, если ты дашь мне шанс, – глухо проговорил он. - Дай мне время, чтобы собраться с духом...
Я положил руку на его плечо и сказал:
- Да, да, конечно! Я собираюсь немного проветриться, а потом мы поговорим... И еще... Я хотел бы знать, что происходит у вас с Софи? Я видел вас в вестибюле...
Гарри, оглянувшись, удивленно поднял брови:
- Пожалуйста, если хочешь!..
В такой неприятной и двойственной ситуации я, пожалуй, находился впервые. От переживаний учащенно билось сердце. Во мне боролись два взаимоисключающих чувства. С одной стороны, я жаждал правды, ибо как и любой человек желал смотреть на происходящее открытыми глазами. С другой, интуиция мне подсказывала, что вместе с открывшейся истиной безвозвратно уйдет безмятежность взаимоотношений, закончится идиллия. Откроется нечто такое, отчего все вокруг померкнет и перестанет меня интересовать так, как прежде. Я хорошо помню, как поспешно постарался отодвинуть момент истины, согласившись поговорить с Гарри позже, и тем самым, предопределил последовавшую за этим роковую цепь случившихся событий...
Я заметил молодого служащего в форменном белом кителе, пилотке и темных солнцезащитных очках и поспешно подозвал его к себе:
- Господин инструктор! Не могли бы вы помочь мне?..
- Да, если угодно!..
Пока инструктор снаряжал меня к вылету, проверял экипировку и мою теоретическую подготовку, Гарри находился рядом, помогая ему. Мы не обмолвились ни словом, хотя ждали друг от друга ободряющих слов. Наконец, я протянул Гарри руку:
- Подождешь меня здесь?
- Нет. Найдешь меня в баре. Мне нужно выпить...
Я кивнул и обратился к инструктору:
- Итак, я готов! Можно взлетать?
Молодой человек сосредоточенно проверил крепеж летательной конструкции к моему телу, подергал спас жилет, включил и выключил мини двигатель. Зная правила, я достал мультифон:
- Средства связи имеются!..
 Напоследок инструктор зачитал мне дежурные правила поведения, при возникновении чрезвычайных обстоятельств, затем отошел в сторону и дал отмашку, разрешая взлет.
Я включил двигатель, тихо зажужжавший над моей головой, расправил голубые чешуйчатые крылья, достигавшие в размахе четырех метров, и усилием мышц сообщил им поступательное движение. В тот же момент автоматически сработал механический привод. Крылья орниплана взмахнули вверх-вниз, заставляя двигаться вместе с ними и мои руки. Тело оторвалось от помоста и заняло горизонтальное положение. Достигнув высоты нескольких метров, я небольшим усилием мышц перевел положение крыльев в режим планирования и устремился по нисходящей траектории в сторону открытой палубы и далее, за пределы корабля...
Как средство отвлечься от дурных мыслей я избрал верный способ. Я не знал других настолько приятных занятий, кроме секса и подобных полетов, которые бы напрочь, пусть и на непродолжительное время, отбивали охоту напрягать свои извилины тягостными раздумьями. Во всяком случае, когда подо мной пронеслась палуба судна, и внезапно разверзлась пропасть океана, я забыл обо всем! Волнующая смесь страха и восторга перехватила мое дыхание, и я некоторое время пытался сосредоточиться лишь на том, чтобы не поддаться панике и удержать свое тело в ровном положении. По своему небогатому опыту я знал, что могу доверять автоматической электронно-механической конструкции орниплана, если своими действиями не буду ей мешать. Несколько попривыкнув к высоте и неравномерности полета, обусловленной движением воздушных масс и переключением многочисленных подкрылков-закрылков птицелета из положения набора высоты в режим планирования и наоборот, я стал подрабатывать маховыми движением своих предплечий, внося свою лепту в совершенную работу «умного» летательного аппарата. Управление орнипланом осуществлялось единым рычагом, за который цепко ухватились мои руки. Конструкторы здорово поработали, создав систему руления, способную заставить подчиняться аппарат любому, почти инстинктивному желанию пилота. Стоило надавить рычаг в ту или другую сторону, вверх или вниз, как «птичка» послушно и в точности выполняла приказ.
