Заживо упокоенные

 Окна на первом этаже нараспашку всю зиму. И ничего там интересного. Голые стены, чешская псевдохрустальная люстра, засаленные обои. Панталоны на веревочке перед окном. Догадайтесь с трёх раз, кто здесь живёт? В моём дремучем детстве была такая игра, «бабкины панталоны», что-то похоже на «съедобное-несъедобное». " А что ты ел сегодня на ужин?" - " Бабкины панталоны!". Это был несъедобный и постыдный вариант. Точнее не припомню. Не суть.
 
 Бабки (или старые женщины?) всегда во дворе, и они кажутся вечными - тусклые пластмассовые гребешки в затылке, ужасный байковые халаты - кто помоложе, кто постарей- пальто. Наблюдаааают. А что ещё делать? Ноги опухли, да и ходить некуда, это же полчаса кряхтеть и корячиться, лучше просто смотреть – спокойнее. Раз в месяц доковылять до почты за пенсией. ...Я охотно верю, что они помнят меня " вот такууусенькой!", а может и не меня, тем более что называют чужим именем, прощаю, когда кричат в спину, не видя и не слыша, что я уже не тут, не тут а здесь, тута-здеся-тама...Они даже не сплетничают. Не смотрят телевизор. Просто стоят, иногда отвлекаясь поздороваться или сделать брысь кошке. В детстве я очень удивлялась, как можно летом носить драповое пальто... Наверное, время для них останавливается после шестидесяти лет - куда уж стареть-то?

 Я с удовольствием поболтаю с вами, тёть Надя или тёть Вера. Но что вы можете рассказать? Как говорила Масяня : " Советские времена о! советские времена да!..." ? Я знаю чудную старушку Катерину Савельевну, которая помнит первых переселенцев, казаков, ужасы коллективизации, Великую Отечественную, и живёт в деревне. В таком зелёном домике. Везде цветы, во дворе колодец. Внутри дома темно и странный деревянный запах - как будто проваливаешься на восемьдесят лет назад.
 Знакомы мы и с Ольгой Юрьевной - братья эмигрировали в Китай, родителей расстреляли ( на том месте сейчас стоит ТЭЦ); в квартирке у неё пачка старых фотографий, ветхие-ветхие газетные вырезки, вязаные крючком салфеточки на раритетном комоде, три кошки, гимназический дневник, фарфор - много ещё чего.
 Тридцатые - это Василий Александрыч. В году девяносто пятом у него, кажется, умерла жена, он решил продать свой деревянный дом, и мы с мамой ходили помогать убираться. В кладовке нашли чугунок - настоящий!, а из-за батареи я выудила железную штучку, типа магнитика - мама сделала большие глаза, очень осторожно, как бомбу, отобрала и унесла. Василий Александрыч, старый баптист, как-то рассказывал про советские "гонения", (у нас в области ещё при царе целые сёла были молоканские, а при советской власти люди собирались подпольно-конспиративно в подвалах, сторожках, времянках), вот тогда и озарило, что это за магнитик был. Самый натуральный "жучок".

 
 " ...Ой, милая, да я уже и не вспомню ничего, раньше-то знала, а сейчас совсем плоха стала, с тех пор как сын сел, да у него жена в вашем подъезде жила, дочка такая черноглазенькая как ты прям, да она работала - вот, знаешь, где кинотеатр "Октябрь"..." Ой нет, хватит, тёть Вер, расскажите лучше про другое, тем более что ваш кинотеатр, который до революции был зоопарк, зарос травой внутри и снаружи, а бронзовые чаши с крыши вместе с карнизами местное население снесло в пункт приёма металлов; а мне надо такое, ну, живое, как ходили на бега или про универсальный магазин "Чурин и Сынъ" или извозчиков, и что где было и как называлось, и что было можно, а что нельзя, и что такое драдедам или про китайские кварталы из фанеры и картона, и про то, что в речке Бурхановке раньше рыбу ловили ( сейчас -то в ней даже воды мало. Всё больше бытовые и промышленные отходы), а на площади Ленина стояла деревянная церковь, сгоревшая от удара молнии, а улица Чехова была Кожевенная, ну расскажите мне, расскажите, вы же должны знать!!!!


 ...За окном надрывался похоронный оркестр.
- "Господи, да сколько можно, я же жить ещё хочу! Ма, кого хоронят-то?"
- " Помнишь Петра Николаича с пятого?"
 Помню. Высокий худой старик в фетровой шляпе, с тростью - типичный академик, каким он представляется в шесть лет; в ответ на вежливый писк "Здрасте!" он очень медленно переводил страшный взгляд в мою сторону, и я испуганно неслась дальше вниз, по лестнице, по лестнице, светлая площадка - тёмный этаж, потом таинственный вход в подвал (туда я старалась не смотреть, потому что как-то раз приснилось), тугая пружина и железная ручка двери - и лето, солнце, приключения!... Тогда я мстительно клялась, что когда вырасту - тоже ни с кем не буду здороваться. Так оно и вышло. Клятва не при чём. Я просто не помню ни лиц, ни имён.