Карусели

Два года тому назад, когда случилось это событие, полностью изменившее мою жизнь, мне было сорок шесть лет. Но, не смотря на вполне солидный возраст, ни в одном магазине мне не продали бы тогда товара, распространение которого лицам до восемнадцати запрещено законом. Может и продали бы, но только если бы я показала свой паспорт. И, скорее всего, позвонили бы тут же в милицию, с тем, чтобы сообщить, что некая девочка - подросток только что предъявила им поддельные документы. Если бы вы увидели меня такой, какой я привыкла видеть себя в зеркале пару лет назад, то сразу поняли бы продавцов – на вид мне не дашь больше четырнадцати – пятнадцати, и то благодаря тому, что я в своё время была акселераткой. На самом деле, если отложить в сторону паспорт и фактическую дату рождения, мне вообще до сих пор двенадцать. Я и выгляжу, и веду себя соответственно именно этому возрасту. Единственное моё отличие от двенадцатилетних подростков – это память прошедших сорока шести лет, и соответствующие знания, приобретённые за достаточно длительный жизненный период.
 По моим расчётам, где-то в семьдесят втором году я, пожелав остаться такой, какая есть, перестала взрослеть. Хотя, если быть откровенной, я не знала точно, связано ли это с моим желанием.
 Я окончила школу с серебряной медалью, выучилась в техникуме, пошла в институт. Многие удивлялись моему несоответствующему возрасту внешнему виду. Спасали меня каблуки и макияж, вызывавший в то время неодобрение среди многих педагогов. Но у меня не было особого выбора. Некоторое время я считала свой характер и внешний вид особенностями организма, не торопящегося в своём развитии. Врачи разводили руками, приходя к выводу, что у взрослой девушки - организм и психология ребёнка. В конце концов мне надоело получать в больницах недоумевающий взгляд вместо помощи, и я попросту перестала посещать врачей. Не смотря ни на что, терпя насмешки однокурсников в свой адрес, я закончила институт. Сначала моя неизменяемость вызывала у меня комплексы и недоразумения, потом даже радость возможности остаться навсегда подростком, потом грусть, после смерти мамы. В конце концов, я просто привыкла и смирилась с тем, что со мной произошло. «Мне всегда будет двенадцать с половиной» - поняла я, встав перед зеркалом на свой двадцать пятый день рождения. Правда, обычно люди давали мне на вскидку лет пятнадцать, но это - исключительно за счёт того, что в возрасте двенадцати лет я опережала по развитию сверстников. Кроме того, учитывая мой фактический возраст – прибавленные мне ещё три года не играли особой роли. Всё равно я выглядела слишком молодо.
 Неприятности, связанные с моей внешностью, конечно, были гораздо серьёзнее, чем просто отказ продавцов продать мне вино, или пересуд соседей. Мне совершенно не хотелось стать подопытным кроликом для каких-нибудь учёных. А для этого нужно было поменять паспорт и имя. В конце концов, мои особенности начали серьёзно интересовать окружающих. Мы с отцом понимали, что больше так продолжаться не может, что «вечный ребёнок» в конце концов, вызовет интерес со стороны научного сообщества, и я окажусь в западне. Мы не доверяли учёным. В итоге отцу пришлось заявить в милицию о моём исчезновении, потому что никто уже не верил, что человек, проживший почти три десятка лет, может выглядеть в два раза моложе. В то же время мне не хотелось постоянно прятаться, а выбора у меня не было. К счастью тогда уже близились девяностые, и люди стали меньше интересоваться друг другом и совать нос в чужие дела. “Советчина” потихоньку изживала себя. Я начала жить, как нелегал в собственной стране. Документы я никак не могла поменять. Не так-то это легко. Но всё-таки это необходимо было сделать. Вот только каким образом? Прикинуться потерявшимся подростком, у которого отшибло память? Наверное, в моём положении это был единственный выход. Но я опасалась, что по архивам установят мою связь с отцом, и правда обо мне всплывёт. Никаких знакомых, занимающихся подделкой документов у меня, конечно, не было, и быть не могло. Чтобы не попадаться на глаза старым соседям я переехала в другой район, и начала жить раздельно с отцом. Раз нам пришлось инсценировать моё исчезновение, нужно было спрятать меня подальше, разорвав, соответственно все связи. Я жила при поддержке отца на съёмных квартирах, переезжать мне приходилось раз в несколько лет, а то и чаще, потому что подростки меняются быстро, а я - нет. Еще одной моей бедой стали трудности в трудоустройстве, ведь кроме старого, неподходящего по данным о возрасте паспорта, я не имела других документов. Никто не позволил бы мне подписать какие-нибудь бумаги, или что–то в этом роде. Никто хотя бы из–за внешнего вида не принял бы меня на серьёзную работу, а у меня было две специальности! Но я не имела права элементарно заключить трудовой договор, поэтому могла только подрабатывать неофициально и без всяких гарантий.
 Время шло. Я стояла на месте. Вот уже лет пятнадцать я никому не показывала свои документы. Они хранились у меня как сувенир из прошлого, существование которого я уже сама ставила под сомнение. Ровно, как и перспективу будущего, впрочем. Есть ли вообще время для того, кто не меняется? Нужно было что-то менять. Но вот что?


 Тот день не предвещал ничего особенного. С утра я, как обычно, не могла подняться с постели. Я снова всю ночь просидела у компьютера – работала в Интернете. Поскольку отсутствие паспорта не позволяло мне найти постоянную работу, на жизнь я зарабатывала при помощи сети – там ведь никто не может видеть как я выгляжу. Обычно я занималась тем, что разбирала почту. Вообще – компьютер оказался для меня просто спасением. Благодаря тому, что я сохранила обучаемость, характерную для подростка, я очень быстро освоила новые технологии. Сами понимаете – отец у меня был давно на пенсии и просто не имел возможности меня обеспечивать. Я помню, что в то утро мне совсем не хотелось вставать. Стоило задремать – снилось, что я просыпаю школу или техникум. Поэтому я скорее не спала, а дремала, балансируя на краю сна. Вставать было лень. Неожиданно раздался телефонный звонок. Пока я соображала, что именно так бескомпромиссно пытается вырвать меня из состояния сладкого полусна, пока тянулась, пытаясь найти в себе мужество встать и ответить, телефон перестал звонить. Но, стоило мне расслабиться, - снова звонок. Казалось, что ещё настойчивее и наглее, чем прежде. Трубку я нашла не сразу, она оказалась каким-то образом под кроватью. Снова опоздала. Раз я всё-таки соизволила встать, решила заодно сходить на кухню и сварить утренний кофе. Ну и позавтракать уж заодно. Обычно я давала себе один – два выходных в неделю, я понимала, судя по своему самочувствию, что сегодня, видимо, будет именно такой день. Хотелось погулять по городу, послушать плеер, почитать что-нибудь интересное. Весна, снег почти стаял, тепло и благодать. В конце концов, нужно было просто отвлечься от работы. За день до этого я сделала немало, и могла позволить себе отдых.
 Кофе-телевизор-лень. Классический выходной комплект. Одеваться и идти куда-то тоже становилось лень. Лень лениться, не то, чтоб шевелиться. Двигатель прогресса явно начинал доминировать над всеми остальными желаниями. Наверное, я так бы и провела весь день перед телевизором. Но в квартире раздался очередной звонок. На этот раз – в дверь. Не взглянув в глазок и без положенного словосочетания «кто там?» я распахнула дверь. Понятия не имею, почему поступила так. На пороге стоял незнакомый мужчина - высокий, русоволосый, на вид – примерно моего официального возраста. Вроде на грабителя похож не был. Лицо нежданного гостя казалось знакомым.