Постепенно освоившись с ролью парящего орла, я стал осматриваться. «Бриллиант» остался позади и своей громадиной закрывал юго-восточный сектор горизонта В других направлениях, сколько хватало глаз, простиралась морская поверхность, слегка подернутая волнами, казавшимся мне с высоты птичьего полета мелкой рябью. Единственное, за что мог зацепиться взгляд, это темная точка на северо-западе, представляющая собой то ли остров, то ли судно. Охватившие душу эмоции и желание поближе разглядеть неопознанный объект, а заодно и целенаправленно использовать отпущенное для полетов время, побудило меня на безрассудство. Я разверну орниплан в соответствующем направлении и начать удаляться от «Бриллианта» со скоростью больного птеродактиля...
Приблизительно через полчаса полета, когда я все еще не мог распознать загадочный объект и удовлетворить свое воспаленное любопытство, блок автоматического управления полетом дал сбой. Произошло это настолько внезапно и эффектно, в сопровождении шипения и искр, что не позволило орниплану перестроиться в режим планирования. Многочисленные «чешуйки» закрылков остались в вертикальном положении и позволили моей «птичке» упасть, словно подбитой утке. Падение было похоже на спуск на не раскрывшемся парашюте с высоты нескольких десятков метров.
Довольно жесткое приводнение не очень напугало меня, хотя и добавило изрядную порцию адреналина в кровь. Я знал, аварию моментально зафиксирует служба слежения «Бриллиант-Сити», и буквально через несколько минут ко мне на выручку прибудет некое спасательное средство. Кроме того, у меня имелся мультифон, который без проблем позволит вызвать подмогу. Спасательный жилет мгновенно надуется и не даст мне утонуть...
Неладное я почувствовал уже в воде, когда раздувшийся спас жилет, рассчитанный не только на меня, но и на тяжесть орниплана, вдруг засвистел изрядной дыркой в левом боку. Пальцем руки я едва дотянулся до отверстия и кое-как перекрыл пробоину пальцем. Инстинкт самосохранения помог мне избавиться от пут, привязывавших меня к умершей «птичке». Я оттолкнул от себя орниплан и несколько секунд наблюдал за его медленным погружением в морскую пучину. Надежды на то, что конструкция летательного аппарата окажется легче воды, оказались напрасными. Я потянулся к мобильному телефону, помещенному в специальный нагрудный кармашек комбинезона, и оторопел. Карман был расстегнут и совершенно пуст! Я не понимал, как мог потерять его?! Меня пробрала дрожь, хотя вода была теплой и волны ласково раскачивали меня, услужливо приподнимая на гребни, чтобы я получше мог разглядеть фантастический контур «Бриллианта», отстоящего от меня в нескольких километрах, но все еще поражающего воображение своим величием. Беспокойство охватило меня. Я напряженно всматривался, но не замечал ни катеров, ни вертолетов, которые по всей логике уже должны были спешить мне на помощь. Минуты шли и шли, а воздух постепенно выходил из спас жилета, не смотря на все предпринимаемые мной меры. По сути дела, все мои усилия были направлены на то, что бы зажимать дыру рукой, и ждать. Я не представлял себе, что буду делать, если понадобится выбираться самому. Я не мог об этом думать, ибо справедливо полагался на непременную помощь. Как мог, я успокаивал себя. Действительно, по меньшей мере двое людей на лайнере знают о моем полете. По заявке инструктора все вылеты отслеживаются специальной службой «Бриллиант-Сити». На орниплане имеется радиомаяк... Пусть я потерял телефон, пусть спас жилет оказался с дырой, но ведь это ничего еще не значит?!..
Прошло более часа, а я все болтался среди волн в одиночестве, судорожно стараясь заткнуть пробоину в жилете...
Сначала я не поверил своим глазам, но затем словно ужас дурного сна обрушился на меня. «Бриллиант» начал едва заметное движение и стал удаляться от меня с нарастающей скоростью. Лицо мое перекосилось, я открыл рот и отчаянно протяжно заорал, в бессильной злобе и страхе выкрикнув во всепоглощающую бездну океана неожиданную, даже для моего сознания, фразу:
- Гарри! Гарри!.. Это все ты!.. Гарри!..