Змеиная сказка

Так уж получилось, что меня эта жизнь закрыла. Либо я закрыла ее, тут уж ничего не поделаешь. Возможно, и неприятно сознавать себя молодой, привлекательной, умной, талантливой женщиной для которой уже все. Просто все. Теперь я даже не могу дочитывать книги до конца, от усталости… доводить разговоры до конца, - от отсутствия собеседников, либо интереса. Выдохлась? Может и так… Я безуспешно тыкаюсь в четырех стенах, а дальше нет ничего. Ни выхода, ни счастья… зато, поверьте, есть все остальное. Не легче. Факт.
Может потому что мой взгляд, может потому, что слишком уж окружающим понятна моя тряпичная натура выпотрошенной куклы, я клянусь всем – я не знаю, почему он подсел именно ко мне. Старик с длинными седыми, спутавшимися волосами. В полупустой электричке, которая неслась неизвестно куда и была так далеко от нормально мира, что с трудом верилось, что и тут проложены рельсы. Это знаете, есть такие места, где даже электричество не уместно. Места, окутанные бедность, печалью, бездорожьем, лесами, холодом… и ни одна автострада вас туда не приведет и даже два вагончика, что с трудом тащит за собой чахлый поезд, выбросят вас посреди поля. Да, поля…это есть еще повезет.
 - Зашила бы коленку – осуждающе начал он. То есть обычно люди хоть здороваются, а тут нет, такой типаж, что сразу начал учить жизни. Я молчу. Я разрываю на кусочки нарастающее раздражение. Я занята. Сильно занята. - Едешь?
 - Да. – сухомяткой выталкиваю слова. В ноздри бьет запах немытой кожи и старости. Не страшно – мне не дожить. Морщинам не прикоснуться к моему телу. Такие как я дохнут молодыми. Именно подыхают. А этот старик просто умрет. Поэтому мы никогда не поймем друг друга. Поэтому я не хочу его слушать.
 - Ишь, серьезная больно! – это попытка пошутить, а не разозлить сразу понятно. Секунду, в моем распоряжении лишь секунда и я трачу ее, не подумав, этот ценный дар, выкидываю на ветер, я смотрю ему в глаза. Какие они? У-ди-ви-тель-ны-е.
 - А это что у тебя за штука? – мой фотоаппарат. Да, моя камера, убивающая, препарирующая живые картинки, похищающая частичку их красоты, вечности и юности. Да? Да. Молчу.
Я смотрю в окно, где-то сейчас, где-то скоро. Я найду ответ. Обязана его найти.
Старик молчит и тоже смотрит в окно. Кажется поезд начинает притормаживать и вот мы с ним стоим на земле, вокруг лес, под ногами рельсы, в ушах шум уходящего малютки-состава.
 - Так и знал, что к нам тебя черты несли! – с досадой говорит он и отворачивается в сторону. – Ну пошли, раз пришла.
Вопрос. На моем лице застыл вопрос, а может и не вопрос, а скорее мольба – почему я? Господи, почему именно я? Именно здесь, именно сейчас сживаю в руках объектив фотоаппарата, словно боюсь упасть и больше никогда не встать?
Мне нужен ответ. Вот почему. Я потерялась.
Я молча иду за ним по лесной тропинке, отбиваюсь от комаров, смотрю себе под ноги, но не по сторонам. Лес заканчивается. Деревня в три перекошенных дома, вокруг развалин старой… старой часовни. Вот и мой ответ. Или это только начало?
- Пошли, чаем тебя угощу, рано еще бегать тут, солнце через полчаса только встанет. – его сапоги месят грязь. Чавк-чавк. Он говорит что-то еще, но я не слышу его, я смотрю на развалины. Шестнадцатый век… получатся шикарные мертвые снимки. Заставь картинку двигаться по собственному желанию. Просто заставь.
Я получаю чай в грязной кружке. Делаю глоток. Молчу. Это просто крутой кипяток из лужи с привкусом травы. Какой-то травы. Не чай. А кто сомневался?