- “Вы к кому?” - спросила я. Наверное, без «здравствуйте» это звучало хамовато.
- Я тоже рад тебя видеть, Настя, – отозвался незнакомец. Да, Настя - моё имя. Этот человек меня, очевидно, знал. Я ещё подумала, что он, быть может,- знакомый моего отца. Я ведь не общалась с людьми своего возраста по понятным причинам.
-Хорошо, взаимно, - буркнула я – Но хотелось бы знать, кто вы такой и что вас интересует.
-Ничуть не изменилась, - покачал незнакомец головой и, без спроса переступив порог, начал раздеваться. Наверное, впервые в жизни я, девушка неробкого десятка (да и не первого десятка лет, кстати) опешила. Одно только было понятно – грабитель вряд ли стал бы раздеваться.
-Кто вы, и почему вваливаетесь в мою квартиру? – настойчиво повторила я, но голос меня подвёл – он звучал совсем не так уверенно, как мне хотелось бы. Наглость незнакомца явно крыла мою, причём как шестёрку тузом. В ответ на мой вопрос мужчина направился на кухню. Я – за ним. Он сам налил себе кофе и уселся поудобнее за стол прямо на моё любимое место. У меня почему-то не было слов.
-Садись, - «разрешил» он мне. В ответ я сделала самую странную и противоречащую моей натуре вещь – я села. Он достал из–за пазухи книжечку в кожаном переплёте, и протянул мне. Я взяла.
-Твой паспорт – сообщил мне пришелец. Я раскрыла книжечку и увидела свою фотографию. Фамилия и дата рождения были изменены, по всем остальным параметрам паспорт нёс совершенно правильную информацию. Я даже перестала злиться. Пусть я не знала, кто мой гость, но только что он решил мою извечную проблему нелегала на птичьих правах. В голове мелькнула мысль, что меня может быть раскусили, но незнакомец в ответ, будто прочитав мою догадку – представился, соответственно лишившись статуса незнакомца, и мигом развеял все страхи.
 -Дмитрий - кивнул он мне, и кивок этот выглядел скорее напоминанием. Тут я сразу поняла с кем имею честь сидеть за столом. Передо мной был единственный, наверное, на этой планете человек, способный заткнуть меня за пояс. Старый друг, старый соперник, и мой одноклассник по совместительству. Вот почему его лицо показалось мне знакомым!
-Не беспокойся – заметил он, глядя, как я недоверчиво поглядываю в сторону паспорта – документ настоящий. Только не спрашивай, как я его достал. Его сделали специально для тебя в паспортном. Всё законно. Но подробности лучше опустить.
Я в ответ кивнула – подробности меня и не интересовали.
- Заметь, по паспорту тебе уже есть пятнадцать, так что старайся соответствовать.
-Мне уже есть сорок шесть - заметила я, понимая, чти Дмитрий в любом случае в курсе моих дел. Более-менее соответствовать внешне возрасту около пятнадцати лет я научилась за долгие годы, вот старше – было уже проблематичней. Грамотно сделанный макияж и подобранная одежда всегда прибавляли мне внешне, по крайней мере, года три. Но вот от поведения, достойного только двенадцатилетнего подростка, я не всегда могла воздержаться. Не спасали даже знания. Я замечала за собой, что периодически начинаю глупо хихикать, неоправданно упрямствовать, фантазировать и выдумывать вещи, достойные именно своего биологического возраста. Нет, я не считаю, что это плохо. Только людей моё поведение часто вводит в недоумение – я ведь обычно стараюсь и представиться, и выглядеть постарше. Наверное, со стороны подобное сочетание соответствующих разным возрастным категориям поступков выглядело необычно. Веду себя как двенадцатилетняя девочка – именно столько мне психологически, выгляжу, приложив определённые усилия - на пятнадцать - шестнадцать, а опыта и знаний у меня вообще на сорок шесть. Только вот опыт и знания не всегда могут справиться с характерными перепадами настроения, и потому я порой бываю очень противоречива в своих действиях.
-Ладно, давай уже, рассказывай, откуда ты всё про меня знаешь – не сдержалась я.
-Я – маг.- Коротко ответил тот.
-Да, конечно. А я – Гарри Поттер, которому вы пришли сообщить что он – волшебник.- Хмыкнула я. Объяснение меня совершенно не удовлетворяло.
-Ну, если ты подразумеваешь под словом «маг» - Гарри Поттера или Великого Мэрлина - то ко мне это, естественно, не относится, - пояснил своё предыдущее высказывание Дмитрий.
-А, значит ты вроде как медиум, гипнотизёр, эзотерик и что-то в этом духе, – поняла я.
-Ну, это уже ближе. На самом деле с магом я переборщил. Мне не стоило обращаться с тобой как с ребёнком, упрощая понятия до уровня сказки. Извини. Вообще-то я на самом деле религиовед, учёный, увлекающийся парафеноменами и мистикой.
-Очень за тебя рада, но подопытным кроликом становиться не собираюсь. – Сразу отрезала я, ощутив новую волну недоверия к бывшему однокашнику. Я помню, что погоня за паранормальными явлениями у него началась ещё в начальных классах. Всё время искал каких-то барабашек. Видимо, после падения СССР и выучился на религиоведа. Упрямый, своенравный, испытывающий тягу ко всему таинственному - он был типичный скорпион.
-Как хочешь. Я надеялся, что мы поможем друг другу, но ты как всегда всё приняла в штыки. Ладно. Давай назад паспорт, и я пошёл. Это был грязный удар. Но такой ход с его стороны можно было ожидать.
-Тебе ведь не нужен этот паспорт – заметила я. Но шантаж не прекратился.
-Тебе, очевидно, тоже. – Дмитрий встал. Я вздохнула:
-Ладно, садись. Чего ты от меня хочешь?

 Дима рассказал мне немного о себе. Армия, институт, брак, академка, развод. Потом «школа магии» какого-то шарлатана. Я припомнила про себя, что в конце восьмидесятых – начале девяностых, в период до восстановления православной церкви в полную силу, действительно было много подобного обмана. Потом в жизни Дмитрия снова был институт, отделение религиоведения. Далее – собственный бизнес с параллельным увлечением мистикой и уфологией.
 Как он мне объяснил – узнал всё обо мне от моего отца, после того, как совершенно случайно встретил на улице девушку, очень похожую на одноклассницу, которая, он знал от знакомых, давно пропала без вести. Сначала не обратил внимания. Потом мы встречались ещё несколько раз. Оказалось – я поселилась с ним в одном районе. Я, правда, его не замечала, он ведь сильно изменился. Видимо, оттого, что мы встречались с ним на улице – он так же показался мне знакомым. А он заметил – что я уж слишком похожа на его школьную подругу. Вообще – его предприятие занимается ремонтом. Однажды, как оказалось - они обслуживали мою соседку. Тогда он заметил, что я живу в квартире напротив, и ради интереса решил справиться кто я такая. А уж если мою соседку о ком спросить – она расскажет такие вещи, которые ты порой и сам не знаешь. Оказалось что я весьма необычная девушка непонятно откуда. Непонятно ни кто мои родственники, если таковые имеются, и какими средствами я живу, и чем вообще занимаюсь. Не заинтриговать это Дмитрия просто не могло. За мной началась самая настоящая слежка. В конце концов, в моём поведении было найдено слишком много сходства с той Настей, которую он знал, и которая пропала. Единственно – я не подходила по возрасту. Но окончательно выдал меня телефонный разговор с отцом. Дмитрий умудрился даже прослеживать мои звонки! Каким образом – не признавался. Съездил на мой старый адрес, где теперь живёт отец. Сперва он опросил соседей. Те вскользь упомянули о том, как их удивляла моя неизменяемость временем. Вроде как тридцать лет – а на вид всё как девочка. Тогда он всё понял. Понял, что нашёл то, что искал много лет – нечто необычное, исключительное… Съездил к отцу, объяснил ему, что всё знает и никакая ложь его не переубедит. Сказал, что может помочь с документами. И теперь он сидел на моей кухне и, кажется, надеялся с моей помощью установить предпосылки для моего «феномена».
