На ковер

 На ковер

 Вызывают «на ковер» обычно большие начальники своих чем-то провинившихся подчиненных. Для осуществления процедуры «на ковре» необходимы власть, цель и, наконец, сам ковер.
 Всем этим обладал новый ректор Одесского Политеха Виталий Васильевич Ажогин, который в один прекрасный день решил повысить весомость руководимого им вуза за счет значительного увеличения в нем докторов наук.
 В нашем хорошем, передовом, провинциальном вузе тогда бытовало устоявшееся мнение, что степень доктора приличествует иметь человеку в возрасте за 60 и более лет, так сказать, полностью состоявшемуся ученому, завершающему свой научный и творческий путь. На нарушителей этого неписанного правила смотрели, как на выскочек, карьеристов и нескромных особ. Моральный климат требовал «не высовываться» и накапливать печатные труды, авторские свидетельства, патенты и методики. То-есть по образному выражению нашего коллеги – поклонника системного подхода- надо тихо и мирно «расти над собой».
 Ректор решил поломать устоявшийся стереотип, составил список лиц, которые, по его мнению, вполне могли представить к защите докторские диссертации и начал планомерную работу «на ковре».
 Каждые две недели в приемной ректора собирались потенциальные доктора: Бурмаков, Власенко, Пуйло, Шапарев, Герасимяк, Семенюк – до 30 человек - и ждали вызова в кабинет. Помогал Ажогину проректор по научной работе А.Ф.Назаренко, но поскольку он тоже был в списке соискателей, то из врожденной скромности не считал возможным проявлять особой активности в «снятии стружки».
 Ректор – крупный, высокий мужчина с густой седоватой шевелюрой раз от раза все жестче и жестче требовал выполнения планов работы над диссертациями от робко заходивших по одному в кабинет соискателей. Не справляющиеся подвергались разносу: им предлагалось оставить должности заведующих кафедрами и перейти в старшие научные сотрудники, взять творческий отпуск, наконец, разгрузиться от лекционных нагрузок. Все эти вроде бы заманчивые предложения вызывали бурные возражения соискателей.
 - Сами себе создаете дополнительные трудности, чтобы потом их преодолевать, - удивлялся ректор, но свои меры насильственно вводить не торопился.
 В день вызова «на ковер» кафедры притихали и сочувственно ожидали возвращения своих заведующих из ректорского кабинета.
 Помимо взбучки предлагались и пряники. Обещалась помощь в оформлении и копировании работ. Это было существенно. До этого сделать ксерокопию можно было по большому блату в условиях строжайшей конспирации и за приличные деньги. Ксероксы находились в комнатах, куда вход посторонним был строго запрещен. Естественно все в своем родном институте мы были посторонними. Ксероксы были с царапинами на печатных селеновых пластинах, дающими черные риски на оттисках и особо ценными, без царапин.
 Сейчас копирование было легализировано и денег на копирование стало тратиться на много меньше.
 Медленно, но неуклонно моя диссертация начала обретать очертания. Режим суток был поставлен на службу защите. В восемь часов вечера я ложился спать, в десять – вставал и до двух часов ночи работал за письменным столом.
 Какое –то время сидел в раздумье за своим полированным югославским столом, настраивался на нужный ритм, а потом начинал мелким почерком исписывать плотные гладкие листы бумаги. Ничуть не мешало, что листы эти были с напечатанными таблицами на другой стороне. Все шло без запинок, в каком-то трансе. Память предлагала нужные фрагменты и надо было успевать все фиксировать на бумаге и создавать связки, логичные и естественные.
 Не скрою, работа доставляла удовольствие. Позднее анализируя эти часы, я подумал, что здесь были элементы самогипноза или какой-то медитации. В обычном состоянии за довольно скромный срок ни за что не удалось бы завершить эту работу. Сыграл свою роль, конечно, и ковер.

Шапарев Н.К., – Одесские миниатюры, - Одесса: Принт – Сервис, 2002.