Неадекватность всего всему

- Творцы нам тут и нахуй не нужны – криэйтером, Вава. Криэйтером.
(с) Generation P.
__________

Чайник старый… со свистком… свисток состарился вместе с чайником…
Стихает гул предкипяточный, усиливается бурление кипящей уже в полный рост важной составляющей кофе… и – не свист! из рожка – вой волчат над рваной мамой: - Чтожжжвы-ы-ысссу-у-ки-и-и!!!…
А в ответ - безмолвие фиги, из равнодушных полумёртвых ***в скрученной…

У него нет группы крови.
Есть просто кровь (если тут уместно это «просто»).
Она не объединяется в стада и иные сообщества.
Она не хочет спасти себя ценой перемешивания с консервированной групповой жижей какой нибудь уездной реанимации. Она не желает, во всём согласная с Ним.
"Идите в ****у выпускники, с отличием окоченевшие к концу последнего курса мединститута, с дипломами цвета мяса в мутно-прозрачных, дрожащих как желе, ладошках…"
Где Он живёт – не знает никто. Обитает Он. В почти доме.
На обезличенном подоконнике всё никак не построящейся кухни, в жутковатой серости безветренной высоты, подолгу сидит голая щуплая девочка без перьев, с белым изогнутым крылышком за спиной. Второго крылышка нет, его оторвали строители на обеде («так надо»- пыхтя и потея пояснил один из них). Было больно.
Ничего не понимая, иногда Она поворачивается, дышит на него и, попадая дыханием на Его глаза, оставляет попытки ответных взглядов покрытыми желтоватыми следами – медными пятаками. Он становится чуть активнее, температура Его лица повышается, заставляя кончики пальцев на ногах зябнуть от резкого оттока крови. Медь следов, оплавляясь и фильтруясь сеткой солнечного сплетения стекает туда, откуда мы все родом. Так Он привычно, в очередной раз, навсегда теряет секрет колокольного сплава…
Кожа у Неё нежная. Если долго-долго смотреть или коснуться кожи – тотчас захочется отъебать девочку. И даже поцеловать в промежность (это чтобы девочке понравилось ебля).
С ней можно не предохраняться, Она чистая. В ванную Она тоже не пойдёт – снаружи у Неё всё, как у ****ей, а вот внутри по-другому – она боится не «залететь»… и всё никак… и всё никак… не «залетает»…
Он Её любит, потому что Ему ничего и не нужно.
Так совпало.
Когда Он умрёт, Она ляжет рядом с Ним.
На Его могиле Она поставит крестик, на своей нолик, не завещая никому ничего перечеркнуть и окончить вечную игру.
Там Он будет любить Её глазницами, забитыми землёй и червями.
Она будет бояться червей и холода и всегда помнить, что только Он один никогда не **** и не хотел ебать Её.

Эта девочка – ***вый Ангел.
И не дай вам Бог попытаться узнать влажность Её губ и сладость редкого сока оттуда, где сходятся радуги Её ног.