-Понимаешь, Дима, – говорила я ему, наливая очередную чашку кофе, - кроме того, что у меня было желание остаться навсегда такой, какая я есть, я сама не помню больше ничего, что могло бы быть как-то связано со случившимся со мной. Я не знаю, почему я не изменяюсь с возрастом. Кстати, ко всяким гадалкам и гипнотизерам я уже обращалась, и не раз. Но, по-моему, большинство из них решили, что я спятила, а все другие – что вожу их за нос…
Димка отхлебнул кофе:
-Знаешь, сказал он – я вообще-то тебе верю. И вовсе не собираюсь ставить над тобой эксперименты. А с паспортом…Я просто не знал, как ещё можно было упросить тебя довериться мне. Кстати, можешь считать - я тебя удочерил.
-В смысле? – не поняла я.
-В прямом. Понимаешь, твоему отцу уже семьдесят. Он теперь не совсем подходит на роль твоего ближайшего родственника. А вот моей дочерью ты вполне можешь быть. Я тоже не желаю, чтобы тобой заинтересовались какие-нибудь учёные. Не думаю что тебе…
 Тут он прервался – у него зазвонил сотовый. Взглянув на номер, он встал и вышел с кухни. Видимо, по какой-то причине он не хотел, чтобы я слышала весь его разговор. Это вызвало у меня новый приступ подозрительности. Я решила подслушать.
 Оказалось, он разговаривал с некоторой женщиной по имени Татьяна. Я отчётливо слышала, как Дима пообещал меня привезти. Карты я прятать не стала и, стоило ему покинуть комнату – высказала всё, что думаю по поводу его поведения, напоминающего Штирлица в штабе врага. Он, очевидно, даже не понял, к чему я предъявляю претензии.
-Ну, допустим, не захотел говорить при тебе. Ничего такого. Это вполне логично объясняется моим нежеланием видеть, как ты снова встанешь на дыбы.
Он объяснил мне, что связался с парапсихологом. Она так же, по его словам, занимается гипнозом. Он уговаривал меня сходить с ним к ней на встречу; я принципиально упиралась не менее получаса. Доведя его до готовности к сдаче позиций, я, весьма довольная собой, согласилась.
-Ладно, - говорю - поехали…

 Погода стояла – хоть куда. Было тепло и солнечно, хотя и слишком сыро, вследствие чего ноги я промочила основательно. По дороге, которую мы за разговорами проделали наполовину пешком, мы успели немного обсудить тему недостатков моего положения. Вроде как я не могу вырасти и выйти замуж, прожить свою жизнь последовательно. Когда он спросил, хочу ли я взрослеть, я честно ответила, что не знаю.
-С одной стороны – я боюсь перемен. Боюсь, что больше никогда не буду такой, какая я сейчас. С другой стороны – всё вокруг меняется, а я – нет. Если жизнь – это движение, то можно сказать, что я не живу. Я похожа на камень посреди ручейка. Я всё время испытываю сильные эмоции, всё открываю заново. Впервые, как любой, кому скоро будет тринадцать. Но всё это как по кругу – бежишь - и никуда не приходишь. Знаешь, я не хочу морщин. Но и прыщи меня тоже дико достали.
 Дмитрий засмеялся. Я так и не поняла, что именно его рассмешило – сами мои рассуждения, или подростковый сленг в виде словосочетания «дико достали». Меня всегда раздражало это пренебрежительное отношение ко мне из-за моего возраста. Кажется, это называется дискриминацией.
-Перестань! – в конце концов, не выдержала я - Ничего смешного я не сказала. Или ты никогда так не говорил? Достал ржать! Ты что, думаешь, я тебя глупее? Достал. Чего смешного в том, как я говорю? Или мои подростковые проблемы не существенны и, по-твоему, я не знаю на самом деле проблем?
Урезонить его мне удалось.
-Извини,- сказал он и был прав. Но потом добавил фразу, что всё испортила:
-Я и забыл, сколько лет тебе на самом деле. Что ты так же живёшь отдельно от родителей, сама зарабатываешь деньги…
-Вообще-то, - заметила я – Не так уж важно, сколько мне лет. В какой-то мере мне двенадцать. Но разве это значит, что я хуже? Моё поведение - спонтанное, можно так сказать. Но не нужно ко мне относиться пренебрежительно. Знаешь, мне было очень неприятно, когда я хотела устроиться на работу – а меня никуда не брали. По крайней мере, на нормальную должность. Я, видишь ли, маленькая. Ну и что? У меня высшее образование на самом деле. Я была бы хорошим работником. Но люди судили обо мне по параметрам. Да, знаешь, и не было бы у меня высшего… Кое-в-какие места оно и не требовалось. Но они говорили: я маленькая, значит, не могу хорошо работать. И никто меня не слушал – я маленькая, значит не права. А вдруг права?
Дмитрий явно не знал, что можно на это ответить. Он колебался, а потом произнёс:
-Ладно. На этот раз ты права. Но, согласись, у старших больше опыта.
-В целом – больше, – поправила я его – но всего опыта не может получить никто, и не исключены случаи, когда именно мой, двенадцатилетний опыт будет нужным. Знаешь, мне удалось получить тот опыт, которого ни у кого нет – побыть и взрослой, и подростком одновременно. И я понимаю, что проблемы и трудности у разных возрастов разные, и ни одни не существенней других. В любом периоде жизни есть как плюсы, так и минусы. Но нужно уважать человека любого возраста. К старшим – прислушивайся, но своё мнение имей. Своё мнение имей – но не по принципу «наоборот».
Дмитрий прищурился, поглядев на меня:
-Ты просто в очередной раз проходишься по старой теме, что все люди равны.
-Что ты! Нет. Люди разные. Между разными знак равно не поставишь. - Отвечала я – Люди не могут быть равны. Скорее – равноценны.
-Да-а-а… - протянул Дима – и кому из нас нужен психолог?
И поймал такси.


 Мы подъехали к старому двухэтажному зданию. Дом был деревянным, основание его – сильно подточенным гнилью, вызванной, очевидно влажностью и временем.
-Здесь я снимаю квартиру для своей лаборатории. Татьяна – та, что обещала помочь – должна быть либо внутри (ключи я ей оставил), либо вот-вот подъехать.- Он взглянул на часы - Так, учёба у неё ещё только закончилась. Значит мы рано, и нам придётся подождать.
