Венецианская маска

Мы встретились с ним случайно на площади Сан-Марко. Я едва вспомнила, что его зовут Вадим. Примерно полгода назад, в разгаре была весна, мы вместе были на одной тусовке на квартире моей подруги, живущей на восточной окраине Москвы. Тогда собралось человек двенадцать, по большей части мне незнакомых молодых людей и девушек. Я даже не смогла сразу понять – являются ли они парами или все познакомились тут же, в этой тесной двухкомнатной квартирке с видом на шумную развязку Щелковского шоссе и МКАД, с ее серой безмолвной громадой МЭЛЗа и строящимся гипермаркетом «Метро».

Было очень шумно, все курили, пили пиво и громко, задиристо обсуждали какую-то ерунду, суть которой уже стерлась из моей памяти. Только этот Вадим не курил, потягивал через соломинку баночное пиво и изредка, лишь в ответ на чью-либо смачную реплику, обращенную к нему, вяло отшучивался, оставаясь при этом каким-то задумчивым и отстраненным. К концу вечера мы обменялись парой фраз, не значащих ровным счетом ничего, а также номерами своих мобильных телефонов, но и только… Никакого продолжения так и не последовало…

Он стоял уже несколько минут и в упор рассматривал меня, когда я отвлеклась от только что окончивших свою повинность мавров, отмечающих течение времени ударами молотов, и обратила внимание на его одиноко стоящую невысокую плотную фигуру, облаченную в серую ветровку. Над ветровкой возвышалась обхватывающая горло черная водолазка. То и дело какой-нибудь отважный голубь пытался сесть ему на голову или спину, но Вадим отгонял их рукой.

Будучи под впечатлением увиденного и разминая затекшую шею, я не сразу вновь повернула голову к нему. За эти несколько десятков секунд ощущение окружающей меня действительности вернулось, и я даже вспомнила его имя. Стремясь сократить возникшую неловкую паузу, я сама подошла к Вадиму и напомнила -

- Привет, я Жанна, а ты ведь Вадим?
- Ну, в общем-то да. Как-то нехорошо получилось, что мы так и не созвонились.
- Наверное, не смогли. Ладно, проехали.

Мы еще поболтали минуты две, делясь впечатлениями о Венеции, и решили пойти в сторону моста Риальто.

Продираясь с ним сквозь толпу и глазея попутно на витрины многочисленных магазинчиков мурановского стекла, масок, ювелирных украшений, мы продолжали беседу, причем говорил, в основном, мой спутник. Этот факт никак не вязался с образом загадочного молчуна, который я себе составила, наблюдая Вадима тем весенним вечером. Здесь же его словно прорвало - я узнала, что Вадим в Венеции уже три дня, специально остался здесь после основного тура по Италии, что живет в небольшой гостинице возле площади Сан Марко… Рассказывал и о том, что хочет посетить места Венеции, связанные с Иосифом Бродским – уже побывал на рыбном рынке, посидел в кафе «Флориан», посетил кладбище на острове Сан Микеле. Теперь же хочет найти то место, которое поэт упоминал в своем эссе о Венеции как набережную Неисцелимых, Fondamenta degli Incurabili.

Чтобы не потеряться в разношерстной толпе, обтекающей венецианские здания в обоих направлениях, я взяла его под руку. Периодически толпа прижимала нас друг к другу. Ощущение тепла тела Вадима, его мягкий голос, сознание того, что ты находишься в Венеции, о которой столько мечтала, создавало обстановку романтики и внутренней гармонии.

Следуя желтым указателям на стенах и, тем не менее, несколько раз запутавшись в лабиринте узкий улиц и небольших площадей, мы вышли на набережную, с которой открывался прекрасный вид на мост Риальто.

Несмотря на шумную толпу, заполонившую набережную, мы довольно быстро оказались на мосту. На каждом шагу нам предлагали маски, венецианские сувениры. Вадим поведал мне, что здесь, недалеко от моста, есть мастерская, где можно купить настоящую венецианскую маску, и что он сам накануне приобрел одну такую. Я согласилась и, взяв за руку, Вадим повел меня сквозь людской поток.

Когда мы постучались в неприметную дверь, хозяин, нестарый еще, с легкой сединой в голове, итальянец собирался уже закрывать мастерскую. Однако, узнав в Вадиме вчерашнего покупателя, приветливо нам улыбнулся и пригласил вовнутрь.

В помещении стоял терпкий запах краски и клея. По стенам развешены маски – уже готовые и находящиеся в процессе изготовления. Они заметно отличались от тех, что продавали во множестве на площадях и в магазинах «центральной» части Венеции – здесь не было пестрых, искрящихся множеством цветов изделий не всегда достоверно венецианского происхождения. Напротив, преобладали классические золотой и черный цвета. Лишь на некоторых красной краской были нанесены фигурки классических персонажей итальянской комедии – Панталоне, Пьеро и других. Именно такую, маску-арт, и купил накануне Вадим.

