Страшная история про пистолет

Эта страшная история про пистолет.
Никто и уже давно не вспоминает того вечера, той улицы и дома, тех людей, у которых мы были в гостях. Никто и ничего вообще и не помнит из того, что собственно тогда произошло. Помню я. Возможно один я. Я был виновником этого случая, и я его помню. Участников было несколько, но главным – был я. А самое главное то, что я, т.е. я – с большой буквы, никогда бы так не поступил! И я это знал! Чтобы я позволил себе, это, вот так – никогда! Да, собственно, может, никто и не заметил пропажи, может, он никому и не нужен был, но он, этот пистолет, был чужим. И я это знал и с этим, с этим понятием чужого у меня не было проблем никогда. Но как бы там ни было, я этот пистоль унёс!
В общем, дело было так. Мы, т.е. я лет трёх-четырёх и мои мама и папа, были у кого-то в гостях. Тех людей я не помню, и, кажется мне, я их больше и не видел. И в гости мы к ним больше никогда и не ходили. Но всё это потом и совсем не важно и уж тем более не оправдывает моего поступка, а точнее - проступка.
Родители сидели за столом. Они всегда, когда встречаются с кем-нибудь, любые родители, чаще сидят за столом, а меня завлекли, или всё же отвлекли от стола и родителей, чужими, хозяйскими игрушками. И я, действительно, похоже, заигрался и не заметил, как быстро пролетело время и меня уже зовут одеваться. Ну, какие проблемы? Домой так домой. Но уж больно мне тот пистолет понравился. Нет, я и не думал его красть, но так с ним не хотелось расставаться, просто страсть какая-то! И я продолжал играть, пока меня одевали. И вот я уже в шубе стою, в шапке, в рукавицах, шарф уже повязали на лицо и, наверное, платочек подложили перед ртом, а я стою с этим пистолетом. Стою себе, и так расставаться с ним не хочется, нет сил, руку разжать. А зачем эти силы то, всё равно не мой пистолет, его и так заберут, как будем выходить. Но никто, на меня внимая, не обращает. Взрослые всё прощаются, толпятся в прихожей, а я стою и держу этот злополучный пистолет. Замираю, а пистоль не отдаю. Ну, положил бы куда, да и положить, вроде некуда было. Тут все пошли и меня вытолкали в коридор и повели на улицу и по улице. А я иду и держу этот уже ворованный пистолет. Рука как не своя, мотыляется, как чужая, а делаю вид, что её и нет во все, и в руке ничего нет. Я даже ни краешком глаза не посматриваю на руку, тем более на то, что она там, в ладони несёт. А ведь знаю, что в ней там, и в голове отдаётся: в руке ворованный пистолет и ты уже вор! Но я же не хотел, я и не брал его, я играл, а у меня его, не взяли, забыли взять. Вот и всё! Бывает, со всеми случается.
Эти криминологические исследования внезапно закончились. К остановке подъехал автобус, мы стали садиться, я поскользнулся и упал на спину прямо под колесо. От внезапности из моей руки выскочил этот пистолет и стремительно полетел под автобус. Я и ахнуть не успел. Только открыл рот и скосил глаза в его сторону. Но в глубине души уже отзывалось: ну вот, потерял чужой пестик! А следом, испуг: а вдруг мама заметила?
С этим чувством о потерянном в экстремальных условиях чужом пистолете, меня, вытащив из-под колеса, усадили на сиденье автобуса. Я как будто успокоился, мама молчала. Всё. Я больше не вор, я избавился от краденого, которое вовсе не краденное, а случайно унесённое.
И вот кульминация! Глядя в замороженное окно автобуса, я услышал разговор мамы и папы, они намеренно говорили тише, чтобы я не слышал, а я все равно слышал. Я слышал, и сердце моё то срывалось с места, то замирало. Я услышал, как мама или папа, не помню, да и важно кто, говорил: а Андрей-то пистолет унёс…