 - Ты, - говорит, - вовремя приехала, составь компанию…хочу дочь помянуть, да больно тяжко одному.
Киваю в ответ. У меня будет больше мертвых снимков. Мы снова идем тропинками, кустами, старик кивает мне головой, и пропадая в глуши, кричит:
 - Смотри под ноги – змей тут много!
Я ловлю себя на мысли, что не понимаю, напугало меня это предупреждение или нет. Должно ли быть человеку все равно – наступит он на гадюку или как?
 - Каких? – выдавливаю из себя.
 - Разных. – он оборачивается, лицо серьезное, но глаза смеются. – Разных…есть и добрые, а есть не очень.
 - Это как? – я определенно не понимаю. Есть ядовитые, а есть нет. А степень их агрессии мало кого волнует.
- А вот так…- и он снова исчезает в кустах. Или мне уже кажется, что он есть? И просто я себе его придумала в провожатые, чтобы не было так страшно? И снова вру сама себе. Он реален больше чем я. И мой ужас еще больше реален чем все мы.
Мы приходим. Картина такая же – крестов пять, три холмика, да две плиты, все уже давно заросло мхом и прочей фауной. Не разобрать ни имен, ни дат, словно и не было этих людей, словно их кто-то проклял и специально за какие-то грехи предал забвению, тоске и одиночеству. Словно это какое-то маленькое собрание, закрытый клуб для избранных, которому уже не одна сотня лет. Внезапно меня за ниточку мысли дергает – а сколько же лет моему спутнику? Сколько? Меня начинает трясти дрожью паники, словно это и есть ответ после которого все в моей голове встанет на свои места. Всего лишь узнать, сколько лет этому старому человеку.
Тем временем он садится рядом с самым крайним холмиком, просто земляная насыпь, точнее такой она должна была быть, но теперь это почти сровненная с землей кромка с небольшим камнем посредине.
 - Такая она была… - старик вдыхает – да ты щелкай пока, если хочешь, только смотри аккуратнее, не увлекайся…место-то редкое, никто тебя сюда больше не приведет, вот я умру и все…
Не хочу тут даже думать о фотоаппарате. Вдыхаю воздух, словно в запертой комнате, словно тут и не бывает никого. Тишина, горький привкус появляется во рту, бешенные белые точки перед глазами, пульс стучит по всему телу. Я словно превратилась в собственное сердце и бьюсь… с каждой секундой все медленнее.
 - Садись – говорит он, - расскажу тебе кое-что… дай старику вспомнить, глядишь и на душе полегче будет.
 - Я падаю на траву, послушно киваю головой, но мне уже не чем дышать, а он продолжает. И голос его то тише, то громче, кто-то балуется в моей голове со звуком. Кто-то кто меня ненавидит.

Не первая ты кому рассказываю историю, не первая кто и приезжает сюда, дознать правду. Но первая кто оказавшись здесь пришелся к месту. Покойники тебя приняли. Потому и расскажу. Хотят они этого – поймешь, значит и горе разделишь.
Была у меня дочка, давно это уже было, и деревня была больше и народу тут жило много разного. Мать-то наша умерла рано, Бог ее душу принял видать, чтобы не видела она этого позора…
И красивая дочка-то у меня была, умная, но уж больно…близкая к природе, крест православный с себя сорвала на людях на землю бросила – вот и стали ее люди избегать. Но бабы, старичье понятно, а парням молодым все равно было, уж больно девка красивая. И появился у нее жених, хороший парень, мне нравился, хотели уже свадьбу справлять, но в него словно бес вселился. Врывается в нашу избу, кричит: «Не трону я вашу девку! И дорогу сюда забуду!» А аккурат через месяц в часовенке нашей венчание и справил с соседнего двора дочкой старосты нашего. А Оленька моя стоит на все это смотрит и в сердцах как скажет: «Змеи они и есть! Чтоб вас змеиный царь прибрал!»
