Роза

Я почему-то не помню ее лица. Может быть, оно было слишком обычным, или это от того, что ее лицо было в ней не самым важным? Хорошо помню, что она одевалась не то, чтобы плохо, но никак.
Я даже не помню, где мы познакомились. Это было чем-то обычным, просто раз — и я уже звоню ей, мы ходим почти везде вместе. Она работала в банке, но всегда находила время для меня. С ней было весело ходить за покупками.
Да, когда вспомнил о ней, о том, как она пела, вспомнил, где мы познакомились. Это было в караоке-баре, я пел, а она подошла ко мне и сказала, что я все делаю неправильно. Это задело меня, и когда я предложил ей самой попробовать, она легко согласилась и спела очень хорошо. Если бы у нее еще был голос не обычный, а с какой-нибудь изюминкой... Впрочем, надо видеть, как она поет.
Так мы и познакомились.
Она жила в маленькой квартирке в типичном доме. Она любила полумрак, и мне это нравилось. Еще у нее было разноцветное постельное белье — чтобы веселее было, как она мне сказала, когда я увидел зеленую простыню, оранжевую подушку и красное одеяло. У нее было много свечей, половина из них — ароматические, что иногда напрягало.
Мне нравилось у нее. Это был уютный мирок, в которым я был хоть и чужаком, но желанным гостем. Рядом с дверью висело зеркало, увитое поблекшими бумажными лентами, и мне все время казалось, что когда я прихожу, оно мне улыбается, и не всегда — моим лицом.
Зато я хорошо помню, что у нее всегда были пресные губы и очень сладкие ключицы. И еще ее волосы каждый раз меняли запах. Я был в ее ванной, она использовала один и тот же шампунь. Не знаю, как ей это удавалось.
Целая стена в ее квартирке была занята книжными полками. Там были книги и о музыке, но еще и много книг по ее профессии, каких-то технических книг. Но она их не читала. В них она хранила засушенные цветы, больше всего она любила розы. Я любил, бывая у нее, открывать книги и листать их, наслаждаясь сменой ароматов и легкими облачками, поднимавшимися со страниц. Она бдительно следила за своей коллекцией, постоянно пополняя ее и выбрасывая пришедшие в негодность экспонаты.
У нее был синтезатор, самый простой, чтобы только наигрывать ее любимые мелодии. Она обожала слушать, как я играю. Она смотрела на мои руки, не отрывая глаз, так, что мне казалось, будто в эту минуту весь мир слушает меня.
Я рассказывал ей все. А она слушала.
А потом она рассказывала мне. Она могла часами говорить о музыке.
И она все время говорила, что я плохо пою. Мы даже ссорились из-за этого.
— Но я стараюсь! Я пою как могу!
— Но этого мало! Ты слышал себя? Этого мало!
— Если ты такая умная — как надо петь?? Пение — это всего лишь надо открывать рот и закрывать его, со звуками!
— Нет! Нет, как ты можешь так говорить?
Она забегала по комнате, и я не могу описать ее жесты. Синтезатор стоял на тумбочке посреди комнаты. Мне всегда казалось, что ее квартира захламлена, но это было не так, она была скорее чистюлей.
— Чтобы хорошо петь... Ты должен раствориться в музыке... Нет, просто стать ее частью. Как в детских конструкторах, дополнить ее. Не раствориться в ней, а стать той ее частью, которой ей не хватает, чтобы стать совершенством! Понимаешь?
Я был... слишком впечатлен ее словами, чтобы даже кивнуть. Я не удивился, не был шокирован, но... Я очень хорошо понял тогда, о чем она говорила.
— Вот послушай, — она подлетела к синтезатору и наиграла на нем популярную мелодию. — Хорошая музыка, но не более. Даже неплохая. А если петь... — она выразительно на меня посмотрела.
А я смог только улыбнуться.
Потом все завертелось, закрутилось...
Мы просто перестали быть вместе, не ругаясь, даже ни о чем не разговаривая. Я не уверен, что любил ее, ни тогда, ни сейчас. Мы просто одно время шли по своим дорогам вместе.
Она пропала. С тех пор я ее больше не видел. Почему я сам к ней не пришел? Не могу сказать. Может быть, я был бы счастлив, если мы все еще были вместе. А может быть, эта новая жизнь разрушила бы странную магию девушки по имени Бара.

Я вспомнил о ней потому, что после сегодняшнего выступления мне принесли книгу по квантовой физике, которая пахла сухой травой. Между страниц была заложена сухая темно-красная роза.