Пока на смеси английский и итальянских слов Вадим благодарил хозяина за свое вчерашнее удачное приобретение, я рассматривала маски, размышляя, какую из них я могла бы увезти с собой. Хозяин решил мне помочь и стал показывать свои изделия. Хотелось какой-нибудь веселой, жизнерадостной маски, и, желательно, не дорогой, однако в мастерской, видимо, таких не держали, либо они были очень большими и стоили значительных денег. Поэтому я после недолгих поисков взяла маску Коломбины, с черными и золотыми звездочками на белом фоне из папье-маше. Я рассматривала маску и в какой-то момент мне показалось, что она улыбнулась мне кончиками губ, и я решила купить именно ее. Перед тем, как хозяин привязал к ней ленточки и завернул в бумагу, я попросила Вадима сфотографировать меня с моей Коломбиной. Он покосился на хозяина и шепнул мне, что, вообще-то фотографирование в подобных местах не принято. Однако, перебросившись с хозяином несколькими словами и получив его утвердительный кивок головой, мой спутник сделал пару снимков.

Тепло попрощавшись с гостеприимным мастером, мы пошли по набережной. Некоторое время мы молчали, думая каждый о своем. Мне представлялся февральский маскарад на площадях Венеции. Я уже представляла себя в своей новой маске, причудливом наряде – длинном пурпурном платье с блестками, перчатках до локтей...

Замечтавшись, не заметила, как наткнулась на Вадима и была близка к тому, чтобы столкнуть его в Большой Канал. Вадим покачнулся, но успел зацепиться за какой-то столбик и удержался на набережной. При этом он машинально развел руки и сомкнул их на моей спине, заключив тем самым меня в свои объятья. Я не пыталась вырваться, а подняла голову и увидела глаза Вадима, внимательно и чуть насмешливо рассматривающие меня. В этот момент я поразилась их голубому оттенку, повторяющему цвет неба Венеции, которое окружало очертания лица Вадима. Некоторое время мы стояли и как будто впервые смотрели друг на друга. Потом я обняла Вадима за шею и прикоснулась губами к его губам. Он еще крепче сжал свои объятия.

Мы стояли на набережной Канала и целовались, наверное, минут 15-20. Народ, заполнявший достаточно небольшое расстояние от ближайшего дома до конца набережной, отвесно обрывающейся в воду, старательно обтекал нас, стараясь не задеть и не спугнуть двух, наверное, казавшихся им со спины очень молодых людей, не дождавшихся более укромного места и, опьяненных Венецией, пытавшихся донести друг до друга свои восторги так, как это доступно только молодости с ее непосредственностью и желанием поделиться чувствами сразу же, как только те оформятся в виде импульсов, идущих от сердца.

Оставшийся путь мы проделали, обнявшись и практически не произнося ни слова. Мне очень не хотелось смешивать свои впечатления от этого дня, и я сказала Вадиму, сославшись на неотложные дела, что, пожалуй, не пойду в этот раз с ним разыскивать его Fondamenta. Мы дошли до ближайшей станции вапоретто, где я села на катерок, направляющийся до конечной, откуда отправляются автобусы в сторону материковой части Венеции.

Катерок не сразу отошел от пристани, и мы молча смотрели друг на друга. Кричать не было никакого смысла, поскольку из-за шума двигателей мы бы все равно почти ничего бы не услышали. Да это было и не надо, поскольку уже на берегу договорились, что обязательно встретимся в Москве.

Наконец катерок, отталкиваемый от берега молодым, но ворчливым помощником капитана, стал набирать скорость по преломляющейся поверхности Большого Канала. Фигура Вадима стремительно уменьшалась в размерах, пока не скрылась, заслоненная каким-то из тех дворцов, которые создают великолепие набережных Канала.

Тем временем быстро вечерело. Небо прямо на глазах затягивалось рваными облаками, сияющими красноватым отраженным светом заходящего солнца.

Я подумала, как все же переменчиво небо Венеции в октябре. Днем белый цвет горизонта, смешиваясь с темно-синим куполом, раскинувшимся над лагуной, придает то беспокойной, то флегматичной «водичке» зелено-голубой оттенок. Можно целыми днями ходить по узким улочкам и набережным, сбивая набойки и натирая мозоли неподходящими для долгой прогулки по камню туфлями, и к концу светового дня все еще не насладиться видом плавающего собрания каменных домов, как бы вырастающих из воды и связывающих ее с небом. Буквально пару часов назад даже сам воздух Венеции отражал ее почти прозрачное небо, а сейчас облака придавали стальной оттенок водной поверхности канала.

Я достала из сумки пестрый, пахнущий свежей краской, пакет и, развернув его, взяла в руку маску. В этот миг она была для меня олицетворением всех событий минувшего дня – встречи с Венецией, Вадимом...