сто 43

Дорогая моя Ниночка, немало годков мы с тобой уже прожили, а многое я помню, будто было всё это только вчера... Как душой всего студенческого отряда стала ты, помню, – ох, и хохотушкой ты была, и певуньей, а танцевала, танцевала – лучше всех! Я же танцевать не умел совсем, но так хотел быть рядом с тобой... А ты всё смеялась: «Высотное здание на улице Восстания подпрыгивает в танце без названия!» Как ты ушла из института, помню, – после того, как родился наш Мишенька – актерским своим даром пожертвовала ради сыночка нашего. «Буду «Мать» играть», - говорила. Как сидела рядом со мною в больнице, помню, – и днем и ночью сидела, я-то думал, не выберусь, не одолею болезнь, думал, помру, но ты мне помогла, Ниночка, ты. «Что, мне с болезнью изменять решил? Я тебе! Где моя скалка?!» Говорила? Помню, помню! Как Мишенька наш, выполняя интернациональный долг в Афганистане... Не сдержался я, тебя подбодрить должен был, а сам... Не я тебе, ты мне говорила: «Ему хорошо там... Больше раны его не болят...»
...Еще помню, как рассказывала ты часто друзьям и новым нашим знакомым: «Да, а у Аркадия Райкина я подсолнух изображала», и смешно так, головой качала. Милая моя Ниночка! Подсолнух ты мой, самый солнечный на свете человек, да как же я бы жил без тебя...