Астральная энергия

*
Летающие, блестящие снежинки - бальзам на мою душу и настроение. По краю асфальта, под легким снегопадом можно идти и идти, без всякой конкуренции: люди предпочитают ехать в машинах и в автобусах. Пусть едут. А я пройду по краю снегопада, пока я иду, аура - очищается. Я возрождаюсь, набираясь астральных сил, без всякого человеческого обмена энергиями.
Сейчас модно искать крайнего в изъятии внутренней энергия, так вот, я ее беру из космоса летающих снежинок.
А вчера я встретила долгий и продолжительный взгляд любимых глаз Серго. Дал ли этот взгляд мне энергию? Не знаю. Но нечто человеческое – дал, остатки любви или начало новых надежд на отношения между нами. Кто бы знал, как я не хотела его любви в свое время! Потом привыкла, но он оказался снежным бальзамом на душу и летом растаял.
Часть моей дороги весьма пустынна, хотя машины от дороги не далеко находятся. Однако в одном месте своего снежного пути мне всегда жутко, из-за этой внутренней жути, иногда идти не хочется по этому пути. Здесь находится выход теплоцентрали, выход колодца, больших размеров, закрытый решеткой. Снизу дует теплый воздух и на этой решетке часто лежит мужчина в драповом пальто. Остановка от его лежанки метров в двадцати, но этот человек всегда внушает мне ужас. В душе у меня всегда леденело, но я по кромке дороги обходила лежбище этого человека. Недалеко от этого страшного места, стоит фирма, ухоженная, украшенная, но до нее еще надо дойти…
 Струйка крови ярко выделялась на белом фоне, выпавшего снега. Я готова была пробежать бегом мимо страшного колодца, но краем глаза увидела, что на решетке сидит не конь в драповом пальто. На ней сидел Серго, это был он! Я остановилась, как вкопанная, с ужасом взирая на кровь и Серго.
- Лиля, остановись, я ранен! – сказал Серго, держа руками ногу, ниже колена.
- Серго, какими судьбы ты здесь, да еще весь в крови? Скорую помощь или такси вызвать? – спросила я, не зная, что и делать в такой ситуации, - Кто тебя ранил?
- Не поверишь, но я увидел тебя из автобуса, одну среди снега, выскочил на остановке. Решил подождать, сел на решетку и в ногу мне вонзился острый предмет.
Я вытащил из ноги шпильку, заточенную с двух сторон, одной стороной она была вставлена в этот колодец, а другой торчала, но сквозь снег я ее не заметил и напоролся.
Он показал мне острую шпильку в крови. По мне прошла дрожь. Совсем недавно я встречала такие острые, черные шурупы, эта шпилька была того же качества: острая и жесткая. Буквально два дня назад, я, не думая о Серго, сама вбивала такой шуруп молотком в ванне. Била по шурупу с размахом, со всей силы, с ожесточением. Шурупы требуют вкручивания, но на это сил у меня не хватает. Шуруп вылетел из уголка, с закрепленными на них лесками, для сушки белья. Вылетел примитивный, жирный и мягкий шуруп, а вбила я вот такой, острый, черный...
Почему я испытываю ужас, но не испытываю чувство жалости к Серго? Мне не было его жалко, вероятно потому, что еще живо во мне его пренебрежение мной. Остаточная деформация его унижений. Мы сели в подошедший автобус, я поднесла к турникету карточку столичной жительницы, следом за мной встал Серго, и мы вдвоем прошли через турникет. За ним капала кровь. Вышли на остановке своей фирмы, Серго прошел в медпункт. Я не люблю таких зрелищ, и пошла на свое рабочее место.
Кто любит запах духов, а я люблю запахи механического цеха, запах станков, масла, стружки. Люблю тихий гул работающих станков, люблю рабочих за станками и технологов их опекающих. Люблю чертежи, и даже перечеркивание ошибок. Я иду мимо цехов, смотрю на станки, дышу местными запахами и насыщаюсь астральной энергией производства. Здесь производят новейшую технику, в эпицентре производства отличная - аура.
