Исповедь Людоеда

«Исповедь людоеда»

Посвящается Марии Клягиной.

Дорогая Люда!

Я пишу гадости, я ем людей, а всё оттого, что меня не любят (поэтому и не любят, поправил бы профессор логики, мой знакомый маг Ивкрис).
Я начал есть людей очень давно, когда стал философом. Я мечтал съесть всё плохое на свете, чтобы зла не осталось, я ел гоблинов и ведьм, орков и злых гномов. Я съел всех коварных троллей. Я съел всех драконов и злых волшебников. Никого из них уже и не осталось на свете: я съел всех, переварив даже кости нежитей.
Но, о, ужас, мне пришлось есть некоторых из людей. Я ел убийц и мошенников, я ел диктаторов и воров, я ел осквернителей и богохульников. Поверь, дорогая Люда, я ел не от голода или хорошего аппетита: я хотел сделать мир добрым, очистить мир людей. За мной охотились рыцари. Но я их тоже ел, хотя это особенно портило мне настроение, потому что я не знал, чем вызвал гнев их сеньоров. Сеньоров не ел.
Мне было не приятно есть людей. Хоть они не были вкусны и не были питательны, живот ломился от переедания, но не это было самое страшное: очередное блюдо, которое грешило и обрекало себя тем самым в мой рот, очередное блюдо всегда портило мне настроение, вот что было плохо. Потому что есть людей даже самых плохих не гуманно. И я надеялся, что когда съем всех нехороших людей, то кто-нибудь съест меня или я сам себя съем. Но никто меня не ел, а кандидатур в мой карающий желудок всё не отбавлялось.
Потом я подумал, а в чём корень всех зол, в чём причина зла? И пошёл к профессору Ивкрису учиться философии. После долгих штудий я установил, что корень всех зол это разврат. Но когда Ивкрис поставил мне «три» по логике, когда я не смог дать ему безошибочное определение разврата, он не допустил до дальнейшего чтения Великих. Нужно было пересдавать.
Но я глупый людоед. Я не мог сдать логику. О, однажды я подумал, что надо съесть самого Ивкриса, но быстро прогнал эту ужасную мысль: «Нет, этот старик никак не может потворствовать Мировому Разврату, просто это я глупый молодой людоед». Я убежал из университета.
Я не знал, что такое разврат. Но я знал примеры его. Я съел всех проституток на свете, их больше не увидишь на улице! Правда, говорят, что с ними очень легко можно связаться по какой-то всемирной паутине, но я не верю в сказки. Я ел порнографов. Ел порноактёров. Больше всего ел редакторов и режиссёров, продюсеров и издателей. Да, я ел неверных мужей и жен, и тех, с кем они изменяли. Я съел как-то одного старика, который целовал молодых особ, сразу обеих, причём все трое пили до этого водку. Я бы тогда съел любого, кого бы посчитал развратником. И я ел, ел и ел.
Я съел троюродную племянницу за то, что она лишилась девственности при невыясненных обстоятельствах. Очень грустно было есть родственницу, пусть и дальнюю. То, что она после своего греха стала монашкой, никак не снимала её вину передо мной: религия не указ людоедам. Я долго плакал, а мой живот бурчал, тоже не очень-то и желая переваривать свою кровь.
Иногда я думал, а съел бы я свою мать и своего отца, если бы узнал, что зачат был в разврате? Но я гнал от себя эти слишком логические вопросы. Я ещё закусил в качестве десерта последней в нашем мире контрацептической компанией и лёг спать.
Разврат – это анти-любовь. Это я знаю точно. Я пробовал заниматься развратом, проверяя, так ли он плох и грешен, как я о нём думал. Я боялся, что меня упрекнут в солипсизме, поэтому и сам пробовал разврат на вкус. Я всё больше хотел того, чтобы и меня съели. Да, он был отвратителен, этот разврат. Он точно корень зла.
Но в чём же дело?
Думал, думал: ничего не придумал.
Зато проведал, что в Австрии, в городе Вене, объявился шарлатан, который очень тонко разливает яд, укореняя разврат. Мужика того звали Зигмунд Фрейд. Долго я добирался до него, долго искал негодяя. По дороге я ел его книги и портреты на стенах. И вот я его нашёл.
Он сидел в кафе, курил папироску, а на руке у него висел зонтик. Круглые часы на высокой продолговатой башне пробили полдень. Сквозь свои руки я увидел какие-то раковины, и понял, он меня заметил: началось его колдовство.
Я выпрыгнул из засады. Он мигом спрятался в канаве. Выковырять его не было никакой возможности.
Я ему закричал: «Выходи, подлец! Разговор есть!»
А он мне: «Ложитесь-ка лучше на кушеточку спиной ко мне, и мы обратимся к сексуальным переживаниям Вашего детства».
Я говорю: «Не была у меня в детстве никакого разврата, не обидишь ты меня, а вот у тебя совести нет». Неделю сидел, ждал его. А он не вышел. И я бросил его. Ладно, пусть живёт. Хоть напугал его.

Потом пошёл восвояси. Почему он говорил про моё детство, ведь в зрелом возрасте я развратничал больше? Может он оттого сочинитель этот развращает, что его неправильно переводят?

А в детстве я любил тебя, Люда В этой любви точно не было разврата. Мы были детьми и вместе играли на солнце. Но жизнь бросила меня далеко, а я даже ничего не успел тебе сказать. Я потерял тебя. Я и не верил, что смею писать тебе оттуда, издалека. Я мечтал сделать мир счастливым, сделать мир добрым, чтобы в нём не было зла. Всё это нужно было ради тебя, Люда. Чтобы заслужить твою любовь. Я мечтал быть рыцарем твоего сердца. Мир я хотел сделать красивым и беззлобным, чтобы ты никогда не плакала. Вместе бы мы могли управлять каким-нибудь княжеством, сделав его жителей по своему примеру очень радостными. Я мечтал о любви, а стал людоедом.
Я решился написать. У тебя появился какой-то эльф: ты не скрывала этого, ты не хотела меня обманывать или дарить ложных надежд. Но я обиделся. Мне было очень грустно. Наверное, мне казалось, что у тебя, Люда, и этого эльфа нет любви, а только разврат. Я написал тебе об этом. Я не мог до тебя добраться, но и тогда бы не хватило сил съесть эльфа и потом тебя. Я написал много гадостей. Столько гадостей я в жизни ещё не писал. Я так был взбешён. Я не съел тебя, но от моих слов веяло людоедством. Людоедство в слове ещё по страшнее обычного.
Прости меня, Люда. Я пишу гадости, когда меня не любят. Я больше не буду людоедом.
Любовь к тебе, которая безнадежно живёт, никак не совместима с людоедством.
Я теперь исправился. И одна фея обещала, что если я перестану быть людоедом, то она сделает меня человеком.
Наверное, эта фея – ты.

 Бывший людоед Дмитрий Гендин. 23. .01. 2007.