Какие бывают лошади

(дело к закату)
-(радостно) Ну, здравствуй, Лошадь.
-(безразлично) Здравствуй.
-Наконец-то я тебя нашла.
-(безразлично) Да? Действительно...
-Теперь я тебя убью.
-( поднимая голову) Убьёшь? А зачем?
- А затем, дорогая моя, что ты - Лошадь, а я - Капля Никотина.

Л. (испуганно оглядываясь): Да? Действительно... ( вспомнив) Но ведь меня же нельзя убивать. Я же Лошадь! Я красивая и умная. Стук моих лёгких копыт, словно звонкие удары падающих звёзд...

К.Н.(раздражённо): Хватит, хватит! Сама знаю. «...Когда я бегу даже ветер те-ряет упругость...» Сколько раз я всё это уже слышала, Господи! Каждый раз одно и то же! Все вы пегие, каурые, серые в яблоко (какая гадость!) или синие в клетку, все вы думаете, что бессмертны, что красивых таких и убить то нельзя. Так было. А теперь всё по-другому. Теперь есть я! И мне можно! Можно тебя убить.

Л.(очень испуганно) Да как же так... Нельзя ведь... Я же умная... красивая...

К.Н.(раздражённо) Да хватит уже! Вот заладила «...красивая, красивая». Тоже мне... А я вот некрасивая! Я маленькая и противная! Мною людей пугают, взрослых дядек, между прочим. И цвет у меня ядовито-зелёный.

Л.(испуганно, пытаясь улыбнуться): Очень даже приятный цвет...

К.Н. : Ой, только не надо мне тут Лялю лохматить! Цвет паршивый. Хотя в ос-тальном я себе нравлюсь. И галопом, представь себе, бегать не умею. (вдруг, ожи-вившись) Кстати! А хочешь, я тебя убью в галопе? А что, многие лошади прямо таки мечтают умереть в галопе. Представляешь, разбегаешься, значит, что есть мочи, так быстро, что кажется, вот-вот взлетишь. А потом, раз... И может быть даже и взлета-ешь. Не исключено, что вы, лошади, после смерти куда-нибудь и улетаете. Тебя как звать то, кстати.

Л.(заикаясь): М-м-меня?... М-м-маруся... А Лялю ты тоже убила?

К.Н.: Нет ещё. Какую Лялю ?! Ты мне, Марусенька, зубки-то не заговаривай. Деваться тебе теперь всё равно некуда. Говори лучше, будешь галопом? А то мне надоест, и умрёшь дура - дурой. Без должного, так сказать, пафоса. Банально!

Л.(обречённо): Хорошо... Я согласна... Значит судьба...

К.Н.: Правильно, Маруська! Вот это по-нашему! Мы им ещё покажем... (спо-хватившись) О чём это я?...

Л.(безразлично): Куда бежать-то.

К.Н. А куда хочешь. Хотя лучше в сторону заходящего солнца. Так красивше. Я хоть и вредная, но красоту всё ж чувствую.

Л.(кивая головой): Туда значит?

К.Н.(с удовлетворением) Туда, туда. Ну! Пошла, родимая!

Л.(удивлённо глядя вперёд) Постой-ка.

К.Н.(с досадой): Ну что ещё?!

Л.: Тебе не кажется, что вон там, как раз левее солнца, что-то движется?
К.Н.(не понимая): Чего, чего?!

Л.(вглядываясь): Ну да, движется. Причём сюда, сама посмотри.

К.Н.(тоже вглядываясь): Ничего не вижу. Как это выглядит?

Л.: Как будто человек, а вокруг какие-то маленькие шарики, или не шарики. Что-то неопределённое. И идут как-будто не идут, а колыхаются по ветру.

К.Н.: Странно, кто бы это мог... (спохватившись)Какое сегодня число?
Л.(слегка удивлённо): Тридцатое.

К.Н.: Месяц?!

Л.(с лёгким испугом): Февраль.

К.Н.(обречённо): Всё... Началось...

Л.: Что началось-то?

К.Н.: Великий Високос. Тридцатое Февраля. Всё обизменилось, наоборотну-лось, к чёртовой маме. Как я могла забыть. Старею. И ведь как всегда, в самый последний момент. И эти тут как тут. Колышутся, говоришь... Точно видишь, что сюда?

