Записки охотника за героями нашего времени. 3

У нас в школе каждое человеческое существо, носящее гордое звание ученика, летом ОТРАБАТЫВАЕТ. Мы занимаемся мелким ремонтом, обрабатываем сад и т.д., и.т.п. бесплатно, разумеется. Непонятно, правда, какие такие и чьи долги мы отрабатываем. Отцов, наверное. Я тоже не избежал этой участи.
Чувство долга позвало меня в школу. Летом. «Иду, иду», - мрачно отозвался я и пошёл. Бардак в школе был страшный. Он поразил не только меня, но даже чувство долга. Оно замолчало, и я никак не мог понять, что я тут делаю, поэтому я не заметил, как сзади ко мне подкрались директор и завуч, Софья Михайловна и Михаил Сергеевич соответственно. Софья Михайловна, затмив своей фигурой (а она у неё 90-60-90, но только в щеках) щупленького Михаила Сергеевича, измерила его взглядом с ног до головы, потом перевела взор на меня и сунула мне в руки кисть и банку с краской со словами:
- Дима, ты повыше будешь, иди, покрась крышу крыльца. – (Мне показалось, что Михаил Сергеевич вздохнул с облегчением и даже стал выше ростом).
- А как я туда залезу?
- Не боись! - Софья Михайловна у нас демократ. Всякие там «не боись», как ей кажется, делают её ближе к народу. Как она ошибается! - Вот лестница, а Михаил Сергеевич тебя поддержит. (Михаил Сергеевич вздохнул и съёжился).
Я почувствовал на своём плече тяжёлую руку чувства долга, но я не рухнул. Я полез. До места назначения добрался нормально. Но на месте оказалось, что я забыл кисть. Мы с чувством долга попросили Михаила Сергеевича закинуть её на крышу. Если бы мы знали, чем это кончится! Наш завуч ничего не тяжелее линейки не поднимал, а уж кидать что-нибудь - это вообще для него титаническая работа. Но у него тоже было чувство долга, и он просьбу мою выполнил. Он её, кисть, кинул. И попал. В меня. От моей ноги кисть рикошетом улетела вниз
 Мало того, что завуч наш не силён, он ещё близорук. Не заметив того, что он, Робин Гад, попал мне в коленную чашечку, он поднял кисть и метнул её ещё раз. Ворошиловский стрелок не мог бы так точно попасть в лоб, как это сделал Михаил Сергеевич. И тут я выдал весь свой ненормативный словарный запас. Да, русский язык велик и могуч, это могут подтвердить старушки, которые сидели на скамеечке у школы. У них завяли уши. Слава богу, что завуч наш глух, а вот директор услышала и прибежала с криком: «Что такое!!!» Михаил Сергеевич объяснил, что он просто пытается закинуть кисть ко мне на крышу, а я отчего-то ору, наверное, мне лень красить.
Тогда за дело взялась могучая Софья Михайловна. Вот это был бросок! Кисть летела, как чайка или ракета. Любовался полётом я недолго. Кисть попала мне в лоб второй раз. Я бы, наверное, помер, но меня спасло чувство долга (друг Серёга должен мне диск вернуть). Отряд внизу всё равно бы не заметил потери бойца. И только после того, как я со злости пнул банку с краской… Красный цвет, как оказалось, очень идёт директору, можно сказать, к лицу. Буквально. Потому что оно медленно покрылось красной краской. Масляной.
Я повторю только самое приличное из того, что говорила Софья Михайловна следующие полтора часа: «Слезай, козёл, я тебе уши надеру!» Со злости она пинала лестницу. Та, не выдержав такого издевательства, упала, причём на завуча. Михаил Сергеевич рухнул без сознания, и тут я понял, что значит выражение «Безвыходное положение»: слезть невозможно, а прыгать страшно.
Представьте себе ситуацию: нервный придурок мечется по крыше крыльца, внизу некое тело, обладающее массой 120 кг, носится по кругу, что-то вопя, и пытаясь счистить с лица ярко-малиновую масляную краску. Картинку дополняет рахитичный человечек, лежащий без сознания под обломками лестницы. И над всем этим, как пишут в романах, которые мы проходим на литературе, занимается заря нового светлого дня.

Челышев Сергей
P.S. Все персонажи рассказа вымышлены. Ни одно ухо бабушек не пострадало.