 Расплатившись с таксистом, он подал мне руку и помог выбраться из машины, не запачкавшись в слякоти талого снега. Видимо, в этом рабочем районе дворники не слишком-то увлечены уборкой территории. Ввиду их мизерной зарплаты их можно понять. Я сама подрабатывала однажды, убирая улицу. Это действительно тяжело и неблагодарно. Но зато теперь я раз десять подумаю, прежде чем выкинуть что-то на тротуар, подумаю, и всё-таки дойду до урны. Очень советую тем, кто привык бросать мусор где попало – приобрести мой опыт.
 Он прошёл со мной к левому из двух подъездов. Внутреннее убранство подъезда впечатляло ещё меньше, чем здание. Пахло гнилью и кошатиной.
- И здесь твоя лаборатория? – переспросила я.
- Ну, извини уж, если ты сможешь выделять мне пару тысяч долларов в месяц на исследования я обязательно перееду в здание получше. А так – я свой единственный спонсор. А достаток от малого бизнеса не столь уж велик.
Дмитрий распахнул передо мной обитую дерматином дверь. Я прошла внутрь.
 Вот лаборатория, вопреки уже возникшему ожиданию разочарования оказалась самой настоящей, и, пожалуй, самой необычной, из всех, что можно увидеть. Но здесь был так же на лицо – недостаток финансирования. Хотя, заметно было, что Дмитрий и вправду усердно работал. Всё вокруг было в состоянии творческого беспорядка. Коридор, три комнаты, санузел и кухня – вот что представляла собой квартира, снятая для исследований учёным - любителем. Горы книг, которые ни за что не поместились бы ни в один шкаф и потому ютились на полу одой из комнат, выглядывали на меня через приоткрытую дверь. Заметив мой заинтересованный взгляд, учёный - религиовед, параллельно помогая мне снять пальто, пояснил:
-Тут две комнаты - исключительно под склад. В одной всякие предметы и бумаги, а в другой – книги. Знаешь, мне требуется очень много литературы. Это - и религиозные писания, и эзотерика, и культурология, история и справочники по языкам, особенно древним, ну и просто научные справочники. Знаешь, во многих легендах и древних обычаях символизм зачастую связан с природными явлениями. Потому мне приходится заглядывать и в физику, и в биологию, и астрономию. Вообще, если ты религиовед, нужно изучать почти все науки разом.
- И никакого спонсорства? – удивилась я.
- Это на самом деле никому не интересно – независимые исследования - заметил Дима - Хочешь денег – либо сиди в мэрии – экспертом, либо вообще – иди в теневую экономику. Обосновывай там какие-нибудь секты… На остальном много не заработаешь. На данный момент я не получаю никакой прибыли от моих исследований и вынужден вкладывать в них собственные средства.
Когда я стянула сапожки на шпильке, что делали меня выше и старше, Дима посмотрел несколько удивлённо.
-Ну, вот ты и снова уменьшилась! Будешь чаю? – предложил он.
-Нет. Лучше покажи, где и как ты работаешь.
Он распахнул ближайшую дверь слева. Вот где был второй склад! Кроме бумаг с готовыми и незаконченными исследованиями здесь хранилось множество самых странных вещей. В основном это были старинные принадлежности для ритуалов разных народов.
Как будто я и в правду попала в дом к колдуну. Были тут и камни, и своеобразные жезлы, и даже кости.
- Хм. Ты тут что, жертвоприношения проводил? – шутя (или даже полушутя) произнесла я.
-Ну, человеческих костей ты тут не найдёшь, это - во-первых. А во-вторых - сам я не занимаюсь воспроизведением ритуалов. Эти кости – ритуальные предметы разных народов. Какие–то, может, и в правду получены при жертвоприношении. Только не здесь, и даже не в нашем веке.
Он позвал меня в соседнюю комнату. Здесь было свободнее. Стоял неплохой компьютер, видимо на него Дмитрий разорился-таки. Сканер, принтер, колонки – всё прилагалось. Несколько толстых справочников были вытащены, видимо, специально для нового исследования моего «феномена».
Он предложил мне сесть на диванчик. Сам примостился напротив, развернув ко мне стул, стоявший у компьютера.
- Нашёл уже что–то? - спросила его я.
- Знаешь, в большинстве религий неизменяемыми временем могут быть только боги. Человек тоже может, но при помощи богов. В наказание, например. Можно вспомнить древнегреческий миф, о том, как богиня Селена влюбилась в человека, и, чтобы он не умер, его зачаровал Гипноз. Но тогда он погрузился в вечный сон. Потом я вспомнил о психологии, есть даже её раздел о том, как психологический настрой человека влияет на его физическое состояние. И обратился к парапсихологу. Ты пока что подтверждаешь мои догадки, что сама не даёшь себе взрослеть, оттого, что не хочешь становиться взрослой…
Раздался звонок.
- А вот и Татьяна, мой специалист.
 Дмитрий пошёл открывать. Я услышала доносящийся из-за двери женский голос, показавшийся мне слишком молодым. Дверь распахнулась. Взглянув на «специалиста», я чуть не упала в обморок.
Представьте себе – Дмитрий пригласил на роль консультанта девочку, которая была от силы моей ровесницей, а выглядела даже младше!
-Познакомься,- сказал он - Таня. Наш консультант.
-Наш консультант?! – не выдержала я.
-Здрасьте – приехали! Ты полчаса назад сама выступала против дискриминации по возрастному признаку, а теперь не довольна, что специалист – не старая бабушка в очках, а девушка твоего возраста? Во-первых, она отлично разбирается в предмете, во-вторых, она скорее сможет найти с тобой общий язык.
-Извините.- Обратилась я к девушке. Дмитрию удалось поставить меня на место. Я заметила, кстати, что у Дмитрия слова «во-первых» и «во-вторых» такие же паразиты, как у меня.
– Я не хотела принижать Ваши достоинства. – добавила я.
- Глупости! – сказала та - И давай - на «ты». Вообще, наверное, всем стоит, как в английском языке, обращаться к людям одинаково вежливо, не зависимо от возраста и положения. А то я уже привыкла, что меня оценивают пусть как умного, но ребёнка.
- А вот теперь стоит выпить чаю, посидеть, и всем поближе познакомиться. - произнёс Дима и жестом позвал всех за собой.
 Мы спокойно пили чай на кухне. Загадочная Татьяна упорно не желала много рассказывать о себе. Только – учусь, живу с родителями, с детства увлекаюсь психологией и парапсихологией. Её явно больше интересовала я.
-Дмитрий что-то упоминал о гипнозе - напомнила ей я.
-Да. Я согласна с ним, что ты сама не даёшь себе расти. Клетки твоего тела воспроизводят себя точно такими, какие они есть, поэтому ты не меняешься. Можно сказать, своими страхами ты сама убедила себя в ненужности взросления. Думаю, ты можешь убедить себя и в обратном, если захочешь. Для того чтобы тебе помочь, я хочу использовать гипноз.
-Я сама не знаю, чего хочу - отозвалась я.
-Поэтому и стоишь на месте.
-Я не знаю, нужно ли мне это.
-Вот и разберёшься, нет – так нет.
-Но если я разберусь и решу взрослеть, у Дмитрия не будет никаких доказательств существования моего феномена.
Дмитрий позволил себе вмешаться:
-Я работаю для себя - вмешался Дмитрий.- Если я объявлю о тебе, я сломаю тебе жизнь. И сам, кстати, ничего с того не получу. Проект сразу отдадут кому-нибудь более “профессиональному”. Так что у меня был выбор, но я его уже сделал. Именно поэтому я отвёз тебя в свою лабораторию.
-Но почему я-то должна вам доверять?