Л.(удивлённо): Да кто это?

К.Н.(с ненавистью): О, голубушка. Да ты я вижу молоденькая ещё. Это - Человек-Калькулятор и его атмосферные твари! По крайней мере, он себя так называет. Личность хоть обычно и бестолковая, но сегодня очень опасная. Тридцатое февраля - его день. Сегодня он может всё! Только, не вздумай показать ему, что не узнала его. Обидится. Ты уж лучше стой и молчи, не вызывая, как говорится, лишних эмоций. Сама поговорю. Я это племя знаю, повидала на узких тропиночках. Сколь-ко они мне никотину попортили, мечтатели разэтакие! Ну, сейчас не время... Лучше бы было, конечно, если бы он нас вообще не заметил, но раз он уже движется сюда, то теперь главное: поскорее от него избавиться.

Л.: Да чем они такие страшные то? Издалека вполне добродушное существо. Мне кажется вряд ли он захочет сделать что - нибудь плохое.

К.Н.: Да в том то и дело, что никогда неизвестно чего он хочет! Личность на-столько бредовая во всех отношениях, что не всегда даже можно понять что он говорит. Впрочем, вот и он. Сейчас сама увидишь...

Ч.-К.(обрадовано приближаясь): Радствуйте! Радствуйте! Очень рад вас всех! Очень рад! Давно хотел!

 К.Н.(с деланным восторгом): И мы о вас! И мы о вас! Да вот всё как-то... сами внимаете... Однако ж, кто это тут у вас? Уж не Глазиаки ли? (к Лошади, подмиги-вая) Калькуляторам льстит, когда их тварей путают с Глазиаками.

Ч.-К.(смущённо): Ну что вы? Что вы? Это всего лишь мои атмосферные твари. Скажете тоже. Глазиаки.

К.Н.: Действительно твари. Обозналась. А издали, ну прям вылитые Глазиаки. Миленькие они у вас. И давно вы их видите.

Ч.-К.: Представьте себе, всего вторую гнеделю. А уже кажется, что всю жизнь.

К.Н.(умилённо): Какая прелесть! Так значит у вас ещё Ледовый Месяц. ( с де-ланной завистью) Счастливчик! Могу, лишь, позавидовать.

Ч.-К.(оглядываясь): А в чём вы тут собственно?

К.Н.: Да вот, помогаю этому мерину решить один вопрос: быть ему или не быть.

Ч.-К.(восторженно): О-о-о! Мамлет, Принц Адский! Не ожидал, что в такой глуши, кто-то ещё помнит великого Шекспира. Весьма приятно. Придивлён, при-дивлён. (к Лошади) И ты, длерин, тоже о нём чувствовал?

Л.(обиженно): Я не мерин, и уж тем более не длерин. Я Лошадь. Лошадь Маруся.

Ч.-К.(восторгаясь): Да-а-а?! Славно-то как! А скажи-ка мне Мошадь Ларуся, тебе тоже нравятся мои атмосферные твари?

Л.(с лёгкой неприязнью): Твари как твари. Гиблые, правда, какие-то. Хотя (вспомнив о своём), кто сейчас не...

К.Н.(перебивая и отталкивая Лошадь): Нам нравятся! Нравятся! Очень ми-ленькие.

Ч.-К.(расстроившись): Да, правда? А мне показалось, что Ларусе не понрави-лось. Только я их всё равно люблю (печально умиляясь). Хорошие они. Маленькие ещё, правда, фекашки кругом оставляют. Ну так с кем не бывает. Правда?

К.Н.(притворно умиляясь): Да, в этом возрасте все озорники (пытается погла-дить тварей, но те испуганно шарахаются), робкие они у вас какие-то. Небось воспитываете мало.

Ч.-К.(оправдываясь): Что вы, что вы! Ещё как спитываю. Я им даже стихи чи-таю, для духовного развития. Хорошие стихи. Я ведь, собственно, и сам стихи сочиняю, но всё больше так, для себя. А хотите, я вам что-нибудь своё почитаю. Как раз сегодняшнее, празднично-лисопостное...
К.Н.: Да что вы, что вы, не стоит! Вы ведь, наверно, спешите очень. Разве мо-жем мы Вас задерживать мы вас задерживать.

