Шаланды полные кефали

Шаланды полные кефали

 Лето 1953 года. Мы живем в маленькой однокомнатной квартирке на уютной улице Гоголя. Жаркий одесский июль, дворники поливают улицы тонкими струйками воды. Пахнет прибитой пылью и жареными бычками. Запах жареной рыбы струится почти что из каждого окна. Рядом живут соседи – Бородины. Дверь их комнаты выходит прямо во двор, к тому же рядом расположен дворовой туалет, поэтому все сочувствуют Бородиным. У остальных – вход с крыльца через парадную, общие коридоры и свои маленькие коридорчики.
 Бородин – заправский рыбак, часто приносит хорошие уловы: бычков, глоссиков и его жена продает рыбу во дворе. Рыбу сосед ловит в Хаджибеевском лимане, где у него имеется шаланда.
 В один из дней мама договорилась с соседкой, что дядя Миша возьмет меня половить с шаланды рыбу. Я был в восторге, до сих пор мы с Вовкой ловили рыбу только с берега, забираясь на скалки 16-той станции Большого Фонтана и с завистью поглядывая на парящие в голубом просторе шаланды. О том, чтобы самому удить рыбу с шаланды, мы даже не мечтали.
 Как видно, дядя Миша был не очень рад такому обещанию своей жены, но согласие дал. Мы должны будем выйти из дому в 3.30 утра, чтобы успеть к утреннему клеву. Сосед был немногословен и чем-то озабочен. Я посчитал, что это связано с тем, что пойманная мной рыба не станет его уловом. Я был готов даже отдать свой будущий улов дяде Мише, лишь бы он не переживал.
 О предстоящем событии я сообщил другу Вове. Тот загорелся: - И я еду вместе с Вами!
 Так уж получилось, что заблаговременно сказать Бородину о пополнении наших рядов вдвое не удалось. Вечером Вовка пришел ночевать к нам, а утром сосед был поставлен перед фактом.
 Обречено крякнув, он стойко снес нашу самодеятельность. И вот мы идем по сонной Одессе. Тишина. Небо светлеет. Вышил на улицу Короленко. Подошли к остановке трамвая. Ждем. Чуть веет легкий ветерок. Трамвая нет. Но где-то далеко вроде бы слышен его шум. Вслушиваемся.
 Неожиданно появляется долгожданный рыжий трамвай. С беззастенчивым грохотом он движется по сонному городу. Едем до конечной остановки и бегом на кольцо 20 маршрута. Трамвай ждет нас, мы вваливаемся в вагон, и он тут же отправляется. Пока нам жутко везет.
 Но дядя Миша становится все сумрачнее и сумрачнее. А трамвай весело несется мимо спящих домишек, куреней к синеющему вдали лиману. Наконец приезжаем. Идем вдоль берега лимана, мимо гордых брюхатых шаланд. Где-то здесь должна быть и наша. Где ж она, красавица?
 Дядя Миша смущенно останавливается около небольшого сундука. Сказать, что это его шаланда у него не поворачивается язык. А я еще говорил, что Вова очень пригодится, когда надо будет тащить шаланду к воде. Тащить не пришлось, ящик без труда был передвинут к воде и тут нам пришлось убедиться, что втроем мы в нем при всем желании никак не поместимся.
 Вова благородно сказал, что будет ловить рыбу с берега, и я с камнем на душе остался в шаланде.
 - Иди на корму, - сказал дядя Миша и начал грести, чем-то отдаленно похожим на весла. Сундук медленно, зигзагами стал удаляться от берега. Тем временем совсем рассвело, подул легкий ветерок, и поднялась небольшая волна.
 Наконец, дядя Миша вышел в заповедное место, где клев просто ошалелый. Он бросил якорь и начал снаряжать снасти. У меня была удочка, и я начал ловить рыбу даже раньше его, что вызвало неодобрение дяди Миши. Но клева не было, и дядя Миша успокоился.
 А затем стало клевать. Я не торопясь нанизывал бычков на кукан, а дядя Миша бросал свою добычу прямо в лодку, чтобы не терять драгоценных минут клева. У меня уже было с десяток бычков средней величины, а у дяди Миши штук двадцать, когда он сказал, что клюет здесь вяло, и надо уйти на метров 300 левее. Мне казалось, что и здесь клюет хорошо, но дядя Миша был знатоком, и перечить я не стал. На новом месте, так на новом.
 Маленький наш сундучок крутился вокруг якоря, и я с тревогой посматривал, как он иногда почти – что зачерпывал воду со стороны веревки, привязанной к банке – поперечной планке, на которой сидел дядя Миша. Взяв в руки веревку, он начал вытаскивать ее, пытаясь поднять якорь.
 Однако якорь держался за что-то очень крепко. Тогда дядя Миша стал рывками выдергивать его. Якорь не поддавался. Во время одного из таких приемов подошла плавная, но высокая волна, и лодка в мгновение ока перевернулась. Мы оказались в воде, а между наших тел шмыгали в разные стороны дяди Мишины бычки. Было очень неприятно. Мы плавали посередине лимана, с перевернутой лодкой, стоящей на якоре. До берега не так уж и далеко, но сдвинуться с места мы не могли. Выдернуть якорь невозможно. Перевернули сундук и попытались вычерпать из него воду, но это не удавалось. Наконец нас заметили с какой-то шаланды, подошли и подняли якорь. Вплавь мы отбуксировали сундук к берегу, где к нам присоединился Вова. С берега он так и не поймал ни одного бычка. Мы еще раз, уже на берегу, перевернули лодку, и из нее вытекла вода. Я с сожалением смотрел на мои первые новенькие часы «Победа», которые остановились, фиксируя время нашего опрокидывания. Дядя Миша сел на весла, и скоро мы его потеряли из виду за поворотом лимана.
 Обсушившись, мы с Вовкой поехали домой с нашим общим уловом.
Мама поджарила на примусе не таких уж и маленьких бычков. Они были восхитительны и таяли во рту. Всем досталось по две-три штуки. Больше на шаландах ловить рыбу мне не доводилось.

Шапарев Н.К., – Одесские миниатюры, - Одесса: Принт – Сервис, 2002.