Так и осталась ходить в девках, да только после этого во двор к нам змеи-гадюки повадились, всех собак искусали, скотину всю…уж гнать нас из деревни хотели. А тут и Коленька приехал, его к нам из города направили, хозяйство помогать поднимать. Приглянулась ему Олька и сосватал ее. Свадьбу справили, да вот только совсем ей худо стало. Кричит по ночам, плачет, а проснуться не может. Змей травить не дает, в ноги кидается… А потом как-то подслушал я ее разговор с Колей, говорит, мол, не оставляй меня одну… я змеиному царю себя пообещала, если отомстит он за мое унижение, да не знала я, что тебя встречу. А теперь, говорит, близок час, когда месть свершится, да нельзя ничего назад воротить. Уж больно люба я ему стала за это время.
А Колька-дурак не понял и спрашивает: «Кому?» Оля как разумеется – змею лесному, а потом заплакала. Не поверил ей муж, совсем за сумасшедшую принял, да и сбежал как-то ночью – больше его не видели. Дочка так совсем плохая стала, а тут и обидчики ее за грибами пошли, да не заметили пары гадюк… только из через двое суток бездыханных с укусами обнаружили. Так Оленька ко мне в ноги: Уедем, отец! Не могу я так больше! Он слова мне такие нашептывает...и снова в слезы, понять, говорит, не могу, боюсь я его и большей нежности еще никто не дарил! Упросила она меня и решили за светло трогать из родной деревни. Да только не уберег я ее, змей сильнее оказался, вышла она ночью на крыльцо, подставилась по зубы аспидовы и ладно бы на месте умерла, так ползла еще к логову змеиному...вот тут мы ее и нашли.

Я барабаню пальцами по камням, мне душно и мутно, кто-то пожирает меня взглядом.
 - Пойдем к дому, покормить тебя надо, а то белая вся…и уж больно ты на Оленьку похожа…- старик тяжело вздыхает.
Мы возвращаемся, в соей голове появляется чей-то шепот, рассказывает мне про тех кто меня ждет там, про выход, а еще про счастье. Я падаю, цепляюсь за дерево, встаю и снова падаю. Мне темно и холодно. Странные сказки так влияют на оголенные мозги, самой становится смешно. Я встаю и иду дальше.
Смотрю на часы, скоро электричка обратно. Первая и последняя. Пора торопится. Мы доходим со стариком до его дома, я прощаюсь. Я не убила ни одной картинки. Я хочу домой. Я хочу в тепло. Или нет? Или просто я не знаю, где мой дом?
 -Ты не волнуйся, - говорит он мне, - там поезд медленно едет, увидит тебя обязательно, ни разу такого не было, чтобы мимо проехали.
 - Спасибо – говорю. В голове каша и святое обещание, если выберусь отсюда – больше всяких психически неуравновешенных глупостей не делать, ведь никто даже не знает где я.
Быстро прохожу обратный путь до якобы станции. Сажусь на траву и первый раз за день достаю сигарету. И снова обрушивается шепот, снова меня зовут за собой. Чтобы отвлечься я вспоминаю этого старика, как он махал мне в след рукой, как улыбались его глаза цвета золота. Удивительные глаза.
Подходит время и я слышу гул подходящего поезда. Выхожу ближе. Состав с треском проносится мимо. Удивление? Нет. Все до смеха логично. Я чувствую тяжелый взгляд в спину. Тяжелый золотой взгляд, который так много хотел мне все это время рассказать. Я не хочу оборачиваться или хочу. Я просто чувствую взгляд на своей спине и достаю блокнот и ручку. Сажусь и прикуриваю сигарету. До темноты я еще успею все написать, чтобы хоть что-то помнить там.
Шепот, шепот, шепот… о любви, предательстве, страсти и ненависти…и этот шепот проникает в меня и становится ближе. Тревога куда-то уходит и становится очень хорошо, а может именно так люди находят свой настоящий дом, где остаются навсегда?
Может и так… а может и нет. Я пока еще не знаю. Я изучаю свою ногу. Странно, почему я не почувствовала укус еще раньше? И последний ответ пришел сам собой – потому что я родилась с этим ядом внутри, потому что я всегда им принадлежала. Я ложусь на траву и закрываю глаза. Вот он и ответ.