-А кому тогда? У тебя, конечно, тоже есть выбор, - заметила Таня – ты можешь встать и уйти.
-До свидания - коротко сказала я, и направилась к выходу, оставив недопитым чай.
Никто не шелохнулся с места, чтобы меня задержать. Только Татьяна спокойно произнесла:
- Но тогда ты точно навсегда останешься ребёнком. Если ты не можешь довериться старому другу, то вряд ли сможешь обратиться к кому–то другому.
Я остановилась. Если я уйду, это будет мой выбор, но таким образом я ограничу себя в другом выборе.
Мне очень не хотелось разрешать им собой манипулировать. Но я сама своим характером не давала им возможности вести себя по-другому.
Я вернулась. Села на своё место.
-А если я, допустим, решу, что мне необходимо повзрослеть, я не могу начать взрослеть с геометрической прогрессией? До моего настоящего возраста?- Поинтересовалась я.
Татьяна отвечала:
-Ничего не могу тебе гарантировать, потому что случаев, подобных твоему пока ещё никто не наблюдал. Но, предположительно, если ты убедишь себя в необходимости именно постепенных, поэтапных изменений, то такого не должно случиться.
-Значит, гипноз?
-Да.
-А как?
-Очень просто…
И Татьяна нашла своими глазами мои. Последней моей мыслью было «Она что, взглядом гипнотизирует?» Потом я, видимо упала. Дальше – чёрная дыра вместо воспоминаний.

 Когда открыла глаза, поняла, что уже стемнело, а я несколько часов валяюсь на диване у Дмитрия в лаборатории, и Таня пытается привести меня в чувство, судя по её усталому виду - уже очень давно.
Я села. Голова, вроде не сильно кружилась и ни капельки не болела. Говорят – должна после обморока. Ничего не могла вспомнить. Встала, посмотрела на часы. Было уже около восьми.
 Очевидно, эксперимент не удался. Ничего никому не сказав, я вышла в коридор и начала одеваться. А о чём тут говорить? Горе – экспериментаторы вырубили меня по ошибке на несколько часов. Всё, что услышала вслед, было Димкино:
-Такси вызвать?
Я только отмахнулась. Доберусь сама. И, даже не попрощавшись, вышла за дверь. Только приоткрыв дверь подъезда, поняла, что неожиданно вернулась зима. Вернулась, и напала на город, сковала его льдом, в который превратился теперь весь растаявший снег. Небо было морозно – чистым. Звёзды будто не двигались, не совершали свой круговой путь. Я подумала, что мне, очевидно, так только кажется. Я решила пройтись. Было немного холодно без шапки и в весенней одежде. Не понятно, кто и почему вдруг украл весну. Я заметила, что хоть и иду довольно долго, не встретила по пути ни одного прохожего. Неужели все попрятались от холода? Даже дел ни у кого нет? Ведь ещё совсем не поздно. Неожиданно настигла мысль, что машин-то тоже не было видно. Ни одной. Ни разу. А путь я прошла уже приличный. Пусто, пусто, и ещё раз пусто… Похоже на сон. Причём довольно жутковатый. И вроде бы ничего страшного, и вроде бы не по себе.
«Доигрались, гипнотизёры…» - подумала я. Попробовала вернуться. Ничуть не удивилась, обнаружив лабораторию пустой. Глянула на компьютер - он оказался в режиме ожидания. Щёлкнула мышью. Всего один ярлык на мониторе. Открыла. Вспыхнула надпись во весь экран. «Жду тебя дома. – Мама». «Где - дома?» - подумала я. Потом решила, что нужно идти туда, где мы жили раньше. Но только отсюда это очень далеко.
 Можно ли как-нибудь сократить путь? Как в компьютерной игре, на экране вспыхнула карта города и надпись: «щёлкните мышью, чтобы увеличить масштаб». Я отыскала свой старый район и щёлкнула. Увидела перед собой фотографию родительского дома. Щёлкнула по нему ещё раз. Выскочило меню: «назад», «обновить», «отправить». Выбрала третье. Оказалась у своего бывшего подъезда. Зашла в дом. По пути заметила, что подъезд не исписан, да и кодового замка не стоит. В голове моей мелькнула догадка, что я в прошлом. Когда я зашла в квартиру – дверь была открыта будто специально для меня, поняла, что догадка моя полностью верна.
 Едва перешагнув порог кухни, я окунулась в день и свет. Этому дню было не менее тридцати четырёх лет. Если быть точнее - не дню, а, видимо, воспоминанию.
За столом сидела мама.
-Где ты была? – спросила она. - Я знаю, уроки давным-давно кончились.
-Я задержалась в школе.
Я поняла, что она меня видит, и не придумала лучшего, чем играть свою роль.
-Врёшь. Я звонила твоей однокласснице. Она сказала, что ты давно пошла домой.
Мама облокотилась на крытый клеёнкой стол. Судя по клеёнке, я году в семьдесят втором, мне где-то двенадцать. Где-то в это время я и перестала расти. «Интересно, насколько Татьяна контролирует процесс?» - Подумала я.- «Сейчас я в собственном воспоминании; действую от первого лица». В ответ на мамин вопрос я молчала. Я всегда так делала, когда мою ложь раскрывали, а у меня не было запасного варианта оправдания.
-Объясни, где ты была!- настаивала мама.
-Гуляла – просто ответила я, и почувствовала, что это вроде бы даже правда.
-Она гуляла! Я уже все нервы себе перетрепала, не зная, где ты и что с тобой!
Да, мама действительно не любила, когда я без предупреждения задерживалась.
-Но я же пришла…- примирительно произнесла я.
-А ты в курсе, который час?
-Нет. – соврала я. Но на самом деле я откуда-то знала, что прогуляла долго.
-У тебя есть часы. – холодно заметила мама.
-Они встали. – снова соврала я.
-Покажи мне их! - потребовала мама.
Я послушно протянула ей часы. Прокомментировала:
-Они пошли. Я перевела их только что.
-Когда успела-то? Слушай, прекрати мне врать!
Я молчала, понимая, что назревает скандал. Ожидания оправдались. Мама почти перешла на крик:
-Ты уже взрослая! Когда научишься отвечать за свои поступки?
Это была самая банальная родительская фраза. Возможно, именно из-за её регулярной повторяемости я завелась в пол-оборота:
-Тогда я не хочу быть взрослой! - Получилось тоже слишком громко.
Мы обе вышли из себя, и в итоге наговорили друг другу много злых слов. Я отвечала матери, и понимала, что делаю теперь то же, что делала много лет назад. Я, очевидно, и в правду не изменилась.
Я делала то, что уже делала однажды. В конце концов, мать выбежала из кухни в слезах.
Я тоже ревела. Я не стала ни хуже, ни лучше - ни на грамм. Я шептала про себя: «Не хочу меняться. Не хочу ни за что отвечать. Хочу только получать заботу, и жить спокойно». Я закрыла лицо руками, а когда открыла, обнаружила себя снова перед компьютером в лаборатории Димы.
Успокоившись, я снова щёлкнула мышью. Выбрала меню «обновить», потом – «отправить».
Снова оказалась у родительского дома. Снова прошла на кухню. Видимо, в этот раз я не участвовала в ссоре. Ссора была между родителями. Но я смотрела на них тогда, как смотрю сейчас, и они меня не замечали. Они ругались, притом крепко.
-Если ты не можешь обеспечить семью, зачем тогда её заводил?!- кричала на отца мама.
