Камешки

Дед Федор корчился от боли и орал на весь дом дурным голосом. Баба Фрося не выдержала и побежала за фельдшером Гришей. Гриша был умный, как профессор и главное, безотказный.
Он тут же примчался. Осмотрел орущего деда, покачал головой и произнес глубокомысленное: "Да...".
-Ой, Гришенька, такая боль, прям, кажется, рожаю, - сквозь слезы простонал дед Федор.
-Рожаете, - не стал спорить Гриша.
Дед перепугано вытаращил на него глаза.
-Камень, дед Федя, рожаете, - объяснил Гриша. - У вас в почках, видать, камешки есть. Вот один почему-то сдвинулся и норовит вырваться на волю. А пробираться ему надо по мочеточнику. Это тоненькая трубочка, что от почки к мочевому пузырю мочу несет. Трубочка эта узенькая, а камешек, наверное, крупный. Застрял и ни туда, ни сюда. Как родишь его, так боль и пройдет. Но он может сам и не выйти. Надо капельницу ставить.
-А если он насовсем там застрял? - испуганно пролепетала баба Фрося.
-Тогда резать придется, - пожав плечами, сообщил Гриша.
-Ой, матерь Божья! - запричитала баба Фрося.
-В больницу его везти надо, строго сказал фельдшер. – Я сейчас обезболивающее уколю и пойду на скорую помощь позвоню. А вы деда собирайте. Чашку, ложку, спортивные штаны, тапочки и паспорт не забудьте, - проинструктировал Гриша.
Баба Фрося стояла, как вкопанная. Видно было, что она решала вопрос, отдавать деда в больницу, или повременить? Может и так обойдется?
Дед Федор опять взвыл от боли и баба Фрося, махнув рукой, маршальским голосом приказала: "Вези!"
Когда пришла скорая, дед Федор уже весь извелся и морально был готов к чему угодно, только бы прекратилась эта сумасшедшая боль. Его уложили на носилки и понесли к машине. Распахнули заднюю дверцу, похожую на ворота, и загрузили деда, как ручную кладь в багажник. Баба Фрося заголосила, а старый дворовой пес Пират страдальчески завыл. Машина сорвалась с места и сопровождаемая лаем уличных собак и воем бабы Фроси и Пирата, понесла деда по сельским улицам.
Деда Федора подкидывало на каждой кочке, и он протяжно выл, не хуже чем его верный Пират, ощущая все неровности дороги.
Когда выехали за село, стало еще хуже. На ухабах подкидывало так, что дед подлетал вместе с носилками, отрываясь на несколько сантиметров от пола, а потом с глухим стуком приземлялся обратно. Он судорожно вцепился руками в края носилок, чтобы не вылететь на пол. На одном из ухабов носилки подлетели выше обычного, приземлились, стукнулись о заднюю дверцу и ..., дед не понял, что произошло. Он ощутил всем телом состояние полета, свободного парения в воздухе и приземлился на дорогу.
Ощущение полета ему даже понравилось, а вот приземление нет. Он так хряпнулся об дорогу, что из глаз брызнули искры.
Носилки проехали по инерции еще несколько метров, очевидно, пытаясь догнать машину, но, поняв, что за ней не угнаться, остановились. Дед Федор неподвижно лежал и прислушивался к себе. Живой или нет?
Оказалось, что все-таки живой. Он осторожно пошевелился. Потом так же осторожно себя ощупал. Вроде все на месте. Болело плечо, на голове появилась огромная шишка. Но больше, похоже, он ничего не приобрел и не потерял. Ноги, руки и голова были на своих местах. Дед Федор встал на ноги. Дрожат, но держат. Чего-то как будто не хватает, но чего, дед никак не мог сообразить. Он еще раз внимательно прислушался к своим ощущениям и вдруг понял - исчезла та сумасшедшая боль, которая сводила его с ума. Еще раз себя осмотрел и ощупал, и к своему стыду обнаружил, что, то ли в полете, то ли при приземлении обмочил штаны. Это его очень расстроило, но потом дед Федор вспомнил, что его конфуз никто не видел и успокоился.
Машина скорой помощи на всех парах влетела во двор больницы. Фельдшер скорой, толстая и спокойная, как дверь, Маша, и молодой, излишне жизнерадостный водитель Саша, бодро выпрыгнули из машины и ринулись выгружать больного. Задняя дверца как-то подозрительно легко распахнулась и оба обомлели: в салоне скорой было пусто.
