В трубе

Удивленное счастье залетело в трубу. Там было темно, немного страшно, но зато уютно. В конце тоннеля сверкал красный слезящийся глаз. Он размышлял о своей судьбе. Великолепные стенки трубы с вьющимися по ним волосами трепетали перед глазом. За глазом был новый мир: светлый, чистый, с голубым небом и теплыми лучами солнца. Но там был и удавленный ребенок – юный убийца. Туда нельзя было возвращаться. Тело ребенка было покрыто сургучными печатями. За него забыли, и он уже заплесневел. Жрица лежала на животе в трубе и, подперев голову кулаком, смотрела на глаз. Под глазом расположился скрючившийся благочестивый старец. Он почему-то никак не мог отдышаться. И он тоже плакал, вытирал глаза руками и опрыскивал своими слезами глаз.

Тоскливая мечта залетела в трубу. Она упала в лужу и закудахтала. Потом запищала и, взлетев вверх, впилась в мокрую сороконожку на потолке. Ветер развеял мечту по всей трубе и одарил каждую тварь в ней надеждой. Обиженная мечта вяло выползла из трубы и забыла про себя. Твари были радостны и надеялись. Надеялись жестоко и бездумно. Даже глаз стал на что-то надеяться. Он по-дурацки мигал и щурился. Жрица подбежала к нему и стала его царапать зубами, волосами и ногтями на руках, на ногах. Глаз в надежде обнял ее теплыми веками, но, поняв, что это не игра, заколол своими ресницами. Благочестивый старец выкарабкался из-под глаза и разделил жрицу на всех тварей. Глаз увидел это и быстренько сожрал праведника, чтобы он попал в рай. Трубные твари стали жрать куски жрицы и тоже скоро попали в рай. Один глаз остался в нечестии, все размышлял и плакал.