-Я не виноват, в том, что нам не выдали зарплату.
-И что теперь? Прикажешь нам всем подохнуть с голоду? А Настя?
-Я займу денег.
-А чем отдавать будешь?
-Как будто это только мои интересы! Твои, между прочим, тоже.
-Не вали всё на меня, ладно?
Отец повернулся ко мне:
-Иди лучше в свою комнату. Я послушалась. «Вернулась» к себе. Я помню, что было дальше – папа и мама будут валиться от усталости, убивая себя на нескольких работах одновременно. Будут срываться друг на друге, пока дела, наконец, не пойдут в гору. И я пойму, как не хочу таких проблем. Не хочу их усталости, раздражительности и отношений на грани развода.
Не хочу одиночества взрослых, когда не кому о тебе позаботиться.
Не хочу какой-то вымышленной любви, которая превращается в ненависть.
Не хочу верить в то, что выдумали о светлом будущем. На самом деле, у нас всё будет так же.
 Неожиданно я поняла, что за стеной - куча народа. Очевидно, всё изменилось теперь без посредничества компьютера.
 Я в третий раз вошла на кухню. Там было много родственников. Все они были в чёрном.
На головах женщин – чёрные платки. Они сидели за столом. Этот день я хорошо помнила.
 Это сороковой день со смерти бабушки. Поминки. На сами похороны, я помню, меня не взяли.
 Меня заметила Тётя Настя, в честь которой меня назвали.
 Она подозвала меня к себе. Я села с ней рядом. Она притянула к себе альбом, и мы стали разглядывать старые бабушкины фотографии. От тех, где она молодая, красивая и сильная, до тех, где – больная и побитая временем. Время согнуло её, сделало ниже, покрыло лицо сетью морщин. «На десерт» мне достались фотографии с похорон.
 Лежит человек, тихий и неподвижный. Лежит, вокруг люди, а он не может ни радоваться, ни грустить. И тоска сжала моё сердце. Я поняла, что не хочу так, как должно быть со всеми людьми. Не хочу, побитая временем, с истощёнными жизненными силами прожигать свой век, а точнее - его остаток. Не хочу взрослых забот и разочарований.
 А ещё боюсь, что однажды лягу вот так и не встану. И обо мне все забудут. Просто закопают в землю, и забудут. Я боюсь старости и смерти. Я боюсь взрослых проблем и одиночества взрослых людей. Я боюсь их разочарований и ответственности. Я не верю в их радости вроде любви, детей и внуков. Я ведь только сделала жизнь моих родителей тяжелее. Мы, люди, наверное, просто придумываем себе утешения от отсутствия выбора, что взросление – это не так уж плохо. Мы просто хотим себя успокоить.
- Дорожи тем моментом, в котором ты есть, – сказала мне тётя Настя, - такой, какая ты есть сейчас, ты уже никогда не будешь…
 И она была права. Так я посчитала в тот день. Так я думала и теперь, много лет спустя. Я действительно совсем не изменилась. А ещё вспомнила, что я не хотела тогда меняться. Я хотела сохранить себя. Мне не нужны перемены, если они принесут мне боль и разочарование, если они уничтожат ту, которая есть сейчас, а потом уничтожат и вовсе. «Я желаю себя сохранить. Я не хочу больше меняться» - сделала выводы я и оказалась снова в лаборатории. Сперва отошла немного, походив по комнате туда-сюда. Я вспомнила, отчего я не захотела взрослеть. И это – не лучшие мои воспоминания.
 Снова села к монитору. Щёлкнула «обновить». В окне выскочила табличка: «Ошибка: Файл обновлению не подлежит». Попробовала «отправить». Снова табличка: «Ошибка. Файл заблокирован». Нажала «назад». Вернулась к карте. Щёлкнула мышью произвольно. Показался вид какого-то незнакомого двора. На повторный щелчок выскочило меню, состоящее только из «назад» и «отправить». Попробовала «отправить».
Выскочила новая табличка: «Объект в зоне доступа. Но перемещение к нему не даст вам преимуществ, вы уверены, что хотите перенестись?» Внизу таблички - «да» и «не отправлять». Я выбрала второе. В конце концов, я хотела бы поскорее вернуться в реальность, так что гулять по пустому городу мне некогда. Я попробовала посмотреть на свой дом. И поняла, что попала в точку, как только возникла фотография. В моём окне - единственно горел свет.
 Щёлкнула. Снова меню из двух разделов. Наверное, я слишком много проработала на компьютере, раз даже способность к перемещению в моём гипнотическом сне приняла такую форму. Щёлкнула курсором на «отправить». На этот раз возражений не было.
 Я стояла у своего дома, и подозревала, что нужно войти. Я посмотрела снова в небо, оно было и в правду совсем неподвижным. Ни облачка. Звёзды не мерцали. Время будто остановилось. Да почему же будто? Если я внутри собственного сна, оно и впрямь не движется, так же, как я…
 Перед тем, как войти в свой подъезд, я глубоко вдохнула, набрав полные лёгкие воздуха, так, будто собиралась нырнуть под воду.
 Всё оказалось не так уж страшно. Единственное, что отличало этот подъезд от реально существующего – это отсутствие какого-либо внутреннего освещения. Окружение было каким то тёмным, холодным и неуютным. На ощупь я нашла дверь лифта. Поднялась в полной темноте на свой этаж. Зашла в квартиру. Вот тут меня ждал сюрприз. Света, так заманчиво горящего во тьме, и в помине не было, впрочем, как и моей квартиры. Был длинный, бесконечный коридор, вдоль которого шли двери – точно такие же, как та, в которую я вошла. Первая мысль была – уносить от сюда ноги. Этот сон был мне как–то не по душе. Слишком мрачный. Я повернулась к двери, распахнула её, но к удивлению моему там был совсем не подъезд. Там была детская, просторная и светлая, с цветными обоями и горой игрушек. В ней было множество детей – кто сидел на стульях, кто играл в мяч, девочки баюкали кукол. Будто бы я попала на большую детскую вечеринку. Одна из девочек подбежала ко мне.
-Привет! Я – Таня.
-Привет!- Я нагнулась к ней. - А Таня не подскажет мне как выбраться?
Девочка рассмеялась. Я терпеливо ждала. Не знаю почему, но мне показалось, что она – некто, представляющий детский образ Татьяны в моём мире.
-Ты выберешься, когда разберёшься в себе. Ты всё вокруг перепутала. Ты будешь всё время входить и выходить в двери, но оказываться будешь только в той реальности, что тебе подходит.
Девочка хотела сбежать назад в толпу детей, но я её поймала.
-Ты мне говорила, у меня будет выбор. А теперь, по-твоему, получается, что я должна обязательно начать меняться, или не смогу проснуться. Ответь мне, зачем ты меня обманула? – Спросила я, держа её за плечи.
-Я тебя не обманывала. Если ты поймёшь, что готова жить неизменяемой в изменяемом мире, ты тоже проснешься. Но пока тебя твой мир не устраивает. Ты хочешь, чтобы и он никуда не двигался. Но тогда он может быть только таким.
-Нереальным?
-Застывшим. - Поправила меня она, вырвалась и скрылась в толпе…
Я не стала её искать. Того, что я выяснила, было вполне достаточно.
Я решила подойти к девочкам, качающим кукол.
-Вы играете? – спросила их я.
-Мы растим наших детей. А они всё не могут вырасти. Наверное, это плохие, неправильные дети. – Отозвалась одна из девочек.
-Чем же они плохи?
