День, который пропал

День, который пропал. Такой короткий день я не припомню. Даже когда просыпаю весь день, я мучаюсь его долготой. Мне плевать на него. В конце концов, когда я прожигаю дни – мне вообще плевать на всё. Почти; почти. Сегодня – что-то другое. Это мой первый выходной день. В этот день у меня нет и быть не может никаких обязанностей. Их и не было. Меня ни к чему не принуждали, никто не покусился на мою свободу. Но день – пропал!
В ожидании важного разговора. Я сижу за стойкой бара. Я жду Шефа. Два часа назад он потрепал моё предплечье и сказал, что у него куча непредвиденных первоочередных дел, и час – полтора мне придётся подождать.
Мне дали поесть. Мне принесли поесть. Я заставил себя съесть всё, что повара приготовили на служебное питание. Выпил две чашки кофе. Выкурил три или четыре сигареты. Прочитал три или четыре рассказа Буковски.
Ночью я пил. Наверное, было б лучше, если бы утром я встал пораньше. Но, увлёкшись выпивкой и вдохновением я, просидел за компьютером и стаканом до четырёх утра. Даже остался доволен.
Первый раз я проснулся около полудня. Отлил. Я подумал, что Ю.В. не назначал мне конкретного времени. Покурил. Мне было нужно поспать, и я снова лёг.
Проснувшись второй раз в одни и те же сутки, почувствовал себя гораздо лучше. Будто перезагрузил день по-новой. Принял душ. (Ругательство), у меня уже неделю, как смылилось мыло. Натираю себя купленным когда-то по-пьяни итальянским гелем для душа. Непременно, куплю сегодня мыло. Составляю список, что купить сегодня, и думаю: записать или запомнить?
Мне нельзя ничего спиртного. От этого тягостнее всего. Я должен дождаться важного разговора и ничего не пить. Нужна ясная голова и свежий вид. Я убиваю три четверти своего выходного дня на десятиминутный важный разговор с Ю.В. Разговор, который для меня, замечу, не столь и важен. То есть, мне важен сам факт разговора с Шефом. Тема меня угнетает. Мне предлагают повышение. Но меня и так – всё устраивает! Я, хоть и ненавижу свою работу, хочу быть, по меньшей мере, нужным, незаменимым специалистом, а не тем, обязанности которого размазаны как дерьмо по стенам предприятия, в котором я занят. Мне уже и раньше предлагали это повышение. Предлагал тот, кто сам занимает предлагаемую должность. Я, без терзаний, уклонялся. Принимал это за комплимент и только. Но вскоре за это взялся Ю.В. Он, однажды, отвёл меня на задворки, за служебный вход, и объяснил мне своё видение ситуации. Я не со всем согласен, но это – Ю.В.= Шеф.
Однако с новым, грядущим повышением я совсем не согласен. Наверное, это глупо. Но меня всё устраивает. Я сделал сам - мир, со своей собственной структурой и недостатками, которые я научился ценить. Я не хочу снова браться за это грязное и непростое дело. Не то, что бы не осталось сил. Просто нужно возвращаться и снова всходить на ту же самую гору, пусть уже и с более совершенным снаряжением. Но я ведь там уже был!
Я не представляю, что за разговор у нас состоится. Одно знаю наверняка. Я буду сидеть и слушать Шефа, и со всем соглашаться. Я не могу вести с ним диалог. У него другие взгляды на некоторые, важные для меня вещи. У него иное чувство юмора. Он даёт мне работу. Он придумывает для себя мои заслуги и преувеличивает мою зарплату.

(Ругательство) , уже одиннадцать часов. Я не могу выпить пива здесь – мне на метро. Сидеть и зажимать бёдра, как девочка, меня не устраивает. Бл.. (ругательство) я выхожу завтра с утра в новой должности. На стажировку. Сегодня мне нужно погладить рубашку, подумать о брюках вместо джинсов. (ругательство), завтра - это ведь тоже мой выходной, которого я так ждал, которым жил.
Выпил пива. Выпил три пива. У стойки оказался какой-то тип, одиночество которого обходится ему гораздо дороже, чем мне моё. Он объяснял мне принципы продаж подержанных автомобилей определённых марок, пока я пытался взять реванш своему выходному. Он мне надоел. Я поднялся с табурета и ушёл, не прощаясь ни с кем.
Ехал в метро, зажимая, как девочка, бёдра. Перед каждой станцией вспоминал, как далеко от этих мест можно поссать. Дотерпел до своей.
Друзья! Вы знаете, что с сегодняшнего дня, с Двадцати Трёх часов, не продают крепкие спиртные напитки? Я не знал. Пришлось снова брать пиво. Взял австралийский «Фостерс». Синие банки с маленькими красными кенгуру. Трудно представить, но сейчас, одновременно со мной, австралийские ребята упираются головами в противоположное относительно меня небо. Наверное, это как ссать, стоя на зеркале.
Вот и весь день, думал я, вдыхая остатки сумерек от белых ночей. Я жадно, как больной, жрал жидкость, которую ненавижу. Количество которой важнее её качества. Из сумерек и угла вышла толпа одинаковых курсантов. В одинаковых белых рубашках, одинаково нахлобученных фуражках. Все одинаково обнимают за талии одинаковых девушек. Девушки держат прямую осанку. Расслабленные курсанты, изогнувшись, упираются в них обеими руками. Позы их становятся странными, походка – неестественной. В ночных сумерках видится, что мне навстречу двигаются фрагменты эвкалиптов с повисшими на них коалами.