-Потеряли, - почесав затылок, констатировал Саша.
Маша с ужасом смотрела широко раскрытыми глазами то на водителя, то на пустой салон.
-Садись, поехали искать. Может живой! - рявкнул Саша и бросился к кабине. Маша, как торпеда, влетела на свое прежнее место и машина с бешеной скоростью понеслась со двора.
Выехав на дорогу, скорость сбросили и стали внимательно осматривать окрестности. Водитель смотрел на дорогу и на обочины, а Маша, привстав со своего места, пыталась обозреть кюветы с обеих сторон. Крутила головой то влево, то вправо. У нее в глазах уже рябило от постоянного кручения туда-сюда, мелькания деревьев и зарослей кустарника.
Свернув на проселочную дорогу, ведущую к селу, они удвоили бдительность.
-Вон он! - проорала Маша, первая, увидев деда Федора.
Дед шел по обочине в сторону больницы и тащил за собой носилки. Как никак, а казенный инвентарь. Дед Федор не мог бросить государственное имущество и поэтому, обливаясь потом, из последних сил, волок носилки, понуро опустив голову.
Поравнявшись с дедом Федором, машина остановилась. Водитель выпрыгнул из кабины и кинулся к деду. Следом неслась Маша.
-Дедушка! Дедуличка ты наш родной! Живой! - орала она на всю округу.
Дед Федор посмотрел на них округлившимися от страха глазами, бросил носилки и пустился наутек. Маша с Сашей понеслись следом за ним. Но куда там! Дед развил скорость, как олимпийский спринтер, борющийся за золотую медаль! Преследователи пробежали метров сто, выбились из сил и отстали.
-Дедуля, вернись! Мы тебя доставим в лучшем виде! - прокричал ему вслед водитель. - Можем даже привязать, что бы больше не выпал! Ну, подожди же ты, черт старый!
Дед бежал по дороге, петляя как заяц и наращивая темп. Было такое впечатление, что он боится получить пулю в затылок и использует приемы бега из стрельбы по Македонски. Это когда предполагаемая жертва, находящаяся на мушке, ежесекундно меняет свое положение в пространстве, мешая в нее прицелиться.
Саша махнул рукой и побрел к машине. Сопя и тяжело дыша, за ним плелась Маша. Добравшись до машины, они загрузили в нее брошенные дедом Федором носилки, забрались в кабину и поехали догонять бегуна.
Когда до деда оставалось всего ничего, он вдруг резко взял вправо и скрылся в посадке.
-Наверное, башкой сильно стукнулся! Последние мозги повыбивал, - пробурчал Саша. - Ну что будем делать? Попробуй его выловить в этой посадке! Тарзан чертов!
Они с Машей вышли из машины. Деда нигде не было видно. Наверное, залег в какой-нибудь колдобине. Маша минут пять кричала своим визгливым пронзительным голосом деду призывные слова. Уговаривала, обещала все, что приходило в голову. От бутылки водки до велосипеда. Даже пообещала подарить на память злосчастные носилки. Но дед затаился и не подавал никаких признаков жизни. Побродив с полчаса по посадке, Саша и Маша плюнули на все и вернулись в больницу.
Дед Федор заявился домой, когда стемнело. Как и полагается старому партизану, пробирался огородами. Во дворе его радостно встретил облезлый подслеповатый от старости Пират. Сначала на всякий случай, правда, облаял, но когда разобрался, прыгнул на грудь и принялся облизывать хозяину физиономию. Дед не устоял на ногах и вместе с Пиратом шлепнулся в навозную кучу.
Баба Фрося вышла из дома на шум и с удивлением увидела выбирающегося из навоза и нещадно матерящегося деда Федора.
-Уже прокапали? - ахнула баба.
-Прооперировали!- зло гаркнул дед Федор и, пройдя в дом, направился в кухню. Налил себе полный стакан самогонки и гахнув его на одном дыхании, пошел менять штаны.
Камни деда Федора больше никогда не беспокоили. Наверное, при падении они все разом высыпались. Теперь он чувствовал себя героем и только при словах - "Надо прокапать", бледнел, тер ушибленное когда-то плечо и бежал на кухню глотнуть успокоительного.