-Они нас не слушают. Мы хотим, чтобы они выросли, а они не растут.
-Я тоже не расту. Ничего плохого в этом не вижу.
-И ничего хорошего.
-Почему?
-И ты, и они умеете только брать, но не умеете давать.
-Чего? Чего мы не умеем давать?
-Жизнь, например. Заботу. Свой труд. Вы хотите только чтобы о вас заботились.
-Но я работаю. Я даю свой труд.
-Труд не только в работе. Главный труд – работа над собой, чтобы приносить кому-то радость. Но вы не меняетесь. Вы не можете идти с другими, не можете быть с кем-то, не можете по-настоящему привязаться. Ты даже своим друзьям ничего не можешь дать. Главное, для близких людей – жить вместе. Это означает вместе развиваться, меняться. Но ты не меняешься. Поэтому ты всегда одна, сама для себя. Ты не меняешься, ты не идёшь по жизни. А люди идут. И ты не можешь сделать для них самого главного - почувствовать себя не одинокими.
-Ты говоришь, я эгоистка? – Прервала её я.
-Я так не говорю. Я говорю, что ты можешь быть сейчас только такой. Никому ничего не дающей.
-А разве это так жизненно необходимо, кому-то чего-то давать?
-Если ты хочешь Жить в полном смысле этого слова, то да. Это нужно для человека, давать что-то. Заботиться о ком-то. Иначе ты не будешь жить среди людей. Ведь ты - не только твой мир, но и та, что общается, любит, любима. Та, что получает от кого-то заботу и заботится о ком-то сама. Но ты считаешь это грузом. Ты так боишься за что-либо отвечать, что не хочешь идти дальше, боясь, что шаг будет не верным. Поэтому люди живут, казалось бы, рядом с тобой, а на самом деле - без тебя. Чтобы жить вместе, я говорила, надо вместе идти, изменяться. Ты не меняешься, значит, живёшь наполовину.
-Чего ты от меня хочешь? – Спросила её я.
-Ничего. Я хочу, чтобы мой ребёнок вырос, а он не слушается. А от тебя мне ничего не надо. От тебя ничего и не получить.
-Твой ребёнок никогда не вырастет. – Сказала ей я – Он не вырастет, потому что это - кукла. Почему ты пытаешься вырастить куклу? Ты за что–то наказана?
-Нет, что ты! - девочка улыбнулась – Я просто пока не умею растить кого-то кроме куклы.
Но я научусь. А ты нет. Ты ведь боишься сделать даже шаг. Боишься отвечать за него. Ты просто глупая.
-Это почему?
-Ты человек. Человеку плохо быть одиноким. Человеку может быть в радость позаботиться о ком-то. А ты готова всего этого лишится из-за страха. Ты боишься трудностей. Но разве твоя жизнь легче? Разве легче всегда быть одной?
-Не знаю. Допустим, я соглашусь с тобой насчёт ответственности и того, что мой страх перед взрослыми проблемами не оправдан. Что я лишена радости почувствовать себя новой, узнать что-то новое, любить и быть любимой. Согласна, это стоит риска. Даже риска разочарований. Но как быть со старостью и смертью? Как быть с тем, что перемены уничтожают, в конце концов, человека?
Девочка в ответ улыбнулась:
-Ты видишь, сколько мне лет? Думаешь, я что-то смогу тебе об этом сказать? Поищи за другой дверью. На, возьми мою куклу. Может, она тебе пригодится. А я пойду дальше.
Захочешь – догонишь меня.
 Она убежала в дверь. Я последовала за ней.
 Пройдя через дверь, я оказалась посреди улицы. Но не пустой и безлюдной, а среди людей, что совсем не двигались, застыв на ходу. Я понимала, что мир, который соответствовал бы моему темпу жизни, мог быть, наверное, таким.
 Откуда-то лилась музыка, и я пошла на эти звуки.
 Посреди большой площади стояло две карусели. Одна мчалась всё время, не останавливаясь, по кругу. Вторая делала оборот, и люди, стоящие неподвижно в очереди на площади, оживали и сменяли тех, что уже прокатились. У каруселей стоял Дмитрий – в смешной цветной кепке и ярком костюме. Он мог двигаться.
-Ну, как?- Спросил он, кивнув на карусели, - какая больше нравится?
-Даже не знаю – отвечала я – на одной с ума сойдёшь крутиться без остановки – на другой можешь не успеть накататься.
-Но это же жизнь.- Пожал он плечами – Одна – такая, какая есть, карусель делает оборот, и люди меняются. Другая – выбранная тобой. Здесь ты будешь кружиться и кружиться - до бесконечности. У тебя и голова пойдёт кругом. Но ты не сможешь уступить места. Тебе станет плохо, тебя будет тошнить. Но ты не сможешь остановиться. На первой карусели люди, истощённые временем, покидают её и забывают усталость. А на второй - никогда не будет отдыха.
-Но на первой я не накатаюсь. – Упрямо возразила я.
-Тогда садись на вторую. Он махнул рукой, и одна карусель, послушавшись жеста, остановилась.
Я села. Дима подошёл ко мне:
-Ох, я тебе не завидую…
-Это почему же? – не поняла я.- Садись со мной.
-Нет. В таком темпе мы всё равно не сможем быть рядом, как бы я близко не сидел. Кроме того, ты не умеешь ничего давать, и я с тобой разучусь. Мы будем одиноки вдвоём. Я лучше уж уступлю кому-то место, незачем мне жадничать. А то, представь себе - бесконечно одни и те же лица, и никто не нужен другому. Скука, хуже смерти. А ты крутись, как знаешь.
И карусель тронулась. Сначала медленно, потом быстрее. И пошло–поехало. Я перестала понимать, что кружится – я или мир вокруг меня.
-Дима!
-Крутись – крутись! – послышался его голос.
-Дима, она ускоряется!
-Тебе кажется, потому что ты привыкла, и видишь, что всё одинаково. Всё по кругу.
-Дима! У меня кружится голова! – Прокричала я.
-Ничем не могу помочь! Я пошёл.
-Куда?
-Моя очередь кончится… С тобой, извини, никто не будет стоять. Тот, кто не уступает место, должен крутиться один.
 Сколько я не кричала, никто уже не отзывался. А карусель крутилась всё быстрее. Весь мир слился в единое целое. В нём больше не было ничего особенного. И не было никого, кто помог бы мне слезть с карусели. Я не выдержала, и решила спрыгнуть. С трудом удалось приподняться, оторвавшись от сидения. «Вот ведь точно - убьюсь!» - подумала я. Но мне уже было всё равно. Ничто уже не могло принести мне радости в этом сумасшедшем кружении. Да и не было в нём уже ничего, кроме меня самой. И сама себе я уже становилась противна. Никому не нужная, ничего не несущая. А всего-то надо было - уступить место! Лучше стоять в чьей-то памяти неподвижно, как люди на улицах, чем кружиться так бесконечно на месте. И, кстати, в итоге всё равно оставаться неподвижной…
 Тогда я спрыгнула. И я почувствовала, как лечу вниз, в никуда, в пустоту. Открыла глаза. Вокруг – темно. Я видела, что я падаю. Впереди, а точнее - внизу, появилась дверь. Она распахнулась, и я пролетела прямо в неё. Машинально я зажмурилась и ощутила, что нахожу теперь себя стоящей на некой ровной поверхности. Вокруг было светло. Но я не видела где я, потому что боялась открыть глаза.