*
Мое рабочие место дальше цеха, я поднимаюсь на второй этаж, прохожу длинный переход, соединяющий два здания, и оказываюсь в здании, выполненном из листов неизвестно чего, но всегда холодном. Окна по периметру излучают холодный воздух из всех щелей. Здесь и сидят технологи и конструктора, они морозоустойчивые, по расчетам руководства многогранной фирмы. Я не вынесла холода и в обед стала скатывать газеты в плоские трубки и втыкать их во все явные щели. Потеплело.
Моей любимой прической стал парик, я его держу в тумбочке стола. Я прихожу на работу, снимаю шапку, надеваю парик и работаю; на работу лучше всего приходить в пальто, в нем можно работать и даже чертить. Шуба мнется от сидения.
Зато всегда приятно от собственных ошибок или проблем на производстве. Можно снять с себя пальто, надеть халат и идти в цех по вызову технолога. Во всех цехах значительно теплее, потому что установки и станки хорошо работают при определенной температуре.
Иду я в белом халате по переходу, а навстречу мне топает Серго, слегка прихрамывая. Он посмотрел на меня и похромал мимо, он технолог, у него свои задачи, и в данный момент мы с ним не пересеклись. Я шла по вызову технолога механического цеха. На фрезерном станке последнего поколения, обрабатывали корпус для сложного изделия, мною разработанный. Он такой сложный и прихотливый, что фрезеровщик от гордости из себя выходит, так он не доволен, поставленными мной допусками. Чем меньше допуск, тем дороже. Фрезеровщику выгоднее, то, что дороже. Он элита в области оплаты, кем бы я не была, а он получит в два, три раза больше меня, а то и в пять раз. Но мне не обидно, мой отец был рабочим и получал всегда по верхней планке. А я конструктор, у меня оклад.
Фрезеровщик мне улыбается, в душе он доволен изделием, мной и своей работой.
Как он любит свой станок! Не пересказать.
Меня подзывает к себе технолог, и мы идем к нему на второй этаж разбираться с чертежами. Здесь стоит пара деревянных кульманов, на которых порой делают некоторые чертежи. Технологи всегда держат себя важно и с большим достоинством, а я ничего, я с ними соглашаюсь с небольшими уступками в допусках, размерах или материалах изделий.
Я спускаюсь с пристройки второго этажа, меня перехватывает другой технолог и с великой гордостью показывает новый гигантский станок, знакомит с его особенностями, чтобы я в чертежах их учитывала, чтобы станок не простаивал. На столе замечаю знакомые детали, смотрю, как их изготовили, и медленно ухожу на свое место, за свой деревянный кульман. Только села, взяла карандаш, ко мне подошел разработчик. С ним мы просматриваем еще раз устройство прибора и соответствие ему корпуса, который уже обрабатывается на фрезерном станке.
Разработчик красивый и умный мужчина, с моей точки зрения разработчики просто умнейшие из умнейших людей. Я в них влюбляюсь с первой их умной фразы, с первого блеска глаз. Я люблю с ними говорить о работе, и в очередной нашей паре рождается очередной новый прибор.
Ко мне подошел Серго и недовольно глянул на разработчика, но руку ему все же пожал. Разработчик ушел, Серго добавил пару фраз в технические требования чертежа, сказал, что зайдет за мной в конце рабочего дня, и ушел, даже не прихрамывая.
Спокойно почертить мне не дали, подошел умный заместитель главного технолога. У него появился заказ на уникальное изделие, мы с ним начинаем на кульмане прорисовывать его габариты и говорить о том, как его можно обработать и вообще сделать. Тут же подходит женщина из ОНС, сообщает об изменение одного ГОСТА, святое дело, изменения надо вносить в чертежи. Все же наступает момент, я встаю и черчу на кульмане очередной, тысячный чертеж. Час черчу. Два черчу. Затачиваю карандаш, провожу тонкие и толстые линии. Циркуль делает в дереве дырочки. Все нормально идет 1998 год.
За окном темно, рабочий день подошел к концу. Серго идет мне навстречу, и мы вместе садимся в автобус турникетом. Мы едем, каждый к себе. Я выхожу на своей остановке автобуса, смотрю на плакат в книжном киоске и прохожу мимо. Поворот, дорога, магазин. Дом. Звонок, голос Серго:
- Лиля, я иду к тебе…
*

23.01.07