Ч.-К.: Да вы не беспокойтесь. Я вовсе не тороплюсь, тем более что мне это со-всем не больно. (Начинает с выражением читать)


Сердце ветру.
 (на выдохе)
 
Мы - Комбайнов младые водители
Зеленеет в сердцах наших соль
Словно пепел в небесной обители
Сероглаз наш песчаный король

Словесами пустыми и спешными
Мы смущаем немеркнущий свет
Словно птицы смеются нам Женщины
И Гитары плетут нам свой бред

Но когда неуёмные олухи
Мы несём свой божественный Дар
Молкнут в небе седые Подсолнухи
Бьёт в ладонь безымянный нектар

(смущённо) Ну как?

К.Н.: (восторженно) Великолепно!!! Просто гениально! Я чуть не заплакала!

Ч.-К.(к Лошади): А тебе, Ларуся, понравилось моё стихотворение?

Л.(понуро): Стихотворение как стихотворение. Непонятно ничего.

Ч.-К.(огорчённо): Да?... А я хотел...

К.Н.: Да ей понравилось! Пон-ра-ви-лось!!! Очень талантливое произведение! (незаметно толкая Лощадь) Скажи, кобыла, ведь тебе же нравится?

Л.(понуро): Нравится.

К.Н.: Ну вот, видите, ей нравится! Так что, не смеем вас задерживать. Такой талантище должен спешить показать себя всему свету! Вам надо поторопиться! Тем более, что и малышам нельзя так долго быть на одном месте. В юности, знаете ли так много всего хочется увидеть.

Ч.-К.(неуверенно): Вы так считаете?... Я то хотел... Да, пожалуй нам пора... Было приятно... приятно... Всегда... (колыхаясь, уходят)

К.Н.(облегчённо): Наконец-то!!! Неужели пронесло. Как мне эти странствующие рыцарипоэты на нервы действуют. Кто-бы знал, а! Тоже мне Дон Кихот Клинический. (к Лошади, ядовито улыбаясь) Ну-с, на чём мы остановились?

Л.(безразлично): Возвращается.

К.Н.: Кто? (оглядывается) О, Господи! Нет, только не это!!!
(Калькулятор быстро возвращается, что-то бормоча)Чего-нибудь забыли?

Ч.-К.(не отвечая подходит к Лошади и участливо заглядывает ей в глаза): А ведь ты несчастная, Ларуся?

Л.(ошарашено): Я?... Чего это вы, вдруг?...

Ч.-К.: Несчастная, несчастная. Я сразу заметил. Хорошая и несчастная. И одинокая, наверно?

Л.(тронутая): Да не то чтобы... Хотя конечно да... Немножко...

Ч.-К.: А хочешь, я сделаю тебя счастливой? Для меня это не дилемма.

Л.(немного ошарашено): В смысле?

Ч.-К.(торжественным речитативом): Тридцатое левраля, лисопостный год...
 
Л.(ещё не понимая): !?

Ч.-К.: Ой, ну и глупая же ты, Мошадь. Глупая и не мечешься...

К.Н.(про себя, в сторону): Глумится ещё гад! Позняк, мол, метаться. Ничего, это мы ещё посмотрим... (начиная беспокоиться) Что-то Лошадь там разговорилась...

Ч.-К.(продолжая) ... и сегодня я не просто Человек-Калькулятор. Сегодня я - Всемогущий Балдун! Возьму вот сейчас и набалдую так, что ты никогда не будешь одинокой! (мгновенно погружается в себя и начинает балдовать)

Л.: Это как это?

К.Н.(испуганно): Да что вы! Не надо, не надо! Лучше почитайте ещё чего-нибудь... (теряя контроль): Э, аллё!!! Ну ты, балдёжник, или как там тебя! Ты мне это тут брось! (отчаянно) Кончай, говорю!!!...

***

-А ведь ты меня убить хотела.
-Я, тебя? Зачем?
-Не знаю. Но точно помню, что хотела.
-Странная ты, Маруся. Зачем это нам, лошадям, убивать друг друга. Нас вообще убивать нельзя. Мы же умные и красивые. Стук наших лёгких копыт, подобен звонким ударам падающих звёзд. Когда мы бежим, даже ветер теряет свою упру-гость. Никто нас не может убить.
-Да... Действительно странно...

Конец.