-Настя, посмотри же на меня! - Услышала я. Это был мамин голос. Я перестала всего бояться и огляделась. Я снова стояла на кухне, на той, что находилась в старом родительском доме. Мама опять сидела напротив, у окна.
-Ну, вот и встретились, – улыбнулась она.
-Я что, умерла? – не поняла я.
-Почему обязательно умерла? Или я не могу тебе присниться?
-Можешь. – Улыбнулась я в ответ. – Жаль, что только присниться.
-Зачем ты села на бесконечную карусель? – спросила она.
-Я боялась, что однажды со мной произойдёт то же, что и с тобой.
-А чего такого со мной произошло, чего бы ты не хотела, чтобы произошло с тобой?
Я молчала. Я не хотела говорить этих слов.
-Скажи это - улыбнулась мне мама- это ведь всего лишь слова.
-Я умру. Состарюсь, и умру.
-Ну и что? Или тебе понравилась бесконечная карусель?
-Нет, нисколько. – Призналась я.
-Тогда в чём дело? Помнишь, как на карусели мир слился воедино. Ты не находила в нём ничего ценного больше. Он только крутился и крутился. И никаких особенных воспоминаний или впечатлений. Знаешь, сколько я запомнила из своей жизни хорошего?
Будь она бесконечной, хорошего не было бы ничего. Как не было бы ничего нового, а только повторяющееся.
-Но тётя Настя…- начала было я.
-Тётя Настя в тот день была подавлена горем. Ей хотелось вернуть близкого ей человека, всегда быть с ним рядом. Но если быть всегда, то нужно быть неизменным, а быть неизменным - всё равно, что одиноким. Это не возможно. Люди появляются из единого целого, а потом возвращаются в него. Это жизнь. Она не такая страшная, как кажется.
-Но я боюсь её – отвечала я.
-А жить наполовину не боишься? – спросила меня мама.
-Мы никогда не будем такими, какие есть.- Покачала я головой.
-Но можно себя запомнить. Настя, твоя тётя, кстати, говорила тебе дорожить тем моментом, в котором ты есть, а не останавливать его. Да, ты никогда больше не будешь такой, какая ты теперь. Но если ты всегда будешь одинаковой, ты практически не будешь вообще. Ты будешь существовать бесцельно, но не жить. Ты думаешь, так легче? Ты ведь знаешь, что нет. Жизнь подразумевает цель. Цель хотя бы воспроизведения жизни. Но цель подразумевает конец. Ты отказываешься от любой цели, потому не живёшь, а существуешь. Потому ты будешь одинокой. Все уйдут, а ты останешься. Придут – уйдут новые люди, ты останешься опять. Всё сольётся, как на той карусели. Это намного хуже и страшнее и жизни, и смерти.
 Я уже всё понимала. Да, я действительно уже много лет тяну однообразные дни. Бесцельно. Нет ни боли, ни радости. Только работой себя и развлекаю. Наверное, нужно что-то менять. «Себя! – поняла я – Нужно менять себя. Хватит бояться перемен. Я боюсь плохого, но из-за этого я не вижу и хорошего. Всё как на той проклятой карусели для тех, кто, не хочет уступать места другим, боясь, что не накатается. Но только и катание потом становиться не в радость…»
-Мама, а ты не видела тут девочки? – вспомнила вдруг я свою собеседницу.
-Ты решилась? – спросила меня она.
-Да, но мне нужна одна девочка. Мне казалось, она хотела мне что-то ещё показать…
Ещё она давала мне свою куклу. Только где-то я потеряла её. Может, выронила на карусели.
В ответ мама достала из стола знакомую куклу и протянула мне.
-Всё верно, - сказала она - Ты бросила несчастную игрушку там. А та девочка давно ушла вперёд тебя. Она прокатилась только один раз, на другой карусели, что тебе не понравилась. Возьми игрушку и догоняй девочку.
На этот раз я послушалась маму, схватила куклу и – за дверь. По-моему и попрощаться забыла…
Я оказалась посреди аллеи. Тополя, скамейки… Впереди разглядела знакомую маленькую фигурку. Я догнала её. Она смотрела на меня без тени улыбки.
-Зачем ты бросила мою куклу на карусели? – недовольно высказала она мне.
-Прости, я забыла. Слушай, мне нужно выбраться…
-Ты так никогда не выберешься. Ты бросила куклу. Кто следующий?
- Но я… - Я хотела оправдаться, и не знала как.
-Ты видишь, она плачет? – серьёзно сказала девочка.
-Это ведь только кукла… - возразила я.
-Ещё бы это была не кукла, я тогда вообще не стала бы с тобой разговаривать!
-И что я теперь должна сделать? – спросила её я.
-Ты ничего не должна делать. Тебе нужно хотеть это сделать. Тебе нужно научиться именно хотеть дарить заботу. Учись, как училась я.
Я посмотрела на куклу.
-Прости меня, что бросила…
-Ну ты и неумеха! – девочка засмеялась.
-Тогда покажи мне, как надо… - ответила я ей. Девочка взяла из моих рук куклу.
-Нужно её прижать и покачать. Вот так. - Она показала – спеть ей о чём-нибудь хорошем… Неужели тебя мама не учила?
-Учила, – отозвалась я - но уже плохо помню…
-Учись заново, – сказала девочка и протянула мне куклу – ну же, покачай её…
Я сделала, как мне было сказано, стараясь сохранить серьёзный вид.
-Не очень хорошо, но всё–таки уже кое-что. Ладно, я помогу тебе выйти.
С этими словами девочка взяла меня за руку и потянула меня куда-то. Аллея вдруг сразу кончилась, и мы вышли на знакомую площадь с каруселями.
У каруселей меня ждала на этот раз Татьяна. Теперь она была старше.
-Передаю из рук в руки! - гордо сказала ей девочка, и сразу убежала.
-А кто это была? – спросила я Татьяну.
-Да ты же - отозвалась та. – Ну и на какую карусель ты сядешь на этот раз?
Я, ничего не отвечая, подошла к той карусели, что делала только один оборот.
Она остановилась. Люди сошли. Я уселась. Поглядев на Татьяну, произнесла:
-Но один-то оборот – совсем мало…
-А это и есть – минимум. Кто-то после него сходит, кто-то остаётся ещё, появляются новые люди. Никто не гонит тебя после первого же оборота. В конце концов, нужно будет уступить, но не обязательно, прокрутившись всего один раз. Оборот - это определённый период жизни. Количество их у всех разное. Ну что, поехали?
-Поехали! – согласилась я. И карусель тронулась. А я открыла глаза.

 Я помню, как очнулась тогда в лаборатории на кухне. Оказалось, что я вовсе не падала, а сеанс продолжался не более пятнадцати минут.
 Сейчас я живу с Димой. Он представляется всем, как мой приёмный отец. Но для меня он скорее – как старший брат. Он ведь был когда-то моим ровесником. Да и сам он слишком молодой для своего возраста, что под час не даёт мне воспринимать его достаточно серьёзно для статуса приёмной дочери. Никто так и не узнал о моей тайне, что некогда мне удалось впустую прожить дополнительных тридцать четыре года.
Время идёт, всё меняется, и я заодно. Я даже выросла ещё на пару сантиметров. Больше не боюсь перемен. Хуже любых перемен – их отсутствие.
Ещё – я навещаю своего престарелого отца и заново учусь в школе. Заодно учусь жить.
Говорят – полезный навык.
Время идёт…









 27. 12. 2006