Прогулка вдоль обморока

 Не получается. Ускользаю. Оподаю. Вот: слышу вас, Фа и Ли, еще слышу. Но незачем говорить.
Хорошо исчезать в книжном магазине, с Бахтиным в руках, с Померанцем в сумочке, с Ли и Фа за спиной.
 Впереди дорога между Небом и Землей. Я уже немножко не я, а "чистый разум". И в нем отражаются звезды и тайны. И я отражаюсь, и слышу, как бьют по щекам. Пальцами веки раздвигают, во внутрь заглядывают. Что видят?
 Все залито молоком из чашки, перевернутой в детстве. Мышка бежала, хвостиком махнула, мама подолом лужу промокнула. С тех пор в голове молоко плещется, через край проливается в жизнь, где вопросов немеряно: ты слышишь нас? Глаза открой! Как часто в обморок впадаешь? Где ты так долго пропадаешь? Да отвечай же, боже мой!
 Все тише голоса, все больше молока - это кровь моя белеет, из нее уходит жизнь. Лишь сгущенный сладкий смысл остается.
 Здравствуйте, милые, ясноглазые. Какое вольное дыхание у времени. Дихотомия смерти и жизни отпустила, и свет настольной лампы согревает ладонь, на которой лежит стеклянный шарик Мира.
 Хочется конкретного.
 Поэт Миролава в шерстяном свитере захлопывает дверь такси, вновь открывает, сосредоточенно целует мою руку, рука белее молока.
 Мороз семь градусов, машина уплывает, поэт красив, и, отдаляясь, тает.
 Мы едем мимо Александр-Хаоса, я вижу, что тебя в нем нет. Воскресенье. Ночь.
 Мне жаль, что у тебя есть более серьезные и интересные вещи, чем я.
 Как интересно это!
 Я боюсь, что отнимаю у тебя время, когда говорю.
 Я в замешательстве из-за утрачиваемых привычек быть среди агрессивной среды, к которой надоело приспосабливаться.
 Я в замешательстве из-за разворачивающейся жизни, сияние огней ночной Москвы говорит о том, что мрак у меня в голове, раз вокруг блестит и ослепляет.
 Но в голове моей плещется детство крови, разбавленной молоком.
 Не хочу я пить этот напиток, с каждым невыпитым глотком детство мое продолжается.
 О, как ты недоступен слуху, взгляду, ты словно собака на поводке, таком длинном, что я всегда за углом, а ты далеко, около свободы.
 Я держусь за поводок крепко, а разожму, и мы умрем.
 Не берегись, родной, не берегись. От свободы поступать не так, а иначе - не уберечься!
 Но так ли, иначе - везде есть я, и на юге, и на юго-западе, по левую руку, и по правую, и в небе, и под землей - взгляд мой исподлобья вопрошает: "Где и когда? Когда и где?"
Отвечает:
 - Всегда!
Отвечает:
 - Везде!
 О чем шепчет вода в реке, леденея?
 Чешуя чешется от мороза, - пожаловалась рыба, высовывая голову из-под глыбы,
плывущей по Нескучному саду, где я по тебе не скучаю, потому что, став гордой, набираю воздуха в грудь и взлетаю - к свободе твоего поступка.
Там, где окажешься ты - встречу тебя!
 Фа, я не хочу их больше видеть, я жить их жизнью не хочу. Я памятью могу обидеть.
 Завтра наступит сегодня, и Ли теребит - ты позвонила доктору?
 О, да, я ему позвоню, через тридцать минут. Он скажет, что время не ждет. И вколет иглу, и мое молоко по иголке из крови уйдет. Это будет под вечер - красное на белом, румянец на щеках.
 Я улыбнусь и всем скажу: "Привет"! Я вновь не только слышу - отвечаю! - И, значит, долго буду быть.
 О чем продолжить - чтобы не без смысла? - Продолжить надо начатую фразу про чистый разум. В нем горит печаль.
 Утраченная память не сомнется, она висит на плечиках в шкафу, ты выпьешь водки, и она заткнется. Как плохо разговаривать стихами, а понимать и думать что хочу.
 Возможно, в нашем мире нет ничего, что быть хотело б нами.

 "Упрямо буду я мочить в сортире
 врагов любви, всех тех, кто любит TV,
 кто за стеклом…».
 Соседа по квартире мотив ворвался в мой прохладный дом. Ритм и размер - все было черте как, вновь мне хромать, и фыркать раздраженно, газетой вытирать те зеркала, что отражают загрязненный разум.

 Произношу ненужные слова, по библии читаю про разлуку, и напеваю "Пам – парам, пам - пам".
 Скука заполонила всю, до чердака....

 Я протяну стареющую руку и свет включу. Ты помолчи, пока я раздвигаю
 медлительные губы, чтобы ребенка в мир впустить, и вновь тебя спросить:
 - Что с нами завтра будет?
 Ведь завтра дети станут с потолка всей твоей жизни - в мир, срываясь, падать. Вместо того, чтобы спускаться лифтом...
 Моя радость...
 О, не бывает лучше, чем решили.
 Жизнь так проста, что некуда в ней думать.

 ***


P.S.
 А лучше взять билет на самолет.
 И вместе